Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов

Матфей был доволен. Добыча перед ним лежала жирная, даже жаль скармливать демонам. Нет, конечно, отдавать своему воинству живых людей как-то нехорошо, но, с другой стороны, разве не гибнут они постоянно в собственных войнах? Какая разница, кто вспорет живот пахарю, демон или наёмник соседнего владыки? Какая разница, кто вырежет скот в деревне, демоны или голодная кочевая орда? Война есть война, война кормит войну, так было, так есть и так будет.

Город лежал перед ним, словно сервированный для роскошного пиршества стол.

Медлить он не будет, нет. Заход — демоны нажрутся — и прочь отсюда. Чем незаметнее будет мирок, чем захолустнее — тем лучше. А дворцы и девушки всюду найдутся. Главное, не попадаться на глаза всяким магам, богам и силам.

Сам он удобно расположился на холмике, под сенью вековых дубов. Мимо, огибая холм, бежала дорога, упираясь в городские ворота. Видно, что с городом совсем недавно приключилась большая беда — за пределами стен одни огороды да какие-то будки, все дома — только внутри.

Поток демонов устремился к укреплениям; крылатые бестии атаковали сверху. Атаковали не абы как, а в строгом порядке: летучие демоны справятся с привратной стражей, откроют створки, после чего ему, Матфею, останется только ждать, когда армия, насытившись, вновь вернётся к нему.

На летучих созданий он возлагал особую надежду — тяжело бронированные, они были крепким орешком. Таких не сразу возьмёшь ни пикой, ни алебардой, ни каким-то ещё оружием; и к магии они весьма устойчивы, куда устойчивее простых демонов…

В городе тревожно ударил колокол, за ним другой; тяжко и гулко подала голос звонкая медь. Набат поплыл над крышами кварталов, над боевыми башнями, над рекой, растекаясь окрест, дотягиваясь до отдалённых деревень; невольно Матфей представил, как народ там хватается за топоры и рогатины, поспешно вооружаясь, готовясь дать отпор неведомой напасти.

Несчастные; лучше бы им было бежать изо всех сил. Немногим счастливчикам, самым расторопным и самым понятливым, наверняка удастся спастись.

«Я не хочу умирать, — вдруг подумал Матфей. — Я там уже был. Нет, как угодно, что угодно, только не это. Не Трактирщик. Не этот… серый туман, куда уходишь и знаешь, что вот-вот утонешь, и это будет уже полный и окончательный конец. В мире кто-то постоянно гибнет — слабые, глупые, неприспособленные; не мною это началось и не мною кончится. В конце концов, люди могут защищаться…»

И люди защищались.

Навстречу падающим с небес крылатым демонам полетели копья, выпущенные из здоровенных баллист, да не просто копья — каждое тащило за собой железную цепь. Били эти машины недалеко, зато при попадании демон не мог освободиться.

К копьям присоединились стрелы.

Защитники стен не дрогнули и не побежали. Их доспехи и щиты сверкали ярко начищенным серебром, и демонов они встретили плотно сбитыми рядами, вскинутыми остриями пик; камни мгновенно окрасились тёмной кровью.

Иные из демонов, однако, пренебрегли даже строгим приказом Матфея, полетели вглубь города, искать добычу полегче, не столь кусачую. Голод поистине не тётка.

Другие демоны, бескрылые, карабкались вверх по гладким камням, строили живые пирамиды; город не готовился к немедленному отпору, всяких милых сюрпризов вроде кипящей смолы запасти не успел.

Но защитники ворот держались стойко. Из бойниц в упор ударили копья, мелькнули мечи; первые из поражённых демонов покатились вниз, к основанию стен.

Штурм грозил затянуться, а это Матфею совершенно не требовалось.

Сеамни Оэктаканн, Сежес, Кер-Тинор и Вольные успели как раз вовремя. Жуткие крылатые твари перемахнули через стены и разлетались сейчас во все стороны над городскими кварталами. Одна тяжело плюхнулась прямо на конёк крыши перед императрицей и её свитой; когтистые лапы принялись размётывать черепицу.

— Ах, гадина! — Сежес вскинула руки, они словно сами сплелись в сложном жесте. Ледяная стрела сорвалась с пальцев чародейки, ударила в грудь страшилищу — но лишь рассыпалась облаком колючих снежных искр.

— Крепка, — хладнокровно заметил Кер-Тинор. Пара слегка изогнутых мечей бесшумно выскользнула из ножен. Вольные сомкнули ряды вокруг Сеамни; а та вдруг остро, до невозможной боли, пожелала, чтобы Деревянный Меч вновь оказался у неё в руке.

Сежес закусила губу, набычилась. Гордая чародейка терпеть не могла подобных афронтов.

Гном Баламут, о котором все, казалось, забыли в суматохе, молча шагнул вперёд, собой закрывая волшебницу.

Крылатая тварь повернула уродливую голову в сторону новых врагов. Верно, разбившаяся без вреда о её чешую магическая стрела придала ей уверенности; широкие крылья развернулись, с хриплым клёкотом бестия взлетела, сразу же ринувшись вниз на кольцо застывших Вольных.

Шесть небольших арбалетов выпалили разом. Две стрелы угодили в цель — в правый глаз чудовища; левый, однако, остался цел, и тварь, завывая от боли, рухнула на врага, одним взмахом крыла попытавшись смять и раскидать дерзких; громко клацнули зубы в смрадной пасти.

Сабли Кер-Тинора просекли чешуйчатую броню страшилища, но неглубоко, и чуть не засели в ней; секира Баламута оказалась более действенна, дошла до кости, и левое крыло бестии повисло; из раны струёй ударила чёрная кровь, заклубился кислый пар. С ладоней Сежес готов был сорваться огненный шар, но между чудищем и Сеамни не осталось уже никого.

Дану не отступила.

Вольные кинулись перед ней, закрывая её, жертвуя собой; ещё одна стрела отскочила от брони, угодив на волос ниже уцелевшего левого глаза. А тварь уже — вот она, рядом, уже пытается сграбастать её, Тайде, тянет когти, раскрыла челюсти, обнажив жуткие клыки, из утробы мерзко несло тухлятиной.

Иммельсторн! Полжизни за Деревянный Меч!..

«Но я же тут, — спокойно сказал негромкий голос — словно листва зашелестела. — Я, истинный Иммельсторн. Тот, что ты создала сама, а не тот, который…»

«Их что, не один?!» — мелькнуло у Дану.

Но какое это имеет значение, если в руке её вытягивался тёпло-золотистый деревянный клинок, слегка изогнутый, где гарда — причудливо свившаяся живая ветвь Отец-Древа?

Она подняла руку, не ощущая тяжести чудо-оружия; Иммельсторн без сопротивления, легко пронзил броню страшилища, погрузившись тому в грудь по самую рукоятку.

Содрогания, фонтан тёмной крови из раны, бьющееся в конвульсиях уродливое тело…

— Госпожа… — Глаза Сежес расширились.

— Не бойся, досточтимая, — слова давались Тайде с трудом. — Это… совсем иное. Не то, что… было прежде. Он не ненавидит, он защищает. Идёмте же! Скорее!..

За ними слышался слитный топот наступающих когорт, спешивших на выручку братьям, погибающим у врат Мельина.

Что-то пошло не так. Очень сильно не так — это Матфей уловил мгновенно. Чистый, острый, пряный запах силы, неощутимый другими; что-то очень, очень мощное пошло