Правила Дома сидра - John Irving

Сын жевал резинку, устремив взгляд в дебри мощной кроны, раскинувшейся над их головами.

Какое-то мгновение оба молчали. Потом Гомер сказал:

— Может, ты хочешь спросить меня о чем-нибудь?

Анджел хмыкнул, подумал немного.

— Да, — сказал он. — Хочу. Меня всегда интересовало, почему у тебя нет женщины и тебя к ним не тянет.

Этого вопроса Гомер меньше всего ожидал после просветительной беседы. Но тут же понял, его-то и надо было ожидать и давно приготовить вразумительное объяснение действительно странной ситуации. Это было для сына более важно, чем проблема мастурбации.

— Видишь ли, у меня в Сент-Облаке была девушка, — начал он объяснять. — Очень грубая, головорез в юбке. Она была старше меня. И сильнее… в то время, — сказал он и засмеялся.

— Не может быть. — Анджел на этот раз не подхватил его смеха. Повернулся на бок, оперся на локоть и пристально смотрел на отца.

— Мы были совсем разные, — продолжал Гомер. — Это был тот случай, когда секс начинается раньше, чем дружба. Но дружбы у нас так и не получилась. А потом и секс сам собой прекратился. Я даже сейчас затрудняюсь как-то назвать наши отношения.

— Я так понял, что начало у тебя было не очень удачное? — спросил Анджел.

— Точно, — ответил Гомер.

— А дальше что?

— Я встретил Уолли и Кенди, — сказал Гомер. Тут надо быть очень осторожным, напомнил он себе. — Если бы Кенди не вышла замуж за Уолли, мы бы, наверное, с ней поженились. Она почти была моей девушкой, какие-то пять минут. Уолли был на войне, мы думали, что он погиб… — одним духом проговорил Гомер. — Мы трое очень дружили — я, Уолли и Кенди. А потом появился ты, и я понял: мне в жизни ничего больше не нужно.

Анджел опять лег на спину, устремив взгляд внутрь кроны.

— Значит, тебе все еще нравится Кенди? И поэтому ты ни на кого больше не смотришь?

— Да, пожалуй. А ты уже на кого-нибудь посматриваешь? — спросил Гомер, чтобы переменить разговор.

— Понимаешь, я девушек не интересую, — ответил сын. — Те, кто мне нравится, старше меня. И они меня просто не замечают.

— Не велика беда, скоро все переменится, — ответил Гомер, легонько ткнув Анджела в бок. Анджел подтянул колени и, повернувшись к отцу, тоже ткнул его. — Очень скоро девушки будут заглядываться на тебя.

Он обнял Анджела, и они стали бороться. Борьба давала отцу возможность физически прикоснуться к сыну: Анджел последнее время начал стесняться объятий и поцелуев, особенно на людях. Пятнадцатилетние мальчишки не любят телячьих нежностей, борьба — дело другое, это удовольствие пока еще не возбранялось. Они боролись с таким азартом, так шумно дышали, смеялись, что не слыхали, как к ним подошел Вернон Линч.

— Эй, Гомер! — рявкнул Вернон и пнул их ногой, словно разнимал сцепившихся собак.

Заметив нависшее над ними лицо Вернона, борцы замерли в неудобной позе и смутились, как будто их застали за чем-то недозволенным.

— Кончай возню, — буркнул он, — Есть сообщение.

— Мне?

— Там пришла толстуха, говорит, что знает тебя. Она в павильоне.

Гомер улыбнулся. В павильоне работала не одна толстуха. И он подумал, что Вернон говорит про Флоренс или Дот Тафт. Даже Лиз-Пиз и та за последние годы заметно раздалась.

— Незнакомая баба, — сказал Вернон и зашагал к трактору, бросая на ходу: — Хочет наняться на ферму. Спросила тебя. Говорит, старая знакомая.

Гомер медленно поднялся; катаясь под старым деревом, он, видно, попал ребром на корень, и оно сейчас ныло. Да еще Анджел натолкал за шиворот травы.

— Толстуха? Может, та, про которую ты рассказывал? — спросил отца Анджел.

Гомер расстегнул рубаху, стал вытряхивать траву, и Анджел пощекотал его голый живот. Стареет отец, заметил он первый раз. Гомер все еще был подтянут, силен от физической работы, но брюшко уже наметилось, даже слегка выпятилось поверх ремня, а в растрепанных от борьбы волосах седины больше, чем запутавшихся травинок. Глаза посерьезнели, таким он отца никогда не видел.

— Пап, — мягко сказал Анджел, — кто эта женщина? Во взгляде Гомера явно притаился страх, он застегнул рубашку не на ту пуговицу, и Анджел ловко исправил ошибку.

— Неужели это та самая, головорез в юбке? — Анджел пытался рассмешить отца.

Но Гомер молчал, даже не улыбнулся. Осталось разгрузить еще полприцепа, Гомер вел трактор на самой большой скорости; Анджел часть ящиков просто сбрасывал, и прицеп скоро опорожнился. Обратно поехали по шоссе, хотя Гомер просил работников по нему не ездить, движение летом большое, можно попасть в аварию.

На детей всегда производит сильное впечатление, когда родители нарушают свои же правила. Значит, действительно происходит что-то из ряда вон выходящее.

— Ты думаешь, это она? — прокричал отцу Анджел. Он стоял сзади на прицепе, держась руками за спинку сиденья. — Согласись, волнующий момент, — прибавил он, но Гомер не ответил и не улыбнулся.

Он оставил трактор с прицепом у склада рядом с павильоном.

— Нагружай прицеп, — велел он Анджелу.

Но от Анджела так просто не отделаешься. Он поспешил за отцом в павильон, где в окружении женщин возвышалась над всеми непримиримая, могучая фигура Мелони.

— Это она? — шепнул отцу Анджел.

— Привет, Мелони, — сказал Гомер, и все сразу затаили дыхание.

— Как поживаешь, Солнышко?

— Солнышко! — повторила Толстуха Дот.

Анжел не удержался и тоже повторил. Надо же, его отец — «солнышко»!

Сколько лет мечтала Мелони об этой минуте, но теперь ее взгляд был прикован не к Гомеру, а к Анджелу. Она не могла оторвать от него глаз. Гомер Бур, приятного вида мужчина за сорок, нисколько не напоминал Гомера, которого она знала. Но этот юноша поразил ее в самое сердце. Она и сама не ожидала того ошеломляющего впечатления, которое произвел на нее этот почти точный слепок с ее прежнего Гомера. Бедному Анджелу было немного не по себе от ее бесцеремонного взгляда. Но он был джентльмен и радушно улыбнулся гостье.

— Насчет тебя никаких сомнений, — сказала Мелони. — Ты больше похож на отца, чем он сейчас сам на себя.

Толстуха Дот и ее окружение жадно ловили каждое слово.

— Очень приятно, что ты нашла сходство, — сказал Гомер, — но Анджел — мой приемный сын.

Господи, неужели Гомер Бур так ничему и не научился? Прожив годы, в которых было все — тяготы, предательства, которые нарастили ему мускулы и жирок и очевидно состарили, неужели не понял он, глядя в яростные и печальные глаза Мелони, что ее нельзя обмануть, что в характере у нее есть лакмусовая бумага на ложь.

— Приемный? — переспросила она, не сводя изжелта-серых глаз с Анджела и остро чувствуя горечь разочарования: ее самый давний друг хочет опять обмануть ее.

Именно в эту минуту в павильон быстрым шагом вошла Кенди, отвязавшись наконец от Баки Бина, взяла яблоко из корзины, почти готовой для прилавка, решительно откусила и, увидев, что никто не работает, подошла к группке бездельников.

Удобнее всего было пристроиться к сборищу со стороны Гомера и Анджела, которые подошли последними, она встала между ними и, увидев незнакомую женщину, смутилась — рот набит яблоком, с ходу не поприветствуешь.

— Добрый день! — кое-как выговорила она.

И Мелони сразу распознала в ее лице черты, которые в Анджеле показались незнакомыми или забытыми; она их не помнила в том далеком Гомере.

— Это Мелони, — сказал Гомер Кенди, и Кенди чуть не поперхнулась; давным-давно на крыше дома сидра Гомер поведал ей историю его отношений с этой женщиной.

— А это миссис Уортингтон, — промямлил он.

— Здравствуйте, — наконец внятно произнесла Кенди.

— Миссис Уортингтон? — Рысьи глаза Мелони перебежали с Анджела на Кенди, вернулись к Анджелу и остановились на Гомере.

К сходке наконец присоединился Уолли, выехал из конторы в инвалидном кресле.

— Почему это сегодня никто не работает? — спросил он с обычным добродушием.

Увидев незнакомую гостью, сразу же вежливо приветствовал ее.

— Здравствуйте, — улыбнулся он.

— Привет! — ответила Мелони.

— Мой муж, — сказала Кенди, опять сквозь набитый рот.

— Ваш муж? — переспросила Мелони,

— Мистер Уортингтон, — опять промямлил Гомер.

— Меня все зовут Уолли.

— Мы с Мелони вместе выросли в приюте, — сказал Гомер.

— Да? Замечательно! — с чувством воскликнул Уолли. — Пусть вам все здесь покажут. И дом тоже, — сказал он Гомеру. — Может, хотите поплавать в бассейне? — спросил он, обращаясь к Мелони, которая первый раз в жизни не знала, что сказать. И, не дождавшись ответа, повернулся к Толстухе Дот: — Скажи, пожалуйста, сколько мы собрали бушелей грейвенстинов. Меня ждет у телефона заказчик. — Развернулся в кресле и поехал в контору.

— Злюка знает, — сказала Флоренс. — Он только что был на складе.

— Пойдите сходите за ним кто-нибудь, — распорядился Уолли и прибавил, взглянув на Мелони: — Рад был познакомиться. Оставайтесь с нами поужинать.