Место полного исчезновения: Эндекит - Златкин Лев Борисович

В эту минуту подошла долгожданная помощь, ожидаемая Дарзиньшем.

Ворота лагеря открылись, и два бронетранспортера неторопливо вползли на территорию исправительно-трудового учреждения строгого режима, а за ними, прикрываясь щитами, в бронежилетах вошли солдаты, вооруженные автоматами.

Их прихода совсем немного не дождались еще парочка обнаруженных «сексотов», которых вытащили из схронов пацаны и ударами металлических прутьев погнали к общественному туалету, возле коего в небольшой яме, над которой всегда «золотарь» вычерпывал содержимое туалета, образовалась уже давно от незапланированных выплесков и прорывов рукава помпы, с помощью которой и вычерпывалась вонючая жижа, довольно приличная лужа человеческих экскрементов, разбавленных мочой, куда мочились пацаны, если каждое «очко» было занято, а желания терпеть малую нужду не было. Здесь несчастных «сексотов» загнали в эту зловонную яму, где содержимое доходило до колен, и стали на них тренироваться в меткости, бросая им в голову или куда попадет небольшие металлические болванки. Поскольку соревнующиеся в меткости значительно превышали числом две несчастные человеческие «мишени», то очень скоро один из «сексотов» упал лицом в зловонную жижу, получив удар металлической болванкой прямо между глаз, а второй еще минут пять отчаянно сопротивлялся, отбивая руками приносящие жуткую боль летящие со всех сторон металлические болванки, но, как только ему перебили правую руку метким ударом, болевой шок лишил и его желания сопротивляться. И сразу несколько метких бросков в голову повергли его лицом в жидкие нечистоты рядом с товарищем по несчастью.

Пацаны, вооруженные пистолетами, пытались выстрелами остановить солдат, но бронежилеты хорошо выдерживали пули, выпущенные из пистолета Макарова, да и выстрелить им дали только по одному разу, после чего живо посекли очередями из автоматов и пулеметов бронетранспортеров.

Со стороны администрации погибло двенадцать человек, включая четверых «сексотов». Бунтарей погибло около полусотни.

Но оставшиеся в живых бунтари скоро, очень скоро стали завидовать мертвым.

Всех заключенных загнали по баракам, после чего стали выгонять на плац барак за бараком, укладывать лицом в землю, прикладами увещевая несмышленых, и стали сортировать заключенных, придерживаясь только начальству понятной методе: кого считать зачинщиками, кого убийцами, а кого просто вовлеченными.

Это было тем более странно, что все, абсолютно все убийцы надзирателей, солдат и «сук» были расстреляны возле административного корпуса. Правда, еще оставались те, кто забил металлическими болванками еще двух «сексотов», но их и не искали, зачем, когда любому можно было навесить статью за участие в бунте, поджогах и убийствах, не говоря уж о разграблении больнички и кухни.

Дубинки и наручники были непременными атрибутами этой сортировки.

Водометная машина не потребовалась для разгона возмущенных масс заключенных. Только раз, для смеха, прапорщик на водометной установке достал мощной струей убегавших с визгом и криками через пролом в стене «швейки» женщин. Сила струи была такова, что попавшие под нее были отброшены на несколько метров, причем с тяжелыми последствиями для упавших, они попросту остались лежать на земле без сознания. И никто их товарок не пришел к ним на помощь. Не до того им было., спасали собственные шкуры.

Дарзиньш живо прекратил игры прапорщика, приказав ему тушить БУР, а после и больничку.

После тушения пожара в БУРе обнаружили надзирателей с перерезанными глотками, тела которых представляли из себя сплошной фиолетовый синяк, один, но на все тело.

И нашли с простреленной головой «смотрящего», убитого втихаря по приказу «князя» зоны Вазгена, чтобы некому было писать записки на воровской сходняк, обладающий правом лишения титула «вор в законе».

Все время бунта по приказу Дарзиньша один из контролеров снимал происходящее на видеопленку.

После подавления бунта Дарзиньш со своим ближайшим окружением заперся в своем кабинете, куда доставили видеомагнитофон, и стал смотреть все три часа страшных событий, происходивших на территории, вверенной его попечению.

Удивительное дело, но ни в едином кадре Дарзиньш не нашел ни «князя» зоны Вазгена и ни одного из его свиты-шоблы.

Авторитеты руководили «боевыми» действиями своей огромной армии, не выходя из бараков, посредством гонцов, которые передавали вожакам стай очередной приказ или распоряжение «князя».

Таскали каштаны из огня чужими руками. Правда, и Дарзиньш не лез грудью на пулемет, а пустил на подавление бунтарей бронетранспортеры и солдат, одетых в бронежилеты.

Игорь Васильев впервые в своей жизни столкнулся с бунтом, а с лагерным — тем более. Он с тайным удовольствием наблюдал за разгулом ненависти, когда загнанная за колючую проволоку черная сила вдруг ощущает свою вольницу, последствия которой всегда одни и те же: кровь, поджоги, буйство, разрушения.

Но страдают в итоге, после подавления бунта, в основном, «мужики», если не считать тех блатных, что ждали вертолета с чемоданом «зеленых» у крыльца административного корпуса, и которые были расстреляны первыми же очередями пулемета с вышки.

Большинство загнанных в оставшуюся целой часть БУРа были именно «мужики», причем большую часть из них составляли молодые парни. Именно им и грозил большой срок на особо строгом режиме, где они окончательно превратятся в опытных бандитов и воров, пополнив собой многочисленные ряды уголовников.

Хорошо наблюдать из окна административного корпуса, находясь в безопасности, вдали от ножей и заточек зеков и пуль солдат спецназа, которые были прекрасно экипированы для подавления бунта: бронежилеты, щиты из специального сплава, сферы, дубинки и автоматы.

Игорь Васильев давно не встречался с Котовым, ему даже показалось, что тот его избегает. Поэтому, когда они случайно столкнулись возле мужского туалета, Игоря поразила реакция Котова на встречу.

— Ты здесь? — вырвалось у него машинально.

— А где я должен быть? — удивился Игорь.

— Я видел, как тебя вели в БУР! — признался Котов, и досада засквозила в его голосе.

— И жалеешь, что я там не остался? — пошутил Игорь. — Кто бы тебя тогда во сне убивал?

— От судьбы не уйдешь! — вздохнул Котов. — Если тебя длань Господняя прикрыла, то послезавтра ты меня убьешь!

— Зациклился ты на своем сне! — печально вздохнул Игорь, вспомнив предсказание Амы во время камлания. — Оставь меня в покое! Не собираюсь я тебя убивать. Видел бы ты, сколько человек лишилось жизни во время бунта!

— Видел! — возразил Котов. — Потому и говорю!

Он скрылся в одной из кабинок, и Игорь только слышал, как он шумно взбирался на унитаз, чтобы сесть «орлом».

Игорь поспешил занять аналогичную позицию в соседней кабинке. Ему надо было торопиться, потому что, когда он направлялся в туалет, его повстречал Вася и приказал срочно явиться в кабинет Дарзиньша.

— Оперативную группу создали для дознания! — пояснил он интерес «хозяина». — Но все пишут плохо, а ты — парень шибко грамотный, вот и подсобишь нам.

— А меня потом на пику не посадят? — усмехнулся Игорь.

— С чего это? — удивился Вася. — Ты — человек подневольный, что прикажут, то и делаешь.

— И они поймут? — спросил Игорь.

— Сейчас все от крови устали! — сказал Вася. — А ты их будешь держать в курсе дела, как держатся арестованные. Впрочем, я и так знаю, что ни один ничего не скажет. Трусы не бунтуют.

А потому Игорь поспешил закончить свои дела и вернуться в кабинет Дарзиньша, откуда так хорошо было все видно.

Арестовали всех, кого успела зафиксировать видеокамера на кассете. Ее не торопясь просматривали все вместе и выявляли зачинщиков, руководителей групп, вожаков стай заключенных, громивших и поджигавших. Видеокамера не могла заснять тех, кто убивал, да они все и так были уже расстреляны, без приговора, без суда и следствия.

Но теперь в кабинет Дарзиньша, где обосновалась оперативная группа, расследующая причины бунта, стали приводить по одному зачинщиков на дознание. Кабинет Дарзиньша был выбран лишь потому, что он был самый большой в административном корпусе и вмещал всю группу дознания.