Scar_Tissue_rus - Kiedis Anthony

Становилось хуже и хуже. В другой раз, когда я опять разъезжал по мотелям, я остановился на углу на окраине города, и какой-то отчаянный парень сел ко мне машину и сказал, что знает, где можно найти немного наркоты. Он делал это для того, чтобы почувствовать то, что он давал мне шанс получить то, что я хотел. Но мне было всё равно, и мы поехали. В итоге, мы заехали на стоянку одного из тех мотелей с дешёвыми шлюхами на бульваре Сансет. Парень пошёл искать дилера, а я остался ждать в своём фургоне, в этот момент какая-то семья вышла из машины и направилась в свой номер. Должно быть, у них были некоторые финансовые трудности, поэтому они и остановились в таком мотеле. Я обернулся, посмотрел на их машину и увидел на бампере наклейку Chili Peppers. Затем я посмотрел на детей, у них были футболки Chili Peppers. Я был смущён, мне было ужасно стыдно. Я сжался на своём сиденье и опустил заслонку от солнца. Тут была семья, которая гордилась тем, что носит цвета Red Hot, а я был в том же мотеле и пытался купить немного наркотиков у какого-то коварного дилера. Кошмар.

Я на самом деле пытался оставаться чистым, поэтому в конце 1997 года переехал к Гаю О. Но на то рождество я поехал домой, и Блэки познакомил меня с великолепной, красивой девушкой, живущей по соседству. Мы провели вместе несколько отличных недель, но ко времени, когда мне нужно было уезжать из Грэнд Рэпидс, я знал, что мой перерыв закончится. Естественно, в подтверждение моих диаграмм рецидива в клинике Воздействие, несколько недель спустя - и за две недели до того, как мы должны были ехать на Гавайи, чтобы записывать новый альбом - я снова пустился в пушечный, неуправляемый загул.

Я разработал ещё один смешной план. Я решил, что буду принимать наркотики дни напролёт, а затем поеду на Гавайи за неделю до приезда группы, чтобы ко времени начала записи у меня за плечами была неделя отдыха и выздоровления. Я приплёлся в аэропорт и один полетел на Гавайи. Я поселился в шикарном многоэтажном отеле в Вайкики, у меня оставалось немного наркотиков. Я говорил себе: “О'кей, я приму оставшиеся наркотики, а потом завяжу с этим, и бах, мне станет лучше, здесь, на Гавайах”. Но когда наркотики закончились, я подумал: “О, нет, я пока не готов бросить всё и встретиться лицом к лицу с реальностью”. Я начал ходить по стрип-барам в поисках дилеров. Когда ты втянут в такую наркозависимость, ты теряешь все грани разумного. Позднее той ночью, когда я вкалывал себе наркотики, я преднамеренно сломал иглу на последнем шприце, потому что думал, что взорвусь, если введу в своё тело ещё больше наркотиков. Спустя десять минут, я уже принимал кокаин, это было ужасной идеей. В моём бредовом токсичном состоянии я пытался починить иглу. Но она была изогнута и плохо вводилась, но вены требовали наркотиков, поэтому я вставил иглу в вену и надеялся на лучшее. Но случилось худшее. Игла слетела со шприца и осталась в вене. Я схватил её и держал в ужасе оттого, что игла может пройти по моим венам и проткнуть клапан в моём сердце.

Я был под кайфом, и кровь сочилась из моей руки, теперь мне нужно было схватить иглу через кожу и вытолкнуть её наружу, чтобы не дать ей пуститься по моему кровотоку. Мне удалось достать её, но следующая проблема заключалась в том, что у меня не осталось героина, чтобы усилить кокаиновый эффект. В итоге, я выпил всё содержимое своего минибара. Виски, водка, скотч, вино, одно за другим, я опустошил эти маленькие бутылки и, наконец, упал без сознания. Всегда после этого ты просыпаешься с неприятными воспоминаниями, неприятным телом, и твой дух уменьшен до груды грязного пепла где-то у тебя в заднице. Нужно слиться с музыкой, которая наполняет весь этот прекрасный остров, но нет сил, даже посмотреть в окно. Я оставил занавески задёрнутыми, не вставал с кровати и вызвал в номер обслуживание. Я съёживался от мысли, что каждый день приближает меня ко времени, когда я должен буду сесть на маленький самолёт, полететь в Кауай и увидеть своих друзей, музыкантов моей группы, близких мне людей.

День отъезда пришёл. Я завязал с наркотиками, встал за полтора часа до отлёта, принял душ и побрился. Я вышел в свет первый раз за неделю, всё было таким светлым и ярким, но я справился с этим и сел в самолёт. Я добрался до нашего съёмного дома, и все были там, но наши души были рассоединены. И Дэйв, и я последние недели выбирались из глубокой бездны. Мы оба были чисты, по крайней мере, тогда, и проводили большую часть времени, бегая и поглощая тонны еды. Но, к сожалению, мы очень мало играли. С моим эмоциональным состоянием тоже было не всё в порядке. Я был чист, но моё сердце было разбито, и я не чувствовал себя собой. Нам позвонил наш старый друг Бил Стобо (Bill Stobaugh) и сказал, что Галюциногений, человек, который был моим наставником в графических планах домов, и который позволил мне жить с ним, умер в процессе операции на сердце. Фли улетел на похороны, а я отпросился и не поехал.

Когда мы вернулись со своего непродуктивного пребывания на Гавайах, мы получили ещё одну порцию плохих новостей. Наш менеджер, Линди, решил уйти. Его жена недавно умерла, но он встретил другую женщину, и она убедила его избавиться от этой частицы анархии и уволиться. Похоже, мы двигались назад по коверной линии, и я думаю, что ни она, ни он не видели в нас особого будущего. Его на самом деле не видели и все остальные, включая самих членов группы.

Вернувшись в Лос.-А. Дэйв начинает вместе с Чедом работать над сольным альбомом и снова возвращается к наркотикам. Я оставался чистым со времени пребывания на Гавайах. Когда я пришёл на вечеринку к девушке Дэйва, и он взял пиво, я был удивлён. Он настолько беспечно относился ко всему этому. Мы оба были в одной и той же ситуации, когда один слишком много, а тысячи не достаточно. Мы не могли умерено употреблять наркотики, и он удостоверился в этом через некоторое время.

Мы вернулись к репетициям и опустились до отвратительной маленькой студии в Голливуде, прямо неподалёку от Аллеи Трансвеститов. Дэйв принимал наркотики, а я нет, и это добавляло напряжённости и без того напряжённой ситуации. Дэйв приходил на репетиции в огромным солнечных очках и больших безумных гибких шляпах эпохи ренессанса. Мы называли их “кокаиновыми шляпами”, потому что нужно было быть хотя бы под кокаиновым кайфом, чтобы даже задуматься о ношении такой шляпы. Дэйв опаздывал, и было невозможно общаться с ним. Когда на нём была “кокаиновая шляпа”, у него был свой план, который заключался в том, чтобы принять наркотики.

Мы пытались играть, но никуда не двигались. Лицо Фли было наполнено разочарованием, а Чед говорил: “Этот чувак на своей волне. Что тут говорить?”. Я чувствовал, что мы должны поговорить с Дэйвом и как-нибудь помочь ему. Бывало, он приходил, забирал меня из отелей и вёз в восстановительные клиники; теперь была моя очередь, поговорить с ним о выздоровлении, чтобы мы могли продолжать дальше.