Коллапс. Гибель Советского Союза - Владислав Мартинович Зубок

участником заговора стал секретарь ЦК Олег Шенин, возглавлявший в отсутствие Горбачева партийный аппарат. Русский, выходец из Сибири, в первые годы перестройки Шенин был страстным приверженцем Горбачева, но вскоре стал не менее страстным критиком политической либерализации, которая, по его мнению, вела к дестабилизации и даже катастрофе. В январе 1991 года Шенин открыто выступал за применение силы в прибалтийских республиках, в апреле безуспешно добивался смещения Горбачева с поста генерального секретаря. Яковлев считал Шенина самым вероятным лидером комитета национального спасения: «амбициозен, крут, с мозгами, сваренными на сталинском бульоне». Вспоминая о причинах, побудивших его присоединиться к заговору, Шенин говорил, что подписание Союзного договора 20 августа вело к созданию «на территории федерации сотни государств»: «Это полный развал». Как и Бакланов, Шенин был убежден, что Горбачев не до конца отдает себе отчет в том, что делает[944].

На следующий день после отъезда Горбачева в Крым личный охранник Крючкова позвонил одному из водителей Язова с необычной просьбой: министра обороны приглашали приехать на «объект АБЦ», конспиративный комплекс КГБ на окраине Москвы. Такой необычный метод организации встречи между двумя руководителями обеспечивал возможность при необходимости полностью ее отрицать. Заговорщики предприняли все меры предосторожности по избежанию любого отслеживания, в том числе электронной прослушки американской разведкой. К существенным результатам встреча не привела, была достигнута лишь первичная договоренность – проанализировать возможную общественную реакцию на введение чрезвычайного положения. Это, однако, стало решающим шагом в другом отношении – встреча произошла за спиной Горбачева, и он не был о ней информирован[945].

Глава КГБ был единственным человеком в советском руководстве, способным организовать подобную встречу. Со сталинских времен в обязанности тайной полиции входило обеспечение невозможности высшего политического класса встречаться иначе, как по распоряжению верховного лидера. В то же время Крючкову было не так просто вовлечь в свои действия аппарат и технические средства КГБ. Он уже не мог полагаться на абсолютную верность своих сотрудников. Он также знал, что в среде КГБ есть и сторонники Ельцина. В результате Крючков мог обратиться лишь к тем своим заместителям и помощникам, которым доверял лично. После встречи с Язовым Крючков приказал двум аналитикам КГБ из ближайшего окружения предоставить ему «стратегический прогноз» последствий введения чрезвычайного положения. Аналитики воспользовались материалами, подготовленными еще в декабре 1990 года[946]. В их докладе приводились аргументы против чрезвычайного положения, по меньшей мере, против введения его до подписания Союзного договора. В одном из долгосрочных сценариев, которые они описали, указывалась возможность контрпереворота «слева», с последствиями, подобными тем, что имели место в Венгрии в 1956-м или в Румынии в 1989 году. В любом случае, пришли к выводу аналитики КГБ, для восстановления стабильности в стране необходимы договоренности с республиканскими лидерами[947].

14 августа Крючков начал действовать вопреки рекомендациям своих аналитиков. «Руководство страны приняло решение ввести режим чрезвычайного положения, – информировал он своих подчиненных. – После подписания Союзного договора осуществить это будет уже слишком поздно». Не очень ясно, что подтолкнуло Крючкова. 17 августа шеф КГБ организовал еще одну секретную встречу на том же объекте АБЦ. На этот раз «банда четырех» решила создать Государственный комитет по чрезвычайному положению, сокращенно ГКЧП. Менее неуклюжее название придумать никому не удалось. На этот раз Язов привез с собой двух подчиненных – командующего сухопутными войсками генерала Валентина Варенникова и командующего Воздушно-десантными войсками и заместителя министра обороны генерала Владислава Ачалова. Оба возглавляли советскую военную операцию в Афганистане, и оба были жесткими противниками политики Горбачева. Варенников принимал участие в Параде Победы на Красной площади в июне 1945 года. Прочтя в газете текст Союзного договора, он якобы воскликнул: «Это не договор, это смертный приговор!»[948]

Еще одним важным участником встречи стал Валентин Павлов. В этот день, по его воспоминаниям, он собирался ехать на дачу одного из своих министров отмечать его день рождения. Уже в пути по секретной государственной связи ему позвонил Крючков и попросил изменить планы и заехать на рабочую встречу, которая займет «час, не больше». Павлов прибыл в комплекс АБЦ и оставался там до позднего вечера. Позднее Павлов рассказывал своему заместителю Щербакову, что, услышав Крючкова, он пришел в ужас. Глава КГБ сообщил, что «демократы» готовят свержение правительства и остановить их может только введение чрезвычайного положения. Трудно предположить, что Павлов до этого ничего не знал о заговоре. Почему искушенный и проницательный премьер-министр решил поверить состряпанным Крючковым невероятным россказням? По всей видимости, потому что какой бы то ни было другой причины ввести чрезвычайное положение в тихий и спокойный сезон летних отпусков не было, а Павлову хотелось отменить Союзный договор, грозивший лишить центральное правительство возможности контролировать и управлять советской экономической системой и финансами. В своих мемуарах он, однако, пишет, что ГКЧП не намеревался устранить Горбачева силой. Главная причина такого нежелания заключалась в банкротстве СССР. «В тот период без Горбачева Советскому Союзу или его осколкам никто не предоставил бы ни цента кредита, – вспоминал он позднее. – Но, если бы Горбачева отстранили от власти, западный мир устроил бы Советскому Союзу настоящую блокаду. Насильственное устранение президента Горбачева в то время было бы равносильно полной международной изоляции, это же все прекрасно понимали!» Такие противоречивые убеждения Павлова определили его странное поведение два дня спустя[949].

Заговорщики обсуждали, каким образом придать своим действиям видимость конституционности. Они рассчитывали, что Председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов присоединится к ним и созовет Съезд народных депутатов для избрания нового Президента Советского Союза вместо Горбачева. Лукьянов был для этой должности самым подходящим кандидатом. Во время встречи он был в отпуске на Валдае, в 400 километрах от Москвы. Язов предложил отправить за ним военный вертолет и убедить присоединиться к заговору. Никто, впрочем, не мог точно предвидеть, как именно отреагирует на это Лукьянов, – он был хитрый и изворотливый политик, к тому же близким к Горбачевым[950].

Именно Крючков выступил с предложением послать в Форос делегацию для переговоров с Горбачевым. С какой целью? Болдин так обозначил ее в своих воспоминаниях: заставить Горбачева утвердить введение чрезвычайного положения или же изолировать его[951]. Глава КГБ понимал, что Бакланов, Павлов и Язов не были готовы к решительным действиям без санкции советского лидера. Поездка в Крым придавала всей акции подобие законности, давала надежду на то, что Горбачев уступит давлению. Было решено, что Крючков и Язов останутся в Москве для подготовки, а Бакланов, Болдин и Шенин в сопровождении генерала Варенникова отправятся в Крым для встречи с Горбачевым. Все понимали, что готовят для него неприятный сюрприз. Взглянув на