Человек с топором - Юрий Никитин

Она мягко улыбнулась, положила пальцы на его руку. Ее пальцы были мягкими и прохладными, как у ящерицы, но эта прохлада успокаивала, как глоток холодной воды в жаркий день.

– Какие вы, гозияле, нетерпеливые!.. Как будто забываете, что мы – бессмертны. Мы на своих планетах видели, как поднимаются горы, а затем рассыпаются в пыль, как возникают моря и океаны, а потом высыхают. Время для нас давно не имеет значения. Мы продвигаемся вперед неторопливо, уверенно. Без всякого риска! Мы сразу несем с собой привычный нам комфорт. Через три тысячи лет наши первые строительные корабли достигнут окраины Галактики. Еще за три-четыре тысячи лет подготовят первые планеты. Поставят Врата. А потом… потом туда отправятся первые жители.

Он посмотрел на Галактику, потом на Игарну.

– Миллион звезд, – проговорил он медленно. – Миллион звезд за десять миллионов лет… Я думаю теперь, что на всю Галактику потребуется меньше…

Она расхохоталась.

– Разве что в обществе будут преобладать гозияле!.. Признайтесь, вы приехали за тем, чтобы распространить свои взгляды, а не затем, чтобы отказаться от них и, так сказать, вернуться в лоно?

Мрак ответил уклончиво:

– Нам не хотелось бы отказываться полностью… Все-таки в идеях Кеура о неинкурности и телеинрости есть то зерно, от которого отказываться так уж совсем нерационально.

На ее личико набежало облачко, бровки сдвинулись, в глазах появилось восхитительное выражение глубокой задумчивости.

– Вам надо поговорить с моим дедушкой, – заявила она. – Он большой знаток мировоззренческих битв прошлых времен.

Мрак содрогнулся:

– Нет-нет!

– Почему? – удивилась она. – Боитесь, что он заронит зерно сомнения в ваши стройные… И когенарность… Психоизность целостности парсикерна…

Она говорила некоторое время, он смотрел с непроницаемым видом, кивал, морщился, иногда качал головой отрицательно. В конце концов она сбилась, выдохлась и сказала совсем жалобно:

– У вас очень сложные философские конструкции! Иногда я что-то улавливаю, это блистательно, но чаще всего у меня просто провалы. Нет, вам надо поговорить с моим дедом!

Подошел, прислушиваясь, встревоженный Олег. Мрак сделал в его сторону пренебрежительный жест:

– Сперва вот с этим моим учеником. Если найдут общую линию, тогда… тогда и я снизойду.

И удалился неспешной походкой древнегреческого грека, пластичного и одинаково успешного в паратепиковости и на олимпийских стадионах. Игарна с огромным уважением посмотрела ему вслед.

– Он так много знает, – сказала она тихо, – мне просто страшно…

– Ты еще не видела его за обедом, – сказал Олег.

Она спохватилась:

– Ах да, вы там, на Гозияле, возможно, не соблюдаете…

– Не соблюдаем, – ответил Олег поспешно. – У нас другой культ: есть хорошо, много и в запас.

– В запас?

– Да, это такой старинный термин… Словом, ты увидишь нас за обедом во всей красе. Обещаю!

Осчастливленная Игарна упорхнула готовить обед. Именно упорхнула, Олегу даже почудились удары о воздух крылышек не то крохотного воробья, не то крупной бабочки.

Сверкающий звездный остров занял половину неба, а за его пределами небо оставалось угольно-черным, особенно зловещим и недобрым рядом с этим блистающим великолепием.

Неслышно подошел Мрак, постоял рядом. Буркнул:

– Слышал? Эти гады уже и в нашу Галактику суют свое поганое рыло!

– Ну почему поганое? – спросил Олег с тоской.

– Потому что поганое, – ответил Мрак.

– Мрак…

– Олег, тут же все брехня! Ты ж сам говорил, в облаках видим драконов, а здесь в драконах видим баб. Все равно они все гады, вот кто они.

Олег неотрывно смотрел на прекрасную галактику, сотканную из ста пятидесяти миллиардов звезд.

– Если честно… – сказал он с горечью, – к стыду своему, все это время и я старался найти в них хоть какой-нибудь изъян. Ну, что-нибудь, что хоть в чем-то утешило бы нашу национальную гордость людей. Дескать, хоть вы и совершенны, хоть и прошли миллионолетний путь эволюции, но вот нечто важное упустили… А это важное, мол, сохранилось только у нас, человеков… Тем самым мы – уникальны, замечательны, чем-то даже выше вас, суперменов. Ну, ты знаешь эти настроения, эти надежды, эти оправдания слабых!

– И что?

– А ничего. Не нашел. Более того, нашел, что они – совершенны в самом деле. А это, как ни крути, достоинство, которое никак не повернуть, чтобы объявить недостатком.

Мрак сказал веско, как припечатал:

– Ищи лучше! Не может такое быть, чтобы эти пресмыкающиеся стали лучше нас. Это все брехня. Они нам просто глаза мылят.

– Почему не может? – спросил Олег тихо.

Мрак изумился, даже отшатнулся:

– Как почему? Ты не знаешь?

– Н-н-нет…

– Дурень, – констатировал Мрак с удовлетворением. – Я ж говорил, что дурень. Они не могут быть лучше нас уже потому, что это мы лучше всех на свете! Лучше и этих разумных насекомых, и тех волновиков, что еще встретим, и тех мудрых туманностей, что сейчас прут к вершинам мудрости… Понял?

Олег посмотрел на него, вздохнул, отвел глаза в сторону:

– Да понял, Мрак, все понял…

Глава 30

Игарна щебетала, готовила на стол, это Мрак ей сообщил, что у них на Гозияле такой ритуал, и она с удовольствием подхватила эту новую увлекательную игру.

Олег не мог оторвать от нее глаз. Мрак перехватил его взгляд, скривился, будто глотнул уксуса.

– Все-таки, – сказал он язвительно, – зазря мы бензин тратили на весь этот воз инстинктов да рефлексов. Да, где-то что-то подсказали… но кто вякнет, что и без них бы не управились?.. Но вот сейчас ихняя первобытность и обезьянохвостовость нашего волхва подкосила, подкосила…

– Мрак, – сказал Олег с укором. – Если бы не инстинкты, мы бы вообще не добрались сюда.

– Ну, – ответил Мрак нехотя, – в чем-то помогли, я разве отказываюсь? Но вреда от них больше.

– Мрак, – сказал Олег, – ты все еще не понимаешь…

– Чего?

– Что я встретил.

– Ну просвети меня, просвети! Что мы встретили, вижу – разумных ящериц. А вот что встретил еще и ты…

– Не понимаю, – сказал Олег зло, – почему именно ящерицы?

– Ладно, – сказал Мрак рассудительно, – пусть будут гигантские насекомые. Или большие-пребольшие слизни. Но мне как-то ящерки нравятся больше. А тебе?.. Да ладно, не отвечай, я ж вижу!.. И что ты в ней нашел?

– Без высоких слов не получится, Мрак. А ты их не любишь.

– Ты тоже, – уличил Мрак. – Вон как крутишься, чтобы обойти эти крупные буквы, что как в мраморе на знамени человечества… Может знамя быть мраморным? У таких, как ты, может быть все. Только не у человечества, конечно, а у прибитеньких…

– Ты сам был этим прибитеньким, – напомнил Олег тихо.