Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов

следующей крупной операции – Лодзинской (29 октября – 6 декабря 1914 г.), последней в кампании первого года войны, также проявился военный талант Великого князя. В итоге кампания 1914 г. на Восточном фронте в целом была выиграна Русской армией. От Верховного главнокомандующего и его штабных офицеров требовались недюжинные способности, опыт и обширные военные знания, чтобы успешно проводить операции на сильно растянутом фронте и планомерно управлять группировками армий. К концу кампании 1914 г. протяженность Восточного фронта составляла 1200 км.

Таким путем Николай Николаевич приобретал опыт стратегического руководства войсками. Со времени назначения Верховным главнокомандующим популярность Великого князя росла с каждым днем. «Его имя, – отмечал генерал-квартирмейстер Ставки Ю. Н. Данилов, – стало достоянием не только армии, но и всего русского народа. Стоустая молва распространяла о нем самые легендарные рассказы. Его видели всюду лично поспевавшим на помощь войскам в наиболее опасных местах, везде он пресекал зло, везде водворял порядок. При этом во всех рассказах Великий князь непременно рисовался защитником солдата и восстановителем в армии правды и законности».[404]

В 1915 г. Германский блок сосредоточил свои усилия на Восточном фронте с целью вывести Россию из войны. На фоне ряда военных неудач радостным событием стала капитуляция 9 марта мощной австро-венгерской крепости Перемышль (120 тысяч человек и свыше 900 орудий). В тот же день сообщение о взятии Перемышля поступило в Ставку Верховного главнокомандующего, где уже неделю находился Император. Сообщить ему об этой победе решил сам Верховный главнокомандующий. Это известие обрадовало Николая II. Тотчас же был отслужен по этому случаю благодарственный молебен. По его окончании Царь торжественно вручил Николаю Николаевичу орден Святого Георгия 2-й степени «…в изъявление особого Высочайшего благоволения к нашей армии, по случаю радостного события падения крепости Перемышль и за общее руководство Его Императорским Высочеством операциями наших войск против означенной крепости и проявленные при этом исключительную энергию, непоколебимую твердость и мужество, последствием чего была сдача этой крепости и пленение всего ее гарнизона».[405] Это была весьма высокая награда, так как за годы Первой мировой войны орденом Святого Георгия 2-й степени было награждено всего четверо полководцев,[406] а 1-й степени не удостоили ни одного. Верховный главнокомандующий чуть позже, 12 апреля, был также награжден Георгиевской саблей, украшенной бриллиантами, с надписью: «За освобождение Червонной Руси».[407]

Взятие Перемышля на некоторое время укрепило несколько померкнувший было из-за предыдущих неудач военный авторитет Великого князя. Даже его явные недруги – императрица Александра Федоровна и Григорий Распутин – вынуждены были временно снизить активность своих интриг. Распутин даже собирался посетить Ставку. Узнав об этом, Николай Николаевич публично выразил на сей счет свое мнение: «Пусть приезжает, я его повешу!»

Германское командование, обеспокоенное неудачами австро-венгерских войск, решило помочь своему союзнику. 19 апреля 1915 г. кайзеровские войска начали мощное наступление, длившееся до 9 июня и получившее название Горлицкий прорыв. Это была одна из наиболее крупных оборонительных операций Русской армии за весь период Первой мировой войны. В результате русские войска оставили в июне Галицию, а в июле – августе отошли на линию Гродно – Пинск – Тарнополь. Оценивая происшедшее, командующий войсками Германии на Восточном фронте генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург констатировал: «Операция на Востоке […] не привела к уничтожению противника. Русские, как и нужно было ожидать, вырвались из клещей и добились фронтального отхода в желательном для них направлении».[408] Безусловно, в этом была и немалая заслуга Николая Николаевича.

Однако в дальнейшем совершенствовании военного мастерства на посту Верховного главнокомандующего Великому князю помешали непрекращающиеся интриги императрицы Александры Федоровны и Григория Распутина. В результате они одержали верх. 23 августа 1915 г. Царь уступил уговорам своей супруги, раздраженной новым усилением влияния Николая Николаевича, сместил своего двоюродного дядю с поста Верховного главнокомандующего и сам занял этот пост.

Современники весьма отрицательно отреагировали на это решение Николая II. Один из видных общественных деятелей той поры, лидер кадетской партии, депутат 4-й Государственной думы П. Н. Милюков писал об этом судьбоносном событии: «Армия возглавлялась главнокомандующим Великим князем Николаем Николаевичем, которого первый земский съезд чествовал названием “русского богатыря”. Но именно это положение вызвало оппозицию к нему со стороны царской четы. Императрица боялась за своего супруга; стали ходить слухи, что Николай Николаевич подготовляет свою кандидатуру на царский престол».[409] Другой не менее известный политик, тогдашний председатель фракции Трудовой группы 4-й Государственной думы А. Ф. Керенский писал впоследствии: «Царь Николай стал Верховным главнокомандующим, отослав популярного Великого князя Николая Николаевича своим наместником на Кавказ. Естественно, такое решение повсеместно рассматривалось как великое бедствие, знаменующее новые катастрофы на фронте».[410]

Следует подчеркнуть, что не только думские круги, но и правительство неодобрительно отнеслось к смене командования, не говоря уже об армии, где все – от генерала до солдата – переживали несправедливое решение Царя. «Уход Великого князя Николая Николаевича с поста Верховного главнокомандующего, – писал генерал Ю. Н. Данилов, – был отмечен в заграничной печати рядом статей. Наши союзники об этом уходе говорили с сожалением, ценя помощь, которую они всегда получали во имя общего дела со стороны Русской армии. Наши военные противники про себя радовались, воздавая, однако, бывшему русскому Верховному главнокомандующему должное уважение и величая его стратегию – “сильной”». Далее генерал особо подчеркивал, что «личная популярность Великого князя Николая Николаевича весьма мало пострадала от неудач на фронте. Всем было ясно, что причины таковых были очень глубоки и разносторонни и что их нельзя устранить простой сменой военного руководства. К тому же было хорошо известно, что император Николай II не обладал ни знаниями, ни опытом, ни волею, столь необходимыми для руководства миллионными массами, и что весь его внутренний облик не отвечал грандиозному масштабу развертывавшихся событий».[411]

С горечью вспоминал об этом печальном событии и генерал А. А. Брусилов: «В армии знали, что Великий князь неповинен в тяжком положении армии, и верили в него как в полководца. В искусство же и знание военного дела Николаем II никто (и армия, конечно) не верил… Впечатление в войсках от этой замены было самое тяжелое, можно сказать, удручающее. Вся армия, да и вся Россия, безусловно верила Николаю Николаевичу. Конечно, были у него недочеты и даже значительные, но они с лихвой покрывались его достоинствами как полководца. Подготовка к этой мировой войне была неудовлетворительна, но тут Вел[икий] кн[язь] Николай Николаевич решительно был ни при чем, в особенности же в недостатке огнестрельных припасов войска винили не его, а военное министерство и вообще тыловое начальство».[412]

Николая Николаевича царь назначил наместником Кавказа, главнокомандующим Кавказским фронтом и войсковым наказным