Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Генри Хаггард

— Запереть ворота! — приказал я, надеясь, что мы успеем схватить Зорайю, но было поздно. На улице уже послышался удаляющийся стук колес и цокот копыт.

Зорайя в сопровождении верных ей людей вихрем пронеслась по городу в сторону М’Арступы, крепости, расположенной в ста тридцати милях к северу от Милозиса.

Столица занялась приготовлениями к войне, и старый Умслопогас, любуясь закатом солнца, натачивал свой топор.

Глава XIX

Свадьба

Один человек, однако, не успел пройти ворота до того, как их захлопнули. Это был верховный жрец Эгон, который состоял главным советником и помощником Зорайи, являлся душой ее сторонников. Свирепый старик не забыл нашего святотатства и, памятуя о том, что у нас было несколько религиозных систем, несомненно, очень боялся, чтобы мы не вздумали менять культ солнца в Цу-венди. Информация о том, что у нас имеется около ста различных религий, поразила его в самое сердце; действительно, положение его, верховного жреца культа солнца, было незавидно, и он все время боялся своего смещения.

Узнав, что Эгон у нас, Нилепта, сэр Генри и я долго обсуждали, как с ним поступить. Я предложил посадить его в тюрьму, но Нилепта, покачав головой, заметила, что подобный поступок вызовет волнения в стране.

— Когда я выиграю войну и стану единственной королевой, то уничтожу могущество жрецов, их обряды и мрачные тайны! — добавила Нилепта, топнув ногой.

Услышав эти слова, старый Эгон, наверное, испугался бы.

— Если мы не посадим его в тюрьму, — возразил сэр Генри, — то думаю, лучше отпустить его.

Нилепта посмотрела на него странным взглядом.

— Ты так думаешь, господин мой? — спросила она сухо.

— Да, — ответил сэр Куртис, — он нам не нужен.

Нилепта молчала и продолжала смотреть на него нежным и застенчивым взглядом. Наконец сэр Генри понял.

— Прости меня, Нилепта, — извинился он, — ты хочешь сочетаться со мной браком?

— Если так угодно моему господину, — был быстрый ответ. — Жрец находится здесь, да и алтарь недалеко! — добавила она, указывая на вход в молельню. — Я готова исполнить желание моего господина! Уже скоро, Инкубу, ты должен будешь покинуть меня и идти на войну, потому что я назначаю тебя главнокомандующим. На войне люди умирают, и, если это случится, ты недолго будешь моим, о, Инкубу, но останешься вечно жить в моем сердце и памяти…

Слезы вдруг хлынули из ее прекрасных глаз и оросили нежное лицо, подобно каплям росы на прекрасном цветке.

— Быть может, — продолжила она, — я потеряю корону и с ней мою жизнь и твою. Зорайя сильна и мстительна, от нее нельзя ждать пощады. Кто может знать будущее? Счастье — это белая птица, которая летает быстро и часто скрывается в облаках! Мы должны крепко держать ее, если она попала нам в руки! Мудрость не велит пренебрегать настоящим ради будущего, Инкубу!

Она подняла к сэру Куртису свое лицо и улыбнулась ему. Снова почувствовав укол странной ревности, я вышел. Они не обратили внимания на мой уход, считая меня, вероятно, старым дураком, и, пожалуй, были правы!

Я прошел в наши апартаменты и застал Умслопогаса у окна: он точил топор, подобно коршуну, который оттачивает свои острый клюв возле умирающего быка.

Через час к нам присоединился сэр Генри, веселый и сияющий. Увидев нас всех в одном месте, он спросил, согласны ли мы присутствовать на его свадьбе. Конечно, мы согласились и отправились в молельню, где нас уже ждал Эгон с горящими злобой глазами. Все дело в том, что он и Нилепта имели разное мнение относительно предстоящей церемонии. Эгон решительно отказался сочетать браком королеву или позволить сделать это другому жрецу. Нилепта сильно рассердилась и заявила, что она, королева, считается главой культа и желает, чтобы ей повиновались и обвенчали ее![73] Эгон отказался пойти на церемонию, но Нилепта заставила его.

— Конечно, я не могу казнить верховного жреца, — сказала она, — из-за нелепых предрассудков. Я даже не могу посадить тебя в тюрьму, потому что подчиненные тебе жрецы поднимут крик по всей стране. Но я могу заставить тебя стоять у алтаря солнца, не давая тебе есть, пока ты не обвенчаешь нас! О, Эгон! Ты будешь стоять перед алтарем и не получишь ничего, кроме воды, пока не одумаешься!

А в то утро, надо сказать, Эгон не успел позавтракать и был очень голоден. Испугавшись угроз, он согласился наконец провести церемонию, заявив, что умывает руки и снимает с себя всякую ответственность за это.

В сопровождении двух любимых прислужниц явилась сияющая счастьем королева Нилепта, в белом одеянии, без украшений и вышивок. Она не надела даже золотых обручей, и мне показалось, что без них она выглядит еще великолепнее, как всякая действительно красивая женщина.

Она низко присела перед сэром Куртисом, взяла его за руку и повела к алтарю. После минутного молчания королева громко и четко произнесла формулу, обычную в стране Цу-венди при совершении браков.

— Клянись солнцем, что не возьмешь себе в жены другую женщину, если я сама не пожелаю этого и не прикажу ей прийти к тебе!

— Клянусь! — ответил сэр Генри и добавил по-английски: — С меня довольно и одной!

Эгон, стоявший у алтаря, вышел вперед и забормотал что-то себе под нос, так быстро, что я не мог ничего разобрать. Видимо, это было обращение к солнцу, чтобы оно благословило союз и наградило его потомством. Нилепта внимательно слушала каждое слово. Она призналась мне, что боялась Эгона, который мог сыграть с ней шутку и произнести формулы, необходимые при разводе супругов.

Эгон спросил брачующихся, добровольно ли избирают они друг друга, затем они поцеловались перед алтарем, и свадьба была завершена с соблюдением всех обрядов. Но мне казалось, что чего-то не хватало, поэтому я достал молитвенник, который часто читал во время бессонницы. Несколько лет назад я отдал его моему бедному сыну Гарри, а после его смерти взял обратно.

— Сэр Куртис, — вмешался я, — я, конечно, не духовное лицо, но, если королева позволит, прочту вам английскую службу. Это важный шаг в вашей жизни, и хотелось бы получить благословение вашей собственной религии.

— Я буду вам признателен, Квотермейн. Без этого, мне кажется, я только наполовину обвенчан!

Нилепта не возражала, понимая, что ее муж хочет совершить бракосочетание согласно обычаям своей родины. Я принялся за дело и прочитал всю службу. Когда я дошел до слов: «Я, Генрих, беру тебя, Нилепту!» и «Я, Нилепта, беру тебя, Генриха!», то перевел эти слова, и королева четко повторила их за мной.

Сэр Генри снял золотое кольцо с мизинца и надел на ее палец. Это кольцо принадлежало еще покойной матери сэра Куртиса, и я невольно подумал, как удивилась бы почтенная старая леди из Йоркшира, если бы предвидела, что ее обручальное кольцо будет надето на руку Нилепты, королевы Цу-венди.