Вишенка на торте - Кристофер Дж. Брайс

запеки эту попку». Я протестовал, когда Жерард бросил его мне, но он усмехнулся и сказал: «Дрю счел бы это за честь».

Несмотря на беспорядок и неизбежную уборку, которая нас ожидает, печь с Жерардом

было удивительно весело. Он - вихрь энергии, танцует по кухне, смешивая, раскатывая и

украшая печенье с очаровательным и изнурительным энтузиазмом.

В какой-то момент он капнул глазурью мне на нос, а потом слизал ее. Это было так же

эротично, как и сладко, и, естественно, он об этом не догадывался. В ответ я обсыпал его

мукой, что привело к короткой, но интенсивной борьбе за еду, в результате которой мы

задыхались от смеха.

Звенит таймер духовки, возвращая меня в настоящее, и Жерард сразу же начинает

действовать. Он быстро вынимает противни с идеально золотистым печеньем и ставит их

на охлаждающие подставки, выглядя нелепо гордым собой.

«Та-да! Вот плоды наших трудов!»

Я фыркаю на его выходки. «Скорее, плоды твоего труда. Я в основном просто стоял там и

выглядел красиво».

Жерард подмигивает мне. «И, кстати, ты отлично справился с этой задачей».

Мои щеки теплеют, и я быстро отворачиваюсь, чтобы вытереть стол. На глаза мне

попадается тюбик с красной глазурью, который каким-то образом избежал кровавой

битвы за выпечку. Я беру его в руки и переворачиваю, пока в моей голове рождается идея.

Это нелепая идея, правда. Прежний Эллиот отверг бы ее как слишком рискованная,

слишком смелая. Но новый Эллиот, который принял хаос любви к Жерарду, испытывает

трепетное волнение.

Я прочищаю горло, стараясь говорить непринужденно: «Эй, Жерард? Не мог бы ты

подойти сюда на секунду? Мне нужна твоя помощь кое с чем».

Жерард подходит, его лицо светится любопытством. «В чем дело, Лютик?»

Я закатываю глаза от такого прозвища, но не могу полностью подавить улыбку. «Во-первых, никогда больше не называй меня так. А во-вторых, мне нужно, чтобы ты положил

руки на стойку и раздвинул ноги».

Жерард моргает на меня, его черты омрачает замешательство. «Ну, хорошо? Но зачем?»

Я пожимаю плечами, изображая беззаботность. «Просто доверься мне, хорошо?»

Он мгновение колеблется, ища на моем лице хоть какой-то намек на мой план, но я

сохраняю нейтральное выражение лица. Поняв, что я не собираюсь ничего выдавать, он

пожимает плечами и подчиняется. Он кладет свои большие руки на прохладную

мраморную тумбу и раздвигает ноги, повернувшись ко мне спиной.

Я на мгновение замираю, чтобы полюбоваться видом. Задница Жерарда - это чудо

современности.

Такой заднице место на обложке порножурнала или в музее, посвященном мужской

форме. И это все мое.

Делаю шаг ближе, и сердце бешено стучит в груди, когда я вцепляюсь пальцами в пояс

его треников. Жерард напрягается, его голова поворачивается, чтобы заглянуть через

плечо.

«Эллиот, что ты...»

Прежде чем он успевает закончить фразу, я одним движением стягиваю с него треники и

боксеры вниз одним быстрым движением, обнажая его голую задницу перед прохладным

воздухом кухни. Жерард удивленно вскрикивает, его руки рефлекторно хватаются за

ягодицы.

Я отбиваю их, низким и властным голосом приказывая ему держать руки на стойке. Он

громко сглатывает, его глаза расширяются и темнеют от смущения и возбуждения. Он

подчиняется, медленно возвращая руки на место.

Я откупориваю тюбик с глазурью и подношу его к гладкой, золотистой коже его левой

ягодице. Медленно и осторожно я рисую праздничный узор.

Жерард дрожит, его дыхание сбивается на короткие резкие вздохи, пока я работаю. Я могу

определить напряжение в его теле по тому, как напрягаются и дергаются мышцы его

задницы от ощущения холодной глазури на его теплой плоти.

Я переключаюсь на правую ягодицу Жерарда, тюбик с глазурью парит над его гладкой

кожей, чтобы продолжить рисунок. Дыхание Жерарда становится рваным, а его пальцы

скребут по столешнице.

Звуки драки, ругань и редкие взрывы смеха Дрю и Джексона проникают на кухню, напоминая мне, что мы не одни в этом доме. Один из них может войти и застать нас в

таком компрометирующем положении в любой момент. Но вместо того, чтобы

почувствовать тревогу или смущения, я чувствую, что риск меня возбуждает.

Я прикусываю губу, сосредотачиваясь на том, чтобы придать изгибу задницы Жерарда

мускулы и вихри. Вскоре рисунок обретает форму под моими руками. Это связка конфет, так как это почти все, что я могу нарисовать.

Голова Жерарда низко свисает, а спина напрягается, пока я продолжаю свою работу. Зная, что я могу превратить этого большого, сильного хоккеиста в дрожащее месиво, заставляет

меня чувствовать себя таким же могущественным, как Супермен.

Я добавляю несколько последних штрихов к конфетам, а затем отступаю назад, чтобы

полюбоваться на свою работу критическим взглядом. Она не идеальна - линии не ровные, а изгибы не совсем симметричны. Но никто не говорил, что я Пикассо.

«Вот так. Все готово». Я закрываю тюбик с глазурью и откладываю его в сторону.

Жерард поднимает голову и поворачивает тело, пытаясь разглядеть мое творение. «Что

это?»

«Карамельные трости».

Жерард смеется. «Только ты мог додуматься украсить мою задницу как рождественское

печенье».

Я пожимаю плечами, не раскаиваясь. «Что я могу сказать? Печь с тобой печенье было

весело, а это», - я махнул рукой на свои работы, - «просто глазурь на торте».

Он стонет от ужасного каламбура. «Ты смешон».

Я ухмыляюсь, ободренная реакцией Жерарда. «Тебе это нравится».

Он не отрицает этого, просто слегка сдвигает бедра, чтобы нечаянно представить свою

задницу мне, как подношение. И кто я такой, чтобы отказаться от такого

соблазнительного угощения?

Я опускаюсь на колени позади него, и мои руки поднимаются, чтобы обхватить его попку.

Глазурь под моими ладонями прохладная и липкая. Я наклоняюсь, мое дыхание скользит

по изгибу его ягодиц.

Жерард вздрагивает, и с его губ срывается тихий вздох, когда я нежно целую его левую

ягодицу. Мой язык стремительно вырывается наружу, чтобы проследить спиралевидные

линии рисунка. Сладость глазури смешивается с соленым привкусом его кожи. Это

мощное сочетание, от которого кружится голова.

Я не тороплюсь, смакуя момент, когда с губ Жерарда срываются придыхательные стоны.

Я покусываю и посасываю нежную плоть, оставляя за собой покрасневшие следы, которые резко выделяются на фоне его бледной кожи.

Жерард упирается бедрами в мое лицо в безмолвной мольбе о большем. И я подчиняюсь

ему, переходя к правой ягодице. Он издает низкий, гортанный стон, и этот звук посылает