Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2 - А. Велидов (редактор)

А. С Ханжонков

Состоя в организации, я должен был дать сведения о количестве навербованных лиц, получая эти сведения через Денисова. Знаю, что у Широкова есть одно-два лица, у Кондратьева, кажется, – семь, которым было поручено сформировать саперную часть, и еще одно-два лица, но без фамилий. Широкову мною было передано поручение от Тихомирова сформировать отряд в 100-верстной полосе вокруг Москвы, а также еще задание – исследовать, где удобнее повести подрыв железнодорожной ветки Пенза – Рузаевка. По этим данным, мне известно из сообщений, что Широков сделать в пользу решения этого задания ничего не может, так как у него нет людей.

В ГВИУ встречался с Бефани, степень его фактического участия в организации не могу определить, так как он часто не бывал в ГВИУ, и я знаю его как человека ленивого и недельного. Перед отъездом заходил к Карагодину, потому мне нужно было сказать, чтобы он увиделся с Анчутиным и что я уезжаю. Карагодин держался вполне конспиративно.

В. Жуков

10/ХІІ – 1919 года

V

Деньги для уплаты членам организации я от Тихомирова получил и передавал Дубинину.

Бефани знал как члена организации; Ильина и Оленева не помню.

В. Жуков

14/XI – 1919 года

VI

Из лиц, входивших в состав организации, припоминаю Дубинина Виталия Васильевича, который из сочувствия к жестокому состоянию материального положения, в котором приходилось нам жить всем, открыто мне заявил, что он не прочь примкнуть ко всем нам, если будет общее восстание. Делился со мною всякими впечатлениями по поводу совершающихся событий и говорил, что если организации понадобятся его услуги, то сделает, что сможет. Но спустя недолгого промежутка времени куда-то уехал, и я потерял с ним всякую связь. Где он находится, мне не известно.

Потом вспоминаю еще по фамилии Алферова, который пришел ко мне в ГВИУ и сказал, что он должен встретиться с лицами, близко стоящими к организации, и это должно произойти через меня. Тогда же и в то же время пришел или был уже у меня – не помню точно – Тихомиров, которого я и передал Алферову, и они ушли вместе.

Для полного указания лиц, причастных хотя косвенно к организации, лиц, которые сочувствовали этому движению, показываю, что мне Денисовым было сказано о Гассовском, который мог бы быть участником. С Гассовским я говорил однажды на эту тему в очень неопределенной форме о вступлении в военную организацию, и никаких точных мнений и желаний ни с какой стороны не выявилось. Решено было поговорить после, но этот разговор не состоялся.

Из сослуживцев, которые были настроены против видимого порядка вещей, могу сказать о бывшем полковнике Годлевском (начальник железнодорожного отдела ГВИУ), которому было ясно из моих разговоров, что я состою в какой-то организации. Он иногда говорил о протекающих событиях на фронтах гражданской войны и выражал сочувствие белым.

Из разговоров по этому вопросу предполагаю, что (бывший генерал) Козляников являлся также сочувствующим. Но как Годлевский, так и Козляников в организации не состояли, а то об их участии я знал бы.

Кроме того, нужным считаю указать и на Трестера, который говорил часто о всяких событиях, вероятно, из источников, которые получались из источников у начальника ГВИУ Корасташевского. К Трестеру относились весьма недоверчиво, предполагали его стоящим в партии коммунистов и поэтому не доверяли.

Мнеон говорил, что он поможет, если нужно будет, но участия в организации не предлагай. Что я состою в организации, ему я говорил. Свою помощь предлагал при условии самой строгой конспиративности.

В. Жуков

13. XII – 1919 года

ПОКАЗАНИЯ В. А. МИЛЛЕРА

I

Я, бывший полковник гвардии Миллер, педагогической деятельностью занимался в батарейных школах ив учебной команде. На фронте я преподавал пехотным офицерам артиллерийское дело. Больше педагогической деятельностью не занимался. В феврале 1918 года я вернулся с фронта, где командовал мортирным дивизионом. Поступил служащим в школу маскировки[292] на 150 руб. и паек, приводил в порядок дела канцелярии. В что время проводили штаты школы маскировки. Месяца через полтора я бросил школу. Мне пришла мысль о создании новой школы – школы полковой артиллерии. Обратился прямо к тов. Дзевялтовскому, который поручил мне составить план сметы и штаты. Дело это, безусловно, должен знать, но нужна специальная подготовка. Для поступления требовалось среднее образование и командный боевой опыт. С июня – июля школа стала функционировать, начала формироваться в середине мая. Педагогический персонал с помощью ГУВУЗа[293] – подбирал я лично Рекомендацией служила предыдущая деятельность. Зав. учебной частью – Руссет, генштабист, окончил педагогические курсы, бывший инспектор Вольского или Оренбургского корпуса. Преподаватель артиллерии – Любачевский. Тактику и топографию читал Свенцицкий. Траншейные орудия – Дехтярев, бывший полковник, артил[лерист], заведовавший командой траншейных орудий на фронте, и Подгорецкий, бывший пехотный офицер. Гранатное дело – Брунцов, пехотный офицер. Газовое дело – Геникс, ныне инструктор классов в школе газотехники.

В переменный состав принимались все изъявившие желание после проверки мною технических знаний, по заключению комиссара. Были левые эсеры Аносов и Коржов, сидевшие в тюрьме во время эсеровских восстаний. Был казначей Андреев, но его вскоре Подвойский взял с собою. Работать в школе мне не пришлось В конце июля я по приглашению Подвойского занял место заместителя председателя военной секции ВВИ.[294] Возвратившись из поездки в середине октября в ГУВУЗ, по поручению ГУВУЗа я формировал Высшую стрелковую школу, с назначением и. д. н-ка учебного отдела.

После формирования учебного отдела, траншейных курсов, пулеметных курсов, стрелковых и тактических курсов я ушел, поспоривши с Филатовым, снова в распоряжение ГУВУЗа, где получил назначение для формирования школы окр [ужной]арт[иллерийской] в Москве; существовала на основании данного ГУВУЗом положения. Пока школа находилась в Лефортове, преподавателей было подыскать очень трудно. На артиллерийских курсах преподавателей-артиллеристов не было. Были окончившие в 1917 году. С переездом в Мертвый переулок[295] были данные найти более крупные артиллерийские силы (Смысловский, Тихоцкий).

Положение на всех советских курсах считаю катастрофическим, так как не хватает людей. Штатных преподавателей не дают, а приватные получают фунт хлеба и довольно. Все преподаватели ныне перелетные птички. Меня пригласили читать в Кремль. У меня два утра в неделю. Когда же меня перегрузили и я просил меня освободить от одного отделения, этого никак нельзя было сделать за отсутствием заместителя. Вообще, школы открываются без обеспеченности их педагогическим персоналом. Штат школы был увеличен приказом РВСР заведующим учебной частью Кривченко (генштаба), из школы полковой артиллерии, где был помощник, заведующий учебной частью. Я полагаю, что на вверенных мне курсах учебное дело, несмотря на его печальное положение, было поставлено лучше, чем в других местах. Снабжения учебными пособиями нет: что найдешь, то и имеешь, вплоть до карандаша. Материальную часть я потребовал от ГАУ[296] и она была отпущена, хотя в штаты и не включена. Отпущена в неисправном порядке, без панорам и прицелов. Я просил Кривченко расспросить всех преподавателей, нельзя ли где-нибудь достать или купить панорамы и прицелы. В конце концов они были куплены по цене 10 000 рублей – панорама и прицелы, две штуки. Кажется, Кривченко сделал это через Кузьмичева с какого-то завода или что-то в этом роде, но откуда – с уверенностью сказать не могу.

В. Миллер

21/Х – 1919 года

II

В прошлом году, в ноябре или декабре, встретил в Казначействе Николая Васильевича Маслова, который раньше служил в Земском союзе,[297] и я его встречал на войне. После этого он начал захаживать ко мне и оставлял колеты.[298] Затем он исчез и появился в марте. Он говорил, что он служит в хозяйственной части 8-й дивизии. Рассказывал про Деникина и Колчака и говорил о выступлении в Москве, причем я всегда указывал на абсурд подобного предположения. В это время он уже работал в 8-й артиллерийской бригаде 3-й дивизии в хозяйственной части. Он оставил у меня колет (говорил, что деньги) и несколько других пакетов. Затем он исчез и снова появился в августе. В этот приезд передал он мне на хранение кучу бланков. Он говорил, что по поручению командира полка Виноградова должен разослать кой-кого своих людей за грузом. Он боялся, что у него документы могут пропасть. Он опять заговаривал о политике, и я опять отверг. Я очень просил его убрать бланки, так как не хотел подвергаться ответственности, но он целый месяц не заходил ко мне.