Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2 - А. Велидов (редактор)

КОНСТРУКЦИЯ. Организация должна была состоять из верховного штаба, начальствующих лиц и рядовых, при этом никто не имел права знать более пяти лиц и никто, не исключая начальствующих лиц, не имел права знать, где помещается штаб, под страхом смерти.

ДИСЦИПЛИНА. Всякое приказание начальника исполнить беспрекословно и немедленно; неисполнение – смерть. За выдачу тайн организации – смерть, за попытку проникнуть в штаб без разрешения – смерть и в этом роде.

УСЛОВНЫЕ ЗНАКИ. Отличительным знаком организации был знак батальона смерти – череп с мечами; золотой на голубом – для начальников, серебряный на зеленом – рядовым и золотой на черном бархате – штабной. Для скрепы приказов была печать – круг с мечами и буквы в круге ССР («Союз спасения Родины»).

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ПОКАЗАНИЕ В. Д. ЖУКОВА

II

В организацию вступил совершенно случайно. В середине лета 1918 года я приезжал в Москву из Сергиева, где было ГВИУ, для того чтобы найти способ переслать деньги своей семье на Украина; в гот период деньги послать в Васильково обычным порядком по почте не представлялось возможным. В Москве совершенно случайно на улице встретил жену своего бывшего сослуживца – Хомякову, которая знала меня и семью, и обратился к ней с просьбой указать, если она знает, как переслать деньги, и помочь мне в этом. Она посоветовала обратиться к своему родственнику Ханжонкову (кажется, Сергей Иванович), у которого можно было произвести перевод на их фирму в Киев. В тот же день я Ханжонкова не видел, а мне указали адрес его квартиры на Тверской,[291] 75, зайдя куда я познакомился с ***, потом, во второй приезд, по поручениям для Военного комиссариата комиссара Подвойского я снова зашел к Ханжонкову, его вновь не застал, но попал в общество, которое, оказалось, составляло организацию. Сидя вместе и разговаривая, я увидел, что говорившие желают выйти из того тяжелого положения, в котором находились. И я после предложения вступить в их общество (предложено было кем-то наедине там же, фамилию его не знаю) дал свое согласие принять участие. Мне предложено было заведовать железнодорожными войсками, которые я должен был собрать; за это обещали платить в месяц 400 рублей. После этого я уехал. По основаниям, которые были сообщены мне, указывалось найти себе помощника и еще одного офицера, с тем что дальше произойдет наращение до требуемого числа офицеров и солдат.

После этого я долгое время никого не видел и ничего не предпринимал.

В этот промежуток времени ГВИУ переехало из Сергиева в Москву. Я вновь зашел справиться о том, переслали ли мои 2 тысячи рублей в Васильково. Мне тогда было указано, что необходимо работать, так как до этого я ничего не сделал. В Москве я остановился на сослуживце инженере Денисове, которого я сделал сторонником своего начинания, указав ему сыскать еще офицеров. Через несколько времени я встретил у своего знакомого Кондратьева, к которому был приглашен на чай, Широкова. Сидя среди незнакомых, разговорились на злобу недоедания. Мы все сошлись на том, как трудно жить, и кто-то сказал, что есть организация, которая поможет изменить положение дела. Словом, обнаружилось сходство желаний, и я предложил наедине Кондратьеву войти в организацию, получив у него согласие, и, как выяснилось в разговоре, мы состояли уже у того же ***.

Впоследствии выяснилось, что Широков состоял тоже. Таким образом, познакомив Денисова с Широковым, я выполнил свою задачу, и у меня образовалась группа. Дальнейшая работа группы велась каждым самостоятельно – моя задача была выполнена.

Мне было предложено навести подробные сведения о Московском узле желдороги, найти места, которыми можно изолировать Москву извне путем порчи железнодорожных сообщений; определить, где держать группы людей для порчи и связи с организацией, – все это было поручено Широкову. Как было видно впоследствии, все это было исполнено в положениях, во всяком случае, до моего участия в этой организации, до конца июля 1919 года, ничего сделано фактически не было.

Кроме того, обнаружилось, что работа ведется и в деле связи. Так, Анчутин, находящийся в организации, ведает автомобильным и мотоциклетным транспортом. Через Денисова мною передавались получаемые распоряжения отыскать, где находятся гаражи, определить их количество. Получил распоряжение найти связь с радиотелеграфом. Все эти сведения, получив, передавал их Тихомирову.

Из результатов этих сведений и получаемого указания, сколько необходимо людей для того, чтобы овладеть ими, я знал от Тихомирова, что им от многого нужно отказаться, так как нет соответствующей силы.

После отъезда моего на фронт (в августе) связь свою с организацией я не поддерживал, и, как она работала дальше, мне ничего неизвестно.

Николая Николаевича Щепкина я встретил у Ханжонкова один раз летом этого года…

В. Жуков

2/XI – 1919 года

III

В дополнение к моему показанию, данному 2 ноября, прошу не отказать принять мое искреннее раскаяние в совершенном моем поступке – участии в противосоветской организации. Участие было вызвано вследствие тяжелого материального положения моего и семьи, а получаемые от организации деньги были лишь средством поддерживать жизнь, получаемый же заработок был совершенно недостаточен; политические убеждения не играли никакую роль.

Своей добросовестной работой на советской службе в ГВИУ и желвойсках подтверждаю, что я честно относился к долгу. Это подтвердит комиссар фронта тов. Каныгин. Работал по организации войск вместе с военкомом Николаем Ильичом Подвойским, заслужил его благодарность за исполнение поручений серьезного характера, как самостоятельное образование губернского военного комиссариата г. Сызрани. За доклад о порядке формирования желвойск с изменением некоторых пунктов декрета, представленный Высшему военному революционному совету, имел от него поручение сформировать желдорожные войска. Наконец, теперь в последний момент событий, когда мне было известно в Оренбурге об аресте Федорова, Широкова, когда я мог быть уверен, что организация в той или другой форме раскрыта, я не сделал попытки скрыться, к чему средств и способов в моем распоряжении было сколько мне понадобилось бы: вагон на ж. д. был в моем распоряжении, также я мог бы иметь десятки и сотни тысяч денег, – этого не сделал, а был занят работой по восстановлению линии Ташкентской и Орской желдороги и вел борьбу за передачу мне полной власти по технике по этим же работам. 11 октября у меня было бурное заседание при участии всех высших железнодорожных чинов в Оренбурге, и в тот же день я был арестован, а об аресте Федорова и Широкова знал примерно в первых числах октября.

Говорю вполне утвердительно, что не скрывался лишь потому, что мое бывшее участие в организации не принесло никакого серьезного вреда и участие в ней простят, как человеку, пошедшему в нее из-за нужды.

Прошу же проявить братскую справедливость и не наказывать жестоко за мой непродуманный вполне проступок и позволить дальнейшей работой заслужить вполне мою вину.

IV

В дополнение предшествующего показания докладываю, что Мария Николаевна Хомякова, моя знакомая по предшествующей службе с ее мужем, есть родственница Ханжонкова и о степени ее отношения к организации мне ничего не известно. М. И. Хомякова, желая мне помочь в деле пересылки денег для семьи на Украину, направила меня к Ханжонкову примерно в июле 1918 года.

Пойдя на квартиру к Ханжонкову, я не застал его, а познакомился с бывшим там ***, который сказал, чтобы я зашел позже, тогда я, быть может, увижу Ханжонкова. Придя позже, я Ханжонкова также не видел, но застал компанию незнакомых мне людей, которая в разговоре высказывала недовольство о видимом порядке вещей. К тому разговору и сочувствию я также примкнул и предложил сам участвовать в предприятии, которое поможет выйти интеллигентному работнику из тяжелого положения.

Разговаривая таким образом с ***, я согласился принять на себя роль в создании железнодорожных войск. Потом я был еще раз у Ханжонкова по поводу переотправки своих денег семье, и в одно из этих посещений я видел там Николая Николаевича (фамилию не знаю) и еще ряд лиц, из которых помню Тихомирова, с которым встречался уже потом, и теперь уясняю, видел там же Зверева. Потом приехав в Москву, много спустя, я также заходил к Ханжонкову и видел вновь присутствующих лиц – пять-шесть; Николая Николаевича тогда не было. В одно из этих собраний выяснилось, что организация занимается переотправкой офицеров на Украину. Затем решено было создать организацию для активного выступления в Москве.

А. С Ханжонков

Состоя в организации, я должен был дать сведения о количестве навербованных лиц, получая эти сведения через Денисова. Знаю, что у Широкова есть одно-два лица, у Кондратьева, кажется, – семь, которым было поручено сформировать саперную часть, и еще одно-два лица, но без фамилий. Широкову мною было передано поручение от Тихомирова сформировать отряд в 100-верстной полосе вокруг Москвы, а также еще задание – исследовать, где удобнее повести подрыв железнодорожной ветки Пенза – Рузаевка. По этим данным, мне известно из сообщений, что Широков сделать в пользу решения этого задания ничего не может, так как у него нет людей.