Памятные записки (сборник) - Давид Самойлов

Хамы призваны уничтожать. И только благодетельная и благотворная история, поставив хама у власти, даст ему и идею самобережения, вместе с сословными привилегиями, то есть первый зачаток идеи гуманизма и права.

В 30-е годы пер голодный хам, хам с одной привилегией – убивать. А теперь уже хам с комфортом, то есть с тем, что он ценит превыше всего.

С этого прозаического момента и начинается падение хама, его уродливое и нелепое, как полет археоптерикса, движение к правосознанию. Ибо комфортный хам начинает уже бояться бескомфортного. Ему нужно право для самозащиты.

А с самозащиты сословий и начинается идея вселенской самозащиты – гуманизм.

Еще о равенстве

Равенство всех в очереди за молоком – не есть равенство. Без очереди лезут худшие. Развитое общество не должно ставить в очередь за молоком Льва Толстого. Ему молоко надо приносить на дом. А в троллейбус пропускать без очереди, подсаживать и уступать место.

Единственное равенство, о котором стоит говорить всерьез, – равенство перед законом.

О методе исследования действительности

В сущности, у нас нет истинного метода исследования действительности. Истинным методом я называю такой, который на основании знания о настоящем дает знание о будущем.

У нас же нет и желания познать настоящее. Ни у «тех» – у власти, ни у «других» – у оппозиции. Ни те, ни другие по разным причинам не желают знать, что же происходит в фундаменте общества, в его почве, какие факты и идеи вырастают внутри и к чему приведет все это.

И «те», и «другие» живут в мире аналогий. «Те» – марксистских схем, выхолощенных и догматических; «эти» – другими схемами, опрокидыванием в современность «Избранных мест из переписки» или «Бесов», или истории русского провокаторства, или русского насилия.

Все это – «ебля слепых в крапиве», как говаривал Твардовский.

«Те» оттого так боятся аналогий и «аллюзий», что сами живут аналогиями; «другие» также хватаются за аналогии, ибо презирают знание, непредубежденный взгляд на действительность, свежее восприятие процесса.

Дети времени хотят выйти за рамки времени, не познав его уникальной природы, физической неповторимости и уникальности процесса, великой детерминированности происходящего.

Оттого так неверны выборы пути у «тех» и у «других», что выбираются они по аналогии, а не в живом мире явлений. И выбранные по аналогии, приложенные к миру явлений, они оказываются путями «никуда», в мир кафкианского абсурда. И у «тех», и у «других».

Об эволюции государственных систем

Экономические формации и социальные структуры, видимо, подвижнее и эволюционируют быстрее, чем государственные системы и строение власти.

В государственных системах нет факторов, стимулирующих эволюцию, в самой их основе содержатся колоссальные инерционные силы, силы сохранения власти, территории, военной мощи, распределения благ, порядка, доминирующих наций. В поле действия этих сил находится и культура, вырабатывается общественное сознание.

Промышленным революциям сопутствуют порой революции политические и войны…

О социальной детерминированности

Многие наши человеческие разочарования кажутся нам неожиданными и непредвиденными только потому, что мы часто забываем о социальной детерминированности каждой личности. Идея социального детерминизма так исплощена и опошлена вульгарной социологией, так мало симпатична, что в наше время выглядит отжившей свой век. Кажется, что она отвергает идею свободы, между тем (как верно говорил Эйнштейн) цель духовного развития личности состоит в размыкании причинных связей, в том числе (и особенно) социальной обусловленности человеческого бытия.

Освобождение от цепей социальной причинности действительно цель и процесс существования человеческой личности. Освобождение от них, но не отрицание их.

В конечном счете каждая личность размыкает целые ряды причинных связей (в том числе и социальных) в наивысший момент бытия – в смерти, в момент перехода в условия бессмертия.

Однако детерминированность бытия не рушится окончательно и в этот момент. А лишь заменяется другими цепями причинности, может быть, причинности обратной, как можно предположить – причинной зависимостью состояния души, потерявшей телесную оболочку, от телесного бытия родственных душ.

Нет оснований считать, что бытие духа после смерти телесной в какой-либо мере выше и значительней, чем бытие земное, что признание внетелесного существования означает отрицание причинности, что в смерти обретается полная свобода души.

Мы вообще об этом ничего не знаем. Но можно предположить, что дух попадает в другие цепи причинных связей, может быть, тоже временных, и смерть тела отнюдь не ведет к последней и высшей стадии существования души. Вне причинных связей и особого пространственно-временного состояния нет блаженства и нет индивидуального, вариантного состояния души. Хотя эти пространственно-временные состояния, возможно, и непостижимы, непредставимы для нас.

Причинности «высшие» и «низшие» объединены в жизни духовно-телесного существа. В момент смерти происходит, прежде всего, разрыв этого единства. Материальная часть существа остается во власти «низших» закономерностей – химии, физики, биологии. Дух же продолжает свое существование в сфере закономерностей воли, добра и зла, времени и пространства.

Преимущества телесного существования духа, может быть, и состоят в полноте и разнообразии детерминирующих моментов и, следовательно, в большей яркости и интенсивности переживания (боль, роды и т. д.).

Художественные способности, ремесленное дарование – один и не главный признак лишь одной категории талантов – художников. Как бы ни была сильна эта сторона в художниках, социальная детерминированность, если она мощней порыва личности к свободе, в конечном счете заглушает «чистое дарование». Тому пример – Шолохов.

Но есть мощные души, освобождающиеся от социальной детерминированности и при жизни. Этот процесс и есть процесс становления таланта. Звенья социальных цепей тем слабей, чем мощней проявление таланта, его способности игнорирования этих цепей и психологической саморегуляции.

В сущности, наши разочарования в отдельных личностях означают лишь то, что это личности посредственные и скорее воображаемые, чем сущные.

Впрочем, сила самого переживания отнюдь не уменьшается от подобного мудрого сознания.

Содержание исторического процесса

Сотворенное, «исторгнутое», материальное, в силу своей вторичности – детерминировано.

Исторический процесс – часть и форма мирового познания и самопознания, поэтому и в нем противопоставлены и сопоставлены материальные и духовные начала, объект и субъект как необходимые компоненты познания.

Материальные начала – природа (среда, географический фактор), производство и его преемственность; духовные начала – человек с его нравственными критериями и целями познания и преемственность этих начал – культура.

Общественное устройство – некая зона, где конкретно происходит взаимодействие детерминированных факторов с человеком, с его духовным началом, зона, где проявляется и прилагается свобода воли, где она осуществляется или не осуществляется.

Ибо потребность осуществиться или не осуществиться есть первичное, начальное проявление свободы воли.

Назначение государства – быть точным регулятором во взаимодействии двух сфер. Но в настоящее время оно не может идеально выполнять эту функцию по ряду причин.

Выделенное в промежуточную сферу потребностью познания, оно осознается своим же собственным аппаратом как сфера самостоятельная, сверхсфера, стоящая над необходимостью и свободой.

Недостаточное знание и умение владеть «исторгнутым» и свободным порождают такой болезненный нарост, как среда власти, которая как представитель материального начала противостоит духовному, а как духовное тоже противостоит духовному и, следовательно, неспособна к самопознанию.

Среда власти на данном этапе развития противостоит обоим началам, тормозит и препятствует нормальному взаимодействию в сфере познания и неминуемо должна использовать силу, чтобы как-то сдерживать оба начала.

Среда власти постоянно подвергнута ударам и расшатыванию с двух сторон, находится в постоянной самообороне и необходимо должна уступить место среде более способной к общественной регуляции по мере увеличения наших знаний о себе и о мире.

«Исторжение» – условие познания

Акт творения – ступень самосознания духа. Дух в момент творения «исторгает» противоположное.

Для познания необходимы субъект и объект – две противоположности: дух – субъект – исторгает материальный мир – объект.

Законы демиурга и мира – противоположны, неприложимы друг к другу.