Последняя база - Кэролайн Черри

Оборск отмалчивался.

- Лейтенант, - напирала Элен, - мы согласны принять ваших полномочных послов. А до тех пор Дентонам нечего делать у вас в плену. Будьте любезны немедленно отпустить их. Если ваша сторона проявит осмотрительность и здравомыслие, то мы безусловно пойдем на уступки. В противном случае, особенно в случае нападения на любое торговое судно, нам придется применить силу. Это я вам твердо обещаю.

И снова - тишина. Долгие паузы уже стали привычными.

- Это Сэм Дентон, - ответил наконец другой голос. - Мне ведено передать, что корабль поворачивает. Это правда, Квин. Вся моя семья - на борту. Это тоже правда.

Внезапно "Женевьева" умолкла. Элен взглянула на экран вида и телеметрические приборы - некоторые из них зарегистрировали пятно света. Оно расширялось и меркло. У Элен сжался желудок, а младенец зашевелился. Она прижала к животу руку и долго смотрела на экран, преодолевая тошноту. В динамиках кома трещала статика.

На плечо Элен опустилась рука Нейхарта-старшего.

- Кто стрелял? - спросила Элен.

- Это "Фея-два", - ответил ком грубым басом. - Я стрелял. Они повернули нос к дыре в нашем строю и врубили форсаж. Они слишком многое могли унести.

- Мы поняли, "Фея-два".

- Иду к месту гибели, - сообщил другой корабль. - Обыщу окрестности.

Да, оставалась надежда, что в последний момент от "Женевьевы" отделилась капсула, что униаты пощадили хотя бы детей. Но Элен в это не верила.

"Женевьева" погибла. Как "Эстель" на Маринере. Им не найти никого.

Появлялись новые образы - призраки в чернильной мгле, пятнышки на скане или тени и меркнущие трассы на экране вида. Сотни фрахтеров, спешащих к месту гибели "Женевьевы".

- Ну, все, - пробормотал Нейхарт. - Не завидую я униатам.

Так думали все купцы - с той минуты, как услышали имя расстрелянного собрата... объединившее всех мертвое имя мертвого корабля. Они были вместе - чтобы противостоять опасности, грозящей им всем. Уния узнает их замысел, это несомненно. Наверняка она уже заметила, что близ ее станций нет торговых кораблей, что многие фрахтеры не пришли в доки по расписанию. Возможно, ее встревожило исчезновение судов в секторах, где не могло быть мациановцев, прочно увязших у Пелла. Никто уже не не сомневался в том, что Уния присваивает купеческие суда. Возможно, "Женевьева" по дороге сюда регулярно отправляла назад сообщения о своем курсе. Значит, надо ждать боевого корабля... если только униаты смогут отпустить из системы Пелла один из своих рейдероносцев.

Весть о Торговом Альянсе разносилась не только по пространству, принадлежавшему Унии. Летела она и к Солнечной - семья дальнерейсовика "Уинифред" вспомнила вдруг свои земные корни, сбросила груз, чтобы облегчить корабль для прыжка максимальной дальности... и отправилась в долгое и рискованное путешествие, не ведая, какой прием ее ждет.

"Расскажите им о Маринере, - попросила Элен экипаж "Уинифред". - И о Расселе, Викинге и Пелле. Постарайтесь, чтобы они поняли".

Семья обещала, но Элен не надеялась получить ответ. Призыв к Земле был всего лишь жестом.

Капсулы они не нашли. Только обломки.

3. НИЖНЯЯ: СВЯТИЛИЩЕ ХИЗА 6.1.53; МЕСТНАЯ НОЧЬ

Низовики приходили и уходили - тихо, незаметно, поодиночке и парами; в почтительном молчании они ставили пищу и воду и ухаживали за "спящими", которых здесь собрались тысячи.

Здесь уже появились купола для людей, землянки, вырытые низовиками; пульсом самой жизни застучали компрессоры. Залатанным грубым куполам недоставало изящества, зато они служили кровом старикам и детям, да и всех остальных защищали от непогоды - короткое лето подходило к концу, все реже выдавались безоблачные дни и звездные ночи.

Регулярно наведывались челноки - за грузами. Кораблей, ревущих над головами, уже не боялись - привыкли.

"Вам нельзя собираться даже в лесу, - объясняла Милико Старым через переводчиков. - Их глаза видят теплое, видят сквозь заросли. Только глубокая нора может скрыть хиза, очень глубокая нора. Они видят, даже когда солнце не светит".

От таких слов глаза низовиков стали размером с блюдца. Хиза поговорили между собой, время от времени бормоча слово "Лукасы". Похоже, они поняли Милико.

Каждый день она беседовала со Старыми, до хрипоты, до протестов измученных переводчиков. Пыталась растолковать, с какой опасностью столкнулся народ хиза. Когда она обессиленно замолкала, мягкие ладони похлопывали по ее рукам и лицу, а круглые глаза глядели ей в глаза с искренней нежностью... Порой они не могли сделать для нее ничего другого.

А люди... к ним Милико приходила ночевать. Среди них была Ито, был Эрнст... День ото дня они все больше мрачнели, потому что все управленцы ушли с Эмилио, только Ито - женщина - и субтильный Эрнст получили приказ остаться. Мрачнел и Нед Кокс, один из первых силачей колонии - он сам не пожелал возвращаться, а теперь его заел стыд.

Стыд, словно заразная болезнь, охватил их всех. Особенно мучителен он бывал, когда приходили новости с главной базы - все без исключения безрадостные. Около сотни людей жили вокруг куполов - словно холод и ненадежные противогазы позволяли что-то доказать себе и окружающим. Они почти не разговаривали, и глаза их, по словам низовиков, были яркие и холодные. День и ночь напролет сидели люди перед куполами... Кто-то - по собственной охоте, а кто-то - в нетерпеливом ожидании своей очереди, поскольку купола не могли вместить всех желающих. Никто не уходил, поскольку возвращение людей в любой покинутый лагерь наверняка заметили бы с воздуха. Они выбрали своим укрытием святилище, и теперь им оставалось только сидеть под образами, волноваться за товарищей и гадать, долго ли они выдержат сами. "Смотреть сны" - так называли это хиза.

"Не теряйте голову, - говорила Милико самым беспокойным колонистам, с горячностью призывавшим остальных к немедленным действиям. - Надо ждать".

- Чего ждать? - поинтересовался Кокс, и этот вопрос вызвал в душе Милико целую вереницу ее собственных "снов".

В эту ночь по склону к образам спустились хиза, посланные на главную базу несколькими днями раньше. Обхватив колени, Милико сидела в кругу людей возле купола и наблюдала за фигурками, приближавшимися к святилищу под беззвездным небом. У нее непривычно сосало под ложечкой и першило в горле. Низовики не отказывали ей ни в чем. Эти совершенно незнакомые хиза шли к образам, чтобы занять место людей, собравшихся покинуть лагерь. Скан ни в коем случае не должен заметить их ухода.

В кармане непромокаемой куртки Милико лежал пистолет. Она была тепло одета, но все равно дрожала - не от холода, а от волнения. От боязни за хиза. Но они сами отпустили ее. "Ты идти, - сказали они. - Ты сердце больно. Ты глаза холодно, как они".