Сезон воронов - Соня Мармен

– Колин!

Тошнота подкатила к горлу с новой силой. Я почувствовала его руку на своем бедре, потом на животе. Он с ругательством одернул сорочку, прикрывая мою наготу.

– Колин! Меня сейчас вырвет…

Он соскочил с кровати и в следующую секунду уже подставил мне миску, в которую и излилось содержимое моего протестующего желудка.

– О моя голова! – простонала я, падая на подушку.

– Боль пройдет. Не надо было позволять тебе столько пить.

Он промокнул мне лоб и шею мокрым полотенцем и заставил выпить немного воды. Я лежала, зажмурившись, потому что стоило открыть глаза, как снова начиналось головокружение. Но даже так я чувствовала, что он смотрит на меня.

– Кейтлин, я уезжаю из Шотландии, – вдруг сказал он.

– Что?

Я открыла один глаз. Колин серьезно смотрел на меня. И по-прежнему был очень красив. Суровый образ жизни, который он для себя выбрал, не оставил особых отметин у него на лице. Если, конечно, не считать шрама на подбородке – воспоминания о пьяной драке с людьми из Кеппоха.

– Почему? Куда ты собрался?

– Поеду в Америку. Не знаю точно… Наверное, в Канаду. В Вирджинию, на Каролинские острова… Туда, куда увезет первый попавшийся корабль. Я не могу больше здесь оставаться, понимаешь?

Я кивнула. На самом же деле в моей голове все перемешалось. Губы его прижались к моим губам.

– Я люблю вас обоих, Лиама и тебя. Но мне слишком больно видеть вас вместе, – признался Колин едва слышно, потом неохотно отодвинулся и отвернулся. – Я поеду с вами в Инвернесс, ради Франсес. А потом сяду на корабль.

– Но ведь из-за этого восстания никто не возьмет тебя на борт… Каждый корабль в порту наверняка обыскивают!

Ощущая, что вкус желчи во рту всё усиливается, я поморщилась.

– Я найду способ. Может, украду у кого-нибудь документы…

– Но к чему тебе уезжать из Шотландии? Зачем ехать так далеко?

Он устало пожал плечами.

– Дела в стране идут неважно, и меня здесь ничего не держит. В Америке – масса возможностей. Говорят, там можно легко сделать состояние на торговле мехами.

– А еще говорят, что там полно дикарей, которые срезают у чужаков кожу с черепа и оставляют ее себе, как военный трофей!

Он иронично усмехнулся.

– Ну, с ними-то мы точно поладим!

– Колин, это все из-за меня! Я исковеркала тебе жизнь…

– Кейтлин, не говори глупостей! Ты тут ни при чем. Я один в ответе за свои несчастья.

– Это все из-за меня! Все из-за меня! Будь проклят тот день, когда я встретилась с Лиамом и с тобой!

– Перестань, Кейтлин! Не говори так.

Я сглотнула. В горле у меня пересохло и болело. Живот так и не сказал своего последнего слова. Колин потерянно смотрел на меня. Он убрал мокрую прядь, прилипшую к моей щеке.

– Тебе надо поспать. Я посижу здесь немного, чтобы точно знать, что с тобой все в порядке.

Я какое-то время смотрела на него, не зная, что сказать. А может, нам просто было нечего сказать друг другу? Колин до сих пор любил меня и от этого страдал. Он заглушал свою боль виски и постоянными рискованными авантюрами. И ничего не помогало… Может, и вправду лучше, если он уедет навсегда? Я посмотрела на него печально и удрученно и кивнула.

Холмы, окрашенные во все оттенки изумрудного и синего, струились, поблескивая, под ласковыми прикосновениями теплого бриза, который я ощущала и на своем лице. Наш пес Шамрок с веселым лаем прыгал вокруг моего маленького Ранальда. Смех сына эхом прокатывался по долине, солнце играло в его волосах, обрамлявших порозовевшее от удовольствия детское личико.

– Не ходи за холм, Ран!

Я положила кусок свежего козьего сыра на добрый ломоть хлеба.

– Ладно, мам!

Я улыбнулась. В своем тартане сын был похож на красно-зелено-синий вихрь. Я на мгновение закрыла глаза и вдохнула сладкий аромат вереска. Солнце пригревало так приятно…

Я открыла глаза.

– Ран?

Но куда он подевался?

– Ран?

Я попыталась встать, но ноги мои словно в тисках зажало.

– Ран! – закричала я в панике.

Мальчик не отвечал, и лай Шамрока тоже затих.

– Господи…

У меня так и не получилось встать – ноги придавил невидимый груз. Я попыталась высвободиться. Мне было очень жарко, на теле выступили крупные капли пота. Где мой сын? Я потеряла своего сына!

– Ранальд!

Что-то шевельнулось на постели, освобождая мои ноги. Задыхаясь, вцепившись занемевшими пальцами в мокрую сорочку, я пыталась хоть что-то рассмотреть в темноте.

Свеча потухла. Значит, это был всего лишь сон…

– Колин?

Мое тело под прилипшей сорочкой вдруг обдало холодом. Я вздрогнула. Он подошел.

– Это я.

У меня в душе все перевернулось. Звучный голос Лиама поразил меня в самое сердце, а тело охватила дрожь, с которой я не могла совладать. Меня снова затошнило. Свесившись с кровати и из последних сил сдерживая рвоту, я на ощупь попыталась найти миску. Лиам усадил меня и поставил миску мне на колени. Мой желудок наконец успокоился, боль прекратилась.

– Уже лучше? – спросил он довольно-таки сухо.

Я не видела его в темноте, но знала, что он рядом.

– Думаю, да.

Он забрал миску и поставил под кровать.

Как давно он здесь? Был ли Колин в комнате, когда он пришел?

Что он видел?

– Лиам?

В комнате едко пахло рвотой, и от этого у меня спазмом сводило живот. Представляя, как ужасно я выгляжу, я надеялась, что Лиам не станет зажигать свечу. Знать, что он рядом, было радостно, но видеть его наверняка оказалось бы больно… Кровать заскрипела, и большая ладонь коснулась моего лба, потом щек. Я вздрогнула и инстинктивно отшатнулась. Лиам убрал руку.

– Все будет хорошо, a ghràidh, – не слишком уверенно произнес он.

У меня перед глазами замелькали картинки: Лиам и Маргарет голые в нашей постели, они целуются, обнимаются… Я попыталась их прогнать. Лиам присел на кровать, но так, что между нами осталась дистанция. Несколько десятков сантиметров, которые мне казались пропастью. Дыхание у него было спокойное, но я знала, что он просто себя сдерживает.

– Пить…

Мне ужасно хотелось пить. Головокружение прекратилось, но тошнота подкатывала к горлу снова и снова. Голова грозила лопнуть при малейшем движении. Лиам встал, и кровать покачнулась. Я слышала, как он шарит где-то, потом идет обратно.

– Держи, – сказал он, ощупывая кровать, чтобы найти мою руку и вставить в нее фляжку. – Это вода.

Я услышала нотку сарказма в его голосе.

– Спасибо! – грубовато ответила я.

Кресло скрипнуло под его весом. Лиам закашлялся.

– Ты болен?

– Tuch! Ты не в том состоянии, чтобы говорить.

Я сердито посмотрела в его сторону. Благо, что он не мог меня видеть!

– Где Колин? – спросила я тоном, который яснее ясного говорил о моем настроении.