Мария Федоровна - Александр Боханов

Собрание уникальных камней и неповторимых ювелирных произведений состояло исключительно из подарков, которые Мария Федоровна получала в России от своих родственников: свекра, свекрови, других членов Династии, глав государств, но главным образом — из дарений супруга. Безусловно, что для начала XX века Мария Федоровна обладала одной из самых утонченных и дорогих коллекцией драгоценностей в мире.

Это были ее личные украшения, которые она так любила, в которых знала толк и которые умела носить, как никто. После смерти Саши она их никогда не надевала. Исключение составляла лишь бриллиантовая брошь, подаренная ее женихом к свадьбе еще в 1866 году. Все остальные предметы на 35 лет были скрыты от глаз людских и предстали перед восхищенными взорами лишь после ее смерти.

Согласно описанию одного знатока, сокровища императрицы Марии включали «низки черного жемчуга, множество изумрудов, зеленых как джунгли, сапфиры, сиявшие как восточная ночь, бриллианты чистейшей воды, редкие византийские украшения, множество рубинов». Среди особо выдающихся ювелирных изделий: тиара из рубинов с алмазами, пояс из алмазов и изумрудов, гарнитур из розовых бриллиантов, корсаж и воротник, шитые бриллиантами.

По счастливой случайности эти сокровища не были отняты у нее во время двухлетнего пребывания в Крыму. Революционеры-мародеры всех мастей, ограбив и даже убив немалое число хозяев дорогих редкостей, не тронули самого главного владельца их — Императрицу Марию Федоровну. В те бесконечно долгие и опасные месяцы крымского заточения сами по себе эти вещи мало что и значили для Романовых-арестантов. Куда чаще и больше волновали заботы, в буквальном смысле слова, хлеба насущного. В Европе же все изменилось.

Сразу же возникла проблема денежных средств, а родственники поняли, что их «мама», «тетушка», «теща», т. е. Императрица Мария, владеет огромным состоянием. Никто в точности не ведал, какие предметы в него входят и в какие суммы они оцениваются, но что они стоят очень дорого, в том сомнений не было.

Энергичный и безответственный зять Александр Михайлович несколько раз обращался к теще с призывом продать ювелирные украшения и «вложить деньги в надежное дело». Мария Федоровна, ничего не понимавшая в коммерции, слишком хорошо знала мужа дочери и не сомневалась, что любое «надежное дело» Сандро неизбежно скоро вылетит в трубу. Предложение это было столь легкомысленным и неприличным, что она по этому поводу с зятем даже и говорить не стала.

Проблема сокровищ Царицы занимала не только членов ее семьи, но и коронованных родственников. Король Христиан X очень хотел посмотреть на коллекцию, но владелица любезно сказала «нет», считая, что это «ее личные вещи». Упорство старой тетки Король воспринял как оскорбление и уже без всяких околичностей бесцеремонно стал требовать, для покрытия ее расходов, продать или заложить драгоценности.

Английского Короля Георга V и Королеву Мери тоже мучило любопытство. Еще в пору молодости Короля, когда он приезжал к деду и бабке в Данию, то видел на тетушке такого высочайшего класса украшения, которых не имела ни одна из его английских родственниц. Даже его бабушка по отцовской линии знаменитая Королева Виктория ни в чем подобном на людях не блистала.

Что же касается Королевы Мери, то она хоть и происходила из древнего аристократического рода Герцогов Тек, но выросла почти в нищете. Родители влачили жалкое финансовое существование, кредиторы осаждали постоянно, и только замужество в 1893 году с Георгом Герцогом Йоркским, внуком Королевы Виктории, позволило Принцессе Виктории-Марии Текской вырваться из беспросветных тисков безденежья.

Восшествие в 1910 году на Британский Престол Георга V все резко изменило в жизни Мери. Она стала Королевой и у нее появилась и средства, и возможность отдаться своему давнему и главному увлечению: коллекционированию драгоценностей. В дорогих ювелирных и антикварных магазинах Лондона Королева приобрела репутацию знатока редкостей.

Собрание Русской Царицы ее живо интересовало, и трудно сомневаться, что интерес Короля к ларцу русской тетушки все время подогревался коллекционерской страстью супруги. Личные же пристрастия Георга V лежали совсем в другой сфере, далекой от мира «красивых вещиц». Дерби и регаты — вот неизменные «хобби» монарха.

Что конкретно удалось вывести «тети Минни», было неясно; сама она драгоценности не показала, а спрашивать о том Венценосная Чета сочла неуместным. Однако Король несколько раз все-таки «по-дружески» советовал ей «надежно хранить свои драгоценности» и даже предлагал «для полной сохранности» поместить их в сейф одного из банков Лондона. Предложение английского коронованного племянника не вызвало никакого отклика у Вдовствующей Императрицы.

Для Марии Федоровны эти блестящие предметы имели не только материальную ценность. Она прекрасно осознавала, что ей, Царице, принадлежат вещи, которых другие не имеют и иметь не могут. Это были осколки пропавшего мира, памятные частицы той эпохи, в которой она жила прежде и с которой не рассталась до конца. Любая безделушка из коллекции высвечивала в ее памяти неповторимые эпизоды минувшего времени, столь дорогого и незабываемого.

Когда на нее нападала тоска одиночества, она доставала свои сокровища, открывала те или иные футляры, любовалась предметами и погружалась в сладостные воспоминания. Дочери Ксения и Ольга не раз просили Мама что-нибудь им подарить из ее собрания, но она немедленно пресекала подобный разговор одной и той же фразой: «Когда меня не станет, вы получите все».

Родственники и знакомые часто пугали ее, что, «как стало известно», различные аферисты и даже «коммунистические агенты» охотятся за сокровищами Царицы и воспользуются первым подходящим случаем, чтобы их похитить. Об этом ей говорил Георг V; часто эту тему муссировала старшая дочь.

Самолюбивая и тщеславная Ксения не признавала на свете никаких приоритетов, кроме интересов собственного благополучия и благополучия своих детей. Под водительством мужа, амбициозного Великого князя Александра Михайловича, которого она обожала безмерно, даже после того как их брак фактически перестал существовать, Ксения Александровна превратилась в законченную эгоцентристку.

Соображения морального и династического порядка для нее уже не имели значения, а вот драгоценности, способные обеспечить безбедное существование ее и ее отпрысков, не оставляли спокойной. Именно Ксения особенно рьяно все время разжигала в Марии Федоровне опасения и страхи за судьбу ларца с сокровищами, надеясь, что матушка согласится переправить их в Англию под опеку Короля Георга. А со своим кузеном уже будет легко договориться о залоге или продаже каких-то предметов; ведь они всегда так хорошо понимали друг друга, а с Королевой Мей они вообще — задушевные подруги. Однако мать и не помышляла о том, чтобы расстаться с драгоценностями, и все усилия Ксении оказывались тщетными.