Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова

И она с силой шлепнула его по голове, парень от неожиданности даже вздрогнул всем телом, а Клинкина провела рукой по густым волосам и с очаровательной улыбкой сказала:

— Выбросила, — потом отошла назад, а губы кривила усмешка. Кто-то из ребят усмехнулся, и по спине Семена пробежал холодок. Сэм поднял руку, ткнул пальцы в волосы и разразился отборной бранью, которую даже смешки ребят не заглушили. Семен вскочил на ноги, а Карина вдруг весело закричала:

— Ой, это твоя башка? Ну, сорян! Блин, а по виду ведро помойное! В ней столько говна!

Семен двинулся на девушку, которую тут же закрыли спинами парни.

— И вообще, урод, запомни: с кем я сплю не твое собачье дело!

— Свали с дороги, Кир! — рыкнул Сэм.

Кирилл, невысокий, но крепкосложенный подросток, шагнув к Семену и тем самым сократив расстояние, оскалился:

— А то что?

— А щас узнаешь! — огрызнулся в ответ Сэм.

— Мальчики… — жалобно позвала Олеся, оказавшаяся рядом с ними. Высокая, очень худенькая девочка с русыми волосами до плеч, всегда завязанными в хвост, боялась драк и выяснений отношений. Да и вообще отношений. Семен ей признался перед Новым годом, но тихая девочка, зацикленная на квантовой физике, его отвергла. Сэм не простил.

— Да ты-то, убогая…

Громкий щелчок отрезвил всех. Тихая Олеся стояла всё еще с поднятой рукой, а Сэм прижимал ладонь к пылающей правой щеке. Алина подскочила к подруге и утащила подальше от эпицентра событий.

— Короче, Сэм, ты можешь валить! — сказала Карина и указала пальцем на дверь.

— Ты…

— Елены Николаевны сегодня не будет, она…, — девушка даже закусила губу, подбирая слово.

— Егоров смылся, Елена Николаевна… Уваров! Что-то с Тимкой? — спросил кто-то сзади, Клинкина даже не разглядела, кто именно.

Она вздохнула, оглядела ребят, окружавших ее.

— Сейчас один похренист уйдет, и я скажу, — ответила она.

Одноклассники уставились на Семена. Тот скрипнул зубами, подошел к своей парте, сдернул рюкзак, забросил его на спину и двинулся к двери. Уже на пороге он оглянулся.

— Пока, неудачники, — и в довершении показал фак.

— Урод, — пробормотал кто-то, когда за Семеном захлопнулась дверь.

— Ну, так что там с Тимкой? — спросил Кирилл.

— Влип Тимка. И, по ходу, по-крупному влип, — ответила Карина и вздохнула.

Ребята стали переглядываться, а девушка рассказала всё, что знала сама.

— Ну, может, тогда по домам? — спросил кто-то из мальчишек.

Кир тряхнул головой:

— Палевно. Да и Елену можно подставить, а ей, судя по всему, только этого и не хватало.

— Да посидим, тут осталось-то, — сказала Алина.

— Почти полчаса.

— Странно, домашки нет, — заметила Олеся, кивнув на доску.

Ребята оглянулись. На зеленом полотне и правда не было домашнего задания.

— Ну, она, наверное, просто не успела написать, — предположил Кир.

Но Дэн мотнул головой:

— Сегодня последний урок.

— Да ясен красен, восьмой захотел? — хохотнул кто-то из парней.

— Нет, не в этом дело. Вообще последний урок русского языка в «десятом». Совсем.

— Подожди, — воскликнула Алина, — а ведь точно. Завтра четверг, у нас вообще ничего нет у Елены, а в пятницу — последние уроки… а их не будет, линейка же. Всё. Конец учебного года. Следующий урок только в «одиннадцатом»…

Ребята замолчали, поглядывали друг на друга, не зная, что сказать. Ощущение приближающегося финала не просто школьной жизни, а детства коснулось каждого. Тут в дверь постучали, и подростки даже вздрогнули, замерли, уставившись на дверь. В приоткрытой щели показалась взлохмаченная голова Даньки. Ребята с шумом выдохнули:

— Блин! Напугал!

— Данька!

— Какие люди!

Долговязый вошел в класс, огляделся, спросил.

— А где Елена Николаевна?

— Ну, как видишь, ее нет.

— А будет?

— А тебе она зачем? — спросил Дэн, пожимая широкую ладонь приятеля.

— Ну… я документы забрал.

Одноклассники уставились на парня.

— В смысле забрал? — спросила Клинкина.

— В прямом. Ушел из школы, — ответил тот, опустившись на парту. — Всё.

— Подожди, как всё? А «одиннадцатый»? — спохватилась Олеся.

Данька улыбнулся, посмотрел на ребят. Со многими он прошел школьный путь длиною в десять лет, но сожаления о сделанном выборе не было.

— Да вы чего? Вы ж знаете, я… не место мне здесь. Да, родители экономисты, но… не я. Не мое это!

Одноклассники глядели на него. Кто-то смотрел с жалостью, кто-то с недоверием, кто-то с восхищением. Ведь Данька не просто уходил из школы, он бросал вызов родителям, себе, миру. Безумие или единственно правильный путь? Только время рассудит…

— А родаки… согласились? — тихо спросил Кирилл.

Данька пожал широченными плечами, сбросил сумку, ответил:

— А они не знают.

Ребята уставились на долговязого, тот даже смутился.

— Мне через два месяца восемнадцать.

— Уже?

— Ну да. Я ж во втором дважды учился.

— Двоечник! — хмыкнула Карина, но Данька сегодня, после принятия такого важного решения не испытывал к ней злости. Даже улыбнулся.

— Двусторонняя пневмония… три месяца в больнице, потом еще дома. Как-то так. В июле стану сам себе хозяин. В марте мне предложили контракт с… ЦСКА.

Парни разом засвистели, кто-то полез обниматься с Данькой, пожимали руку, хлопали по плечу.

— Это ж… самый знаменитый у нас? — уточнил Дэн.

— Самый титулованный. В Европе на втором месте после «Реал» Мадрида.

— Ну это же круто! — воскликнула Олеся.

Данька скривился.

— Ага. Но родители не согласились. Им похрен на мое «могу» и «хочу». Нет, будь я таким умным, как Егоров или Уваров, я бы, наверное, смирился, но блин! Все эти функции…

— Анусы… — шепнул Дэн, и ребята заулыбались.

— Арены, — поддакнула Алина.

Но Данька не стал одергивать одноклассников, сидел и улыбался.

— И еще до фига чего, всего и не упомнить, — сказал он и обвел кабинет взглядом, друзья тут же притихли. — Поговорил с братом, тот юрист. Состряпал бумажку, помог с переводом. Родители узнают… потом, когда я уже буду сам отвечать за себя.

— Не… страшно? — спросила Олеся.

— Да нет. Наверно, еще не понял. Не осознал. Думаю, что это