История германского фашизма - Конрад Гейден

Назначение этих выборов должно было успокоить совесть старого президента, который при наличии подобного диктаторского вмешательства в жизнь церкви хотел увериться, что он не нарушил своей присяги конституции. Фактически о свободных выборах в данном случае можно говорить еще в меньшей степени, чем в отношении выборов в рейхстаг 5 марта. Публичная борьба вокруг избирательного лозунга «евангелие и церковь», направленного против «германских христиан» сторонниками церковной свободы, была невозможна. Радио находилось целиком в распоряжении «германских христиан». Даже католик Гитлер выступил в их защиту; во многих местностях приверженцы старой церкви не осмелились открыто выступить против партии, на стороне которой находились штурмовики. Были выдвинуты в ряде мест общие списки обеих партий, в которых подавляющее большинство уж заранее было отведено кандидатам «германских христиан». В тех местностях, где они находились в явном меньшинстве, «германские христиане», несмотря на это, получили 51 % мест. Это произошло, например, в Гамбурге и Вюртемберге. Тем не менее избирательная победа «германских христиан», хотя количественно и была велика, не являлась все же полной, как этого можно было ожидать, судя по разнузданной пропаганде Хоссенфельдера. Они не повсюду сумели добиться большинства в две трети голосов.

Реорганизация евангелической церкви снова затормозилась. Правда, в старопрусской провинциальной церкви, самой крупной церковной организации протестантской Германии, «германские христиане» одержали решительную победу. 5 августа церковный совет избрал Мюллера председателем высшего церковного совета с титулом «провинциального епископа». Хоссенфельдер был снова назначен духовным вице-председателем. Спустя месяц генеральный синод этой церкви ввел для пасторов арийский параграф.

27 сентября национальный синод в Вюртемберге единогласно избрал Мюллера имперским епископом. После избрания в своей программной речи он заявил: «Мы не собираемся разорвать вечное единство церкви христовой, нашу общность в писании и таинствах с людьми, принадлежащими к другим нациям и расам. Однако равенство перед богом не исключает неравенства людей между собой, что также исходит от воли божией».

В прошлом католические епископы по канонам своей церкви прокляли воинствующий национал-социализм. Поэтому католический рейхсканцлер Гитлер 21 марта в день Потсдама отомстил им. Вместе с Геббельсом он демонстративно отсутствовал на торжественном католическом богослужении и вместо этого отправился на Луизенштетское кладбище в Берлине, где возложил венок на могилу убитых штурмовиков. «Германские христиане» распространяли даже слухи о том, что Гитлер перейдет в евангелическую церковь. Однако это было решительно опровергнуто.

Католическая церковь поспешила отменить свое проклятие, вынесенное национал-социализму. Конференция епископов в Фульде, куда входят все германские епископы, опубликовала 28 марта заявление, в котором признавала, что высший представитель имперского правительства, одновременно являющийся авторитетным вождем национал-социалистского движения, сделал в рейхстаге успокоительные заверения, не отменяя прежнего решения, осуждающего определенные религиозно-нравственные лжеучения, — «епископы поэтому надеются, что они вправе считать, что упомянутые выше общие запреты и предостережения не будут больше необходимы». Далее епископы призывали к повиновению законной власти, а также предписывали, чтобы в домах божьих из уважения к их святости не производились политические демонстрации. Это было направлено против освящения в церквах знамен штурмовиков.

Национал-социализм вскоре показал, что он не склонен допускать подобных противоречий даже со стороны церкви. Один из двух крупных католических рабочих союзов — католический союз подмастерьев — хотел устроить 11 и 12 июня съезд в Мюнхене. В то время когда господин фон Папен в своей речи призывал преодолеть идею классовой борьбы и восстановить общественный порядок, «коричневые рубашки» напали на улице на подмастерьев и избили их. Они объясняли это в частности тем, что подмастерья были одеты в оранжевые рубашки. Под конец штурмовики заняли даже выходы из зала заседания и стянули с гостей их рубашки. После этого кардинал Фаульгабер отказался совершить епископскую службу, и съезд закрылся раньше времени. Обратный путь к вокзалу для многих участников съезда снова стал тернистым путем.

Спустя 2 недели был нанесен ряд новых ударов, которые на этот раз еще в большей мере непосредственно затрагивали церковь. Партия центра и баварская народная партия под давлением национал-социалистов были распущены. При этом руководитель окружной пфальцской организации приказал арестовать также ряд католических священников. Однако церковь в национал-социалистской Германии в такой же мере, как и в фашистской Италии, не питала никакой склонности к тому, чтобы стать страдающей и преследуемой, как это советовал ей Брюнинг. С конца июня Папен в качестве германского представителя вел в Риме переговоры с Ватиканом о конкордате. Того, чего католическому барону год назад во время его рейхсканцлерства не удалось добиться от вождей германской партии центра, он добился теперь от римских кардиналов: толерирования.

8 июля был подписан проект договора, который является первым государственным договором между католической церковью и германским государством. 20 июля в Ватикане во время торжественного подписания конкордата можно было в задних рядах заметить также прелата д-ра Кааса, который некоторое время назад сошел с германской политической сцены. Находясь вне досягаемости для национал-социалистских властителей, он в качестве слуги своей церкви перенес свою деятельность в Рим. Немалое участие принял он в составлении конкордата.

Содержание конкордата лучше всего характеризует то, что немедленно после его подписания между германским правительством и папским престолом возникли горячие споры о его истолковании. Договор между Ватиканом и фашистской Италией каждая из сторон также истолковывала по собственному усмотрению. Однако церковное толкование осталось лишь протестом, а государственное — стало действительностью.

По конкордату церковь не получила ничего, чем она не владела бы ранее. Напротив, она сдала много важных позиций, которые ранее никем у нее не оспаривались. Ей была предоставлена свобода исповедания и публичного отправления религиозной службы. За ней было признано право церковного законодательства в рамках законодательства общего. Подтверждена была тайна исповеди перед судом. Кроме того, за церковью была признана свобода ее внутреннего управления, а священники были освобождены от некоторых государственных обязанностей. С другой стороны, церковь в соответствии с 32-й статьей конкордата обязалась запретить духовенству и членам духовных орденов всякую политическую деятельность; назначая епископов и архиепископов, она должна предварительно справляться у имперского наместника, нет ли против них возражений общеполитического характера; епископ должен приносить присягу верности германскому государству и соответствующей провинции и обещать повиноваться правительству. В вопросах о католических факультетах, о преподавании Закона Божиего и т. д. сохранен в основном прежний порядок. Сохранены также уже существующие конкордаты с провинциями, которые в этих пунктах часто идут дальше навстречу интересам церкви.

Церковная дипломатия усматривала свой особый успех в том, что 33-я статья конкордата относила к компетенции канонического права все те церковные вопросы, которые остались неурегулированными в государственном договоре. Однако с германской стороны этому не придавали большого значения. Уступкой с германской стороны являлось то, что один из протоколов содержал обещание, согласно которому некатолическим (т. е. протестантским) священникам в Германии должна быть запрещена политическая деятельность. За церковью была признана свобода многочисленных католических союзов; какие трудности возникают при осуществлении этой свободы, можно судить по требованиям, предъявленным д-ром Леем, о подчинении его руководству католических рабочих союзов. Поэтому Ватикан лишь после больших колебаний согласился окончательно ратифицировать договор.

23 марта в своей большой речи в рейхстаге Гитлер произнес характерную фразу. После хвалебных замечаний по адресу обоих христианских исповеданий он сказал: «Правительство отнесется с объективной справедливостью ко всем прочим исповеданиям. Оно не может, однако, допустить, чтобы принадлежность к какой-нибудь определенной религии или расе освобождала от повиновения установленным законам или служила охранной грамотой для терпимого отношения».