Чудо - из чудес - Санин Евгений

            — Погоди, — остановил, взяв ее за руку, Стас.

            Увел в их комнату.

            Позвонил жильцам, которые снимали их старую квартиру и сказал:

            — Все складывается, как нельзя лучше. Если в данной ситуации вообще можно говорить о чем-то хорошем… Словом, квартиранты уже две недели не живут там и хотели даже передать квартиру своим знакомым, но побоялись спросить о том у мамы — она ведь у нас очень щепетильно относится к подбору новых жильцов.

            — И что все это значит? — недоуменно взглянула на Стаса Лена.

            — Как что? — не понял он. — Только одно: давай собирать вещи!

3

Поистине коса нашла на камень…

            — Ну! И чего это вы удумали?

            Мама Стаса стояла на пороге детской комнаты, одновременно — растерянно и с негодованием — глядя, как собираются в дорогу Лена и Стас.

            — Мы? — приподнял голову Стас. — Ничего!

            — Я вижу! И как же вы собираетесь жить одни?

            — Очень просто, как многие начинающие семьи!

            Разговор шел только между матерью и сыном.

            Лена не решалась вмешаться в него.

            Да и что ей было сказать?..

            — Ты вас с другими не сравнивай, — говорила мать. — Лена ведь ни приготовить, ни убраться не может.

            — А я на что? — с вызовом отвечал сын.

            — Ты? Да ты сам ничего не умеешь. Потому что привык, что за тебя все всегда делает мама! И потом у тебя столько учебы, столько внутренней работы, чтобы стать, наконец, писателем!

            — Между прочим, — заметил Стас, — великий Чехов работал земским врачом — а это ведь приемы больных и постоянные вызовы на дом — и писал. Народный поэт Кольцов был купцом, у которого постоянно была очень ответственная — попробуй обсчитайся хоть на одну денежку — так назывались в его время полкопейки, работа. Гончаров, написавший «Обломова» и другие романы, занимал ответственейшую должность главного цензора Российской Империи. О Генри писал рассказы, которыми ты умиляешься, видя их на телеэкране, между прочим, сидя в тюрьме. Гениальный Достоевский до того, как стать писателем, и вовсе все на каторге делал! Лермонтов был офицером, причем, в действующей армии!

            — А Пушкин?

            — Что Пушкин? Его… тоже на саранчу посылали!

            — Ты меня своими авторитетами в сторону не уводи, — потребовала мама. — Лучше скажи — что вы там есть будете?

            — Что-что? То, что приготовим! — беззаботно отозвался Стас, бережно кладя на самый верх уложенных в сумку вещей тщательно завернутую Леной в пакет мироточившую икону Пресвятой Богородицы.

            — Как — приготовим? — простонала мама.

            И услыхала в ответ:

            — Вдвоем!

            Стас посмотрел на окончательную сбитую с толку мать и пояснил:

            — Лена теоретически — например, будет подсказывать мне, как готовить макароны. А я практически — то есть, их жарить!

            — Стасик, — шепнула Лена. — Макароны не жарят. Их — варят!

            — Вот, — словно дождавшись своего, торжествующе подняла указательный палец мама. — Что и требовалось доказать!

            — Читэдэ… — чуть слышно прошептала Стасу Лена, отходя в сторону, чтобы пропустить вошедшую, явно для обличительного разговора, в комнату свекровь.

            Та прошла к дивану, села на него и с вызовом начала:

            — Ты что, хочешь сказать, что я одна во всем виновата? А вы, стало быть, ни при чем?

            — Почему? — удивленно пожал плечами Стас. — Никогда не бывает стопроцентно правых людей! Доля вины каждого, пусть даже самая ничтожная, есть в любом споре, иначе его просто бы не было! Но если мы сейчас отвлечемся и забудем что-нибудь очень важное, то тогда действительно виновата будешь только ты!

            Видя, что сын — невестку она не брала в расчет — настроен как никогда решительно, мама сбавила тон.

            — У тебя ведь здесь библиотека, столько учебников, конспектов… — не скрывая своего огорчения, сказала она. — Наконец, компьютер, без которого ты просто не можешь…

            — Вся моя библиотека и учебники давно уже умещаются вот здесь, — Стас показал электронную книгу в изящной обложке. — Конспекты и все остальное, что нужно для учебы и работы, папа привезет. А компьютер…

            Он с сожалением погладил свой большой компьютер и стал укладывать в портфель старенький ноубтук, с которым еще в ранней юности ездил в Покровское:

            — Поработаю пока с ним!

            — Пока — это насколько? — с надеждой получить хоть малую определенность, на какое время уезжают дети, уточнила его мама.

            Но услышала неуступчивое:

            — Пока новый себе не куплю!

            Поистине коса нашла на камень, кося под яблоней, от которой, как всем известно, недалеко падают яблоки…

            — Стасик, — одернула мужа Лена. — Не смей так грубо разговаривать со своей матерью!

            — А чего же она… — обиженно начал Стас, но Лена строго поправила:

            — Не она — а мама!

            Свекровь взглянула на Лену так, словно только сейчас, впервые увидела ее.

            Привстала было, чтобы шагнуть к ней, почувствовав в невестке единственную, пока нет Сергея Сергеевича, поддержку.

            Но уже не могла совладать с собой.

            — Стасик, учти, эта дверь закрывается только с одной стороны!

            — Прекрасно! — отозвался Стас. — Вот сегодня мы её и закроем – с внешней! А ты когда-нибудь нам сама откроешь. Разумеется, когда будешь готова к этому. Да и мы тоже…

            — Нет, с тобой совершенно невозможно разговаривать! — вспылила мама.

            И — не оглядываясь, вышла из комнаты.

            В зале громко взревел телевизор.

            Сначала это был звук пикирующего самолета, которого яростно обстреливали зенитки.

            Затем какая-то дикая музыка с абракадабрным набором слов…

            — Жалко, что все так получилось… — вздохнула Лена.

            — Ну, а что мы можем с тобой сделать? — развел руками Стас. — У меня папа — хирург. И поэтому я, наверное, генетически не стал применять терапевтических методов и всяких там помогающих лишь временно таблеток и примочек. Раз — и все! Тем более что это единственный выход, чтобы сберечь ее нервы и чтобы ты родила здорового, крепкого малыша! Пойми, я ведь теперь отвечаю и за тебя, и за него!

            — Да все я прекрасно понимаю…

            — А раз так, то давай заканчивать наши сборы! Иначе мама может прийти опять и все это может затянуться надолго…

            За окном начался дождь.

            Вскоре он перешел в настоящий ливень.

            Дождевые струи падали косым потоком.

            Сверкнула молния.

            Прямо над крышей, так, что показалось, присел даже дом, грохнул гром.

            — Бедная Горбуша! — ужаснулась Лена. — Ее же сейчас вымочит больше, чем в любой стиральной машине!

            — Ничего! Зато без порошка! — успокоил ее Стас.

            — Да у вас тут в дожде — вся таблица Менделеева!

            — Но, с другой стороны, в Москве много карнизов и крыш, — резонно возразил Стас. — Найдет, где укрыться!

            — Ты совсем забыл, что она ведь у нас домашняя — ничего не умеет! — упрекнула его Лена.

            — Зато — умная! Посмотрит, как это делают другие вороны и быстро научится.

            — А если они не примут ее в свою стаю? Или вообще заклюют ее?

            — Не успеют! — уверенно сказал Стас.

            — Откуда ты это знаешь? Успокаиваешь меня, да? — через слезы взглянула на него Лена.

            Стас привлек ее к себе и объяснил:

            — Не успеют — потому что с завтрашнего же дня мы начнем искать ее. Надо будет — пройдем по всем станциям метро, благо, нам известно, по какой линии ехала мама. Красная ветка не такая уж и большая. И быстро найдем нашу Горбушу! А учитывая то, что она сама, зная нашу любовь к ней, будет высматривать нас, то это только удваивает наши шансы на быстрый успех!

            Он деловито осмотрел застегнутые на молнии сумки.

            Вызвал по телефону такси.

            Сообщил, что оно будет у подъезда через пять минут.

            И скомандовал:

            — Ну, а теперь — присели, как водится, на дорожку!

            — К чему все эти языческие приметы? — присаживаясь, однако, на краешек дивана, нахмурилась Лена.

            — Да вовсе это не приметы! И, тем более, не языческие! — улыбнулся ей Стас и пояснил: — Это всего-навсего традиция наших предков. Их жизненный опыт. Они всегда присаживались перед дорогой, чтобы, хотя бы в последний момент, вспомнить, не забыли ли чего взять с собой?