Собрание сочинений в шести томах т.2 - Юз Алешковский

Л.З. с полной серьезностью – так всегда ведут себя одержимые и слегка «поехавшие» люди – начал обследование всех оконных рам и особенно форточки, в которую он выбросил вчера восемь… членов политбюро… сырков «Дружба»… лучше бы сожрал для поддержки сил в порядке борьбы с общей слабостью.

Но окна и форточки железно были притырены к рамам. Не проникало сквозь так необходимые сейчас щели… сколько жалоб идет в Госконтроль на низкое качество жилищного строительства, понимаете, а тут… ни струйки воздуха, не говоря уже о ветрах… почему Мехлис не древний человек?… где мне взять ветры… я вас спрашиваю?… берите за сквозняк всю мою антикварию-хрен-тикварию… дайте Мехлису сквозняк, и он, понимаете, перевернет состав нынешнего политбюро… сволочи… перерожденцы…

Вдруг Л.З. осенило. Обрадованный тем, что не успел при-шпокнуть сознание, он поставил один стул на другой под высокими антресолями, где были похоронены временно ненужные, но живые вещи. Верхний стул то и дело срывался с нижнего. Л.З. рычал на него от злости, как в детстве он порыкивал, выходя из себя, на непокорные чижики-пыжики-палочки-выручалочки… Снова ставил… Сам пару раз чуть не грохнулся… ах, чтоб ты уже врезался виском об угол и… все… везет же некоторым людям… академик Павлов умер, докладывали, во сне…

Л.З. не случайно вспомнил «этого верующего специалиста». Он сам себе напомнил человекообразную обезьяну, не то что древнего человека, ставящую так и этак кубы, для того чтобы достать кончик манящего банана…

Наконец, чудом не свалившись с пирамиды, достал-таки с антресолей заграничную штучку – подарок видного шпиона Абеля. Это был электровентилятор последней, самой совершенной конструкции «Дженерал Электрик».

Видный шпион Абель не мог сидеть без дела и в перерывах между кражами ядерных секретов занимался безобидным любительским шпионажем. С увлеченностью многосторонне развитого интеллигента тырил у промышленных фирм чертежи и образцы различных бытовых приборов – холодильников, стиральных машин, сексуальных вибраторов, электрозубных щеток, замысловатых биде, посудосу-шилок, дрелей и прочих новинок цивилизации, то есть все, без чего, по убеждению этого коммуниста-романтика, советский народ-первопроходец не сможет удовлетворять свои потребности в недалеком светлом будущем. Стырив, отсылал обходными путями видным членам партии и правительства, поскольку те одной ногой, а подчас и двумя сразу, уже стояли на заветных фундаментах новой социальной формации, любезной душе видного шпиона.

Так вот, Л.З., по-обезьяньи соскочив с пирамиды стульев, хотел включить «Дженерал Электрик» в советскую сеть, но американская плоская вилка не лезла… в советскую нашу круглую розетку… что, понимаете, делается… до чего дошла разница между двумя мировыми системами…

Л.З. энергично, но, на взгляд со стороны, как совершенная развалина, направился в кухню, взял золлингеновский ножище… а не проще ли приставить конец к сердцу и пасть грудью на клавесины?… о нет, Мехлис уйдет, хлопнув дверью… отхватил одним ударом плоскую американскую вилку от провода… вот так бы… лично… своими руками… как бешеной собаке… и не ему одному, понимаете… кое-как зачистил концы и воткнул их в «нашу» розетку. Сам сел на корточки перед вентилятором. Поза была явно молитвенной, то есть – показная застенчивость обывателя перед наглейшею просьбой с еле скрываемой обидой за ее вынужденность. Сел и, в поклоне перед подношением видного шпиона, включил прибор светлого будущего на полную мощность. В розетке вмиг возникло сверкающее шипение… это… тоже выход из положения… обвязаться голыми проводами – и в ванну… нет… неприятно…

Л.З. догадался перевести вертушечку со 120 вольт на 220… тут мы ушли от них далеко вперед на целые 100 вольт… не шутка… невозможно отрицать наши достижения…

Снова воткнул подгоревшие концы… запах, понимаете… и, неистово отгоняя тень набегающего на сознание ужаса, отмахиваясь от словечка «крема…», рухнул на колени, вновь повернул ручку на полную мощность. Страсть его искреннего устремления к разрешительной мольбе была такой самозабвенно-бурной, какою бывает тончайшая ложь талантливого мошенника, умеющего внушить не только своим лопоухим жертвам, но и себе, что вся нагороженная чушь есть истинная правда…

Л.З. даже не заметил, как бесшумно крутанувшиеся лопасти забили его глаза, нос и рот серым смерчем пыли – отвратительным веществом, которое Время с непостижимым садизмом собирает в адском промежутке промеж жизнью и смертью, в пространстве тлетворного, подолгу не дозволяя ему ни окончательного исчезновения, ни возвращения в круг живой природы на каких-то никому не ведомых новых началах…

Свежие ветры воздуха тут же вымели толпу серой пыли за спину Л.З., и он точно так же, как древний человек, верил, что ветры не останутся глухи к его мольбам, что они охотно выслушают его жалобы, клятвы и желания и тотчас доставят их по назначению… С его порозовевших от надежды губ путано и бестолково срывались звуки жалоб… клятв… желаний… самоотверженно с юношеских лет… на всех участках… с вашим именем на устах… не щадя сил… кто не ошибается, тот… незапятнанной… никак нельзя заподозрить, понимаете… с новыми силами… куда партия нужным бросить… вплоть до окончательной победы над… ложь… ложь… ложь… в мыслях не допуская… лично возглавлю… хребет сионизма… возможности доказать… срывались в мольбе звуки желаний… жалоб… клятв…

И ветры, сомнительно отдававшие поначалу резиново-металло-пластмассовой вонятинкой «Дженерал Электрик», очень охотно доносили эти звуки по назначению, так что большое фото отретушированной хари, с личным автографом, сорвало снизу с кнопок, колыхало, приводило из стоящего положения в полулежачее… Ветры воздуха, не такие, как волжские, но сильные, плотные, озвученные ровным, мягким гудением умной машины, ухитрились высечь из замкнутых глаз молящегося мутные от пыли капли слез и гнали их к вискам, пока капли слез с памятным, щемящим холодком не увлажнили нежно уши… он, играючи силенками, опустил окно международного вагона… спецкурьерский пролетал без остановок… прекрасно было… раскулачив, понимаете… всю эту шатию-братию… возвратиться… доложить… максимальная раскулачиваемость… в процентном отношении к Украине… и вот так же зажмурить от ветра… мимо толп раскулаченных… тоскливых… голодных толп, отшатывающихся от безостановочного пролета «партийной стрелы»… недаром лица их землисто-черны и мертвенно-серы… не то что у комсомолии в трусиках… на Первое мая… Красная площадь… не щадя сил, Иосиф Виссарионович, готов к любому…

Воспоминание только поддало еще пущей беспринципности молитвенному рвению Л.З… согласен несовместимостью с членством… опозорив термидорианством… умоляю сохранить жизнь… уважения партийного стажа… с зачетом предварительной смерти… выставления тела… крема… похорон… стенографирования урны с прахом… кремлевской… красной…

Он заговорился до мычания… стуча зубами, повторял одно лишь слово, вобравшее в себя все остальные… у-умо-о-ляю… умо-о-о-ляю… Л.З., выходя из транса, совершенно четко сформулировал свою основную просьбу: «Прошу партию направить меня с испытательным сроком на смертельно опасную работу по ликвидации государства Израиль. Клянусь…» – и в тот же миг так чудесно был поражен откликнувшимся звуком «вертушки», что не сразу подошел к волшебному аппарату… Затем не подошел, а подполз к нему, за неимением сил, и, удерживая рукою бешено стучавшее сердце, поднял трубку. Услышал голос Сталина… его голос:

– Сегодня мы с Маленковым и Хрущевым принимаем представителей арабского народно-освободительного дви жения… Это будет важный и вкусный обед. Мы надеемся услышать твое мнение относительно организации эффек тивной системы народного и государственного контроля на территориях, освобожденных от сионистского и колониза торского владычества. Заодно обсудим планы твоего выз доровления.

Сталин говорил все это сравнительно долго. Л.З. шатало от счастья. Он с трудом сдерживал спазм рыдания, готовый вырваться из глотки, хватал воздух ртом, не зная, что ответить, а когда собрался, услышал вдруг свой голос:

– При всем моем желании, Иосиф Виссарионович, я физически не в состоянии быть на приеме, а тем более на обеде. – Он, превозмогая мучительную раздвоенность, хотел добавить: – Мой пламенный привет арабским товарищам. – Но вновь был опережен:

– Слабость в ногах? Сухость во рту? Запотевание лица и ладоней? Перебои сердечной деятельности? – Спазм благодарности за братскую заботу Вождя, услышавшего-таки мольбы жалкого партийно-ошибшегося червя, все же вырвался в трубку «вертушки» из уст Л.З., и пришла тут же на ум ответная, полная безграничной признательности фраза, но голос снова встрял в важный разговор.

– Все вместе взятое по одному делу, извините за повторение вашей замечательной шутки… Аркадию Райкину до нее, понимаете…