Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов - Фрэнк Сноуден

устранить дискриминацию и стигматизацию во всем, что касается медицинской помощи, отменить репрессивное законодательство в отношении гомосексуалов и работников секс-индустрии, а также способствовать широкому распространению презервативов.

В то же время Мапутское заявление требовало действий и от институтов гражданского общества. Оно призвало местные объединения трудящихся, молодежи и женщин, а также религиозные общины заняться перевоспитанием своих товарищей и прихожан, чтобы они осознали: секс должен быть безопасным и по обоюдному желанию. В заключение государства, подписавшие это заявление, настаивали на создании национальной рабочей группы для контроля за эпидемией и выработки дальнейших рекомендаций с точки зрения охраны здоровья как одного из прав человека.

Намерения энергично включиться в политику борьбы со СПИДом, столь решительные в теории, на практике быстро испарились, когда АНК оказался у руля. По итогам первых демократических выборов в Южной Африке, состоявшихся в 1994 г., к власти пришло освободительное движение во главе с Нельсоном Манделой. Когда он вступал в должность, распространенность ВИЧ среди населения уже достигла 1 % – признанный на международном уровне порог, по достижении которого эпидемию следует считать генерализованной и тяжелой. АНК сделал мощную кампанию по борьбе со СПИДом одним из центральных направлений своей политики, но, придя к власти, не обозначил общественное здравоохранение центральным элементом своей программы. Даже к 1997 г. Мандела не посвятил проблеме СПИДа ни одной из своих речей и впервые все же коснулся этой темы во время заграничной поездки. Эдвин Кэмерон, судья Конституционного суда ЮАР и жертва этой болезни, вспоминает, какое разочарование он испытывал через десять лет после избрания Манделы. По мнению Кэмерона, соображения Манделы насчет эпидемии были вытеснены другими важными задачами и он просто не смог заняться борьбой со СПИДом, потому что

перед ним стоял ряд неотложных ключевых проблем, приоритетнее СПИДа. Это были вопросы военно-политической стабильности в условиях сокращающегося, но все еще влиятельного расистки настроенного белого меньшинства. ‹…›

Проблемы были и в экономической политике. Он проводил ее в правительстве, состоящем из альянса Коммунистической партии, АНК и Конгресса южноафриканских профсоюзов.

Перед ним стоял вопрос о примирении умеренных белых и умеренных черных, которые были разобщены на протяжении 300-летней истории. Жизненно важной проблемой стали международные отношения. На протяжении 30 лет ЮАР была страной-изгоем, и нужно было вывести ее на мировую арену. ‹…›

А сейчас я выскажусь довольно резко на фоне того, что обычно говорят о Манделе: ни секунды не сомневаюсь, что ему льстило и было очень по душе все это международное обожание его персоны. Помню, когда группа Spice Girls приехала выступать в ЮАР, я тогда язвительно подумал… что Spice Girls он уделил больше внимания, чем проблеме СПИДа{221}.

Приемник Манделы Табо Мбеки, избранный на должность в 1999 г., занял еще более ретроградную позицию. Будучи скорее идеологом, чем приверженцем науки, Мбеки всячески содействовал постколониальному, или африканскому, ренессансу. Во имя этого ЮАР следовало отказаться от колониальной медицины в пользу традиционных целительных практик. Свои соображения насчет ВИЧ/СПИДа Мбеки почерпнул у ВИЧ-диссидента Питера Дюсберга из Калифорнийского университета в Беркли. Дюсберг оспаривал общепризнанное мнение международного научного сообщества и поддерживал теорию заговора, якобы организованного представителями западной медицины. Это Мбеки и привлекало. Дюсберг считал, что западной биомедицинской наукой заправляет международная клика, которая отвергает любые независимые или неортодоксальные мнения. И хотя Дюсберг признавал существование СПИДа, его причиной считал не ВИЧ. Он был убежден, что СПИД не вирусное заболевание, а расстройство иммунной системы, возникающее вследствие недоедания и злоупотребления наркотиками. Он писал: «СПИД не заразен, а ВИЧ – всего лишь очередной „вирус-сирота“, присутствие которого никаких болезней не вызывает»{222}. По мнению Дюсберга, профилактика и терапия, принятые в западной медицине, были бесполезны, а то и смертельно опасны. Ведь если заболевание развивается не от ВИЧ, то безопасный секс и презервативы с точки зрения профилактики СПИДа бесполезны, а антиретровирусные препараты просто отрава, а не лекарства. Мбеки, освоивший медицину исключительно благодаря интернету, поддержал псевдонауку Дюсберга и взял на вооружение как официальную политику своего правительства. Это привело к трагическим последствиям.

Первым результатом стало то, что ЮАР отказалась от роли «естественного лидера» в войне против ВИЧ/СПИДа в развивающихся странах. Вместо того чтобы обнадежить остальных и разработать стратегию борьбы с этим бедствием, страна заняла позицию, сделавшую ЮАР изгоем в международном научном сообществе. Ведущие ученые грозились бойкотировать долгожданную Международную конференцию по борьбе со СПИДом в Дурбане. В конце концов они приехали, но составили Дурбанскую декларацию, под которой подписалось 5000 участников. В ней осуждалось ВИЧ-диссидентство как псевдонаучное движение, неизбежно приводящее к бесчисленным смертям.

Еще более тяжкими последствиями это обернулось для народа ЮАР. В 2000 г. там проживало 6 млн ВИЧ-позитивных людей, то есть инфицирован был каждый восьмой, и ежедневно регистрировалось 1700 новых зараженных. В разгар такого кризиса правительство Мбеки не возглавило и не поддержало кампанию против СПИДа, объяснив это тем, что сама болезнь – вторичная проблема. В своей речи в Университете Форт-Хэйр, которую президент ЮАР произнес в 2001 г., он заявил, что ВИЧ – это миф, придуманный ориентированными на Европу расистами, которые пытаются выставить африканцев «людьми низшего сорта, кишащими микробами и живущими страстями, а не разумом»{223}. В апреле 2000 г., продолжая усиленно разыгрывать «расовую карту», Мбеки направил президенту США Биллу Клинтону и другим открытое письмо на пяти страницах, в котором обвинил западных лидеров в том, что они «ведут кампанию по запугиванию и устрашению», сродни «расистской тирании апартеида»{224}.

Вопреки всем доказательствам, Мбеки заявлял, что не знает никого, кто умер от СПИДа. Он осудил судебно-медицинских экспертов, которые выдавали свидетельства, где в качестве причины смерти был указан СПИД. Следуя этому курсу, власти ЮАР отказались распространять антиретровирусные препараты и заявили, что половое просвещение не имеет отношения к профилактике заболевания. Кроме того, государственным больницам и клиникам приходилось отказывать пациентам со СПИДом, потому что государство не финансировало его лечение. Несогласных сотрудников Министерства здравоохранения обвинили в предательстве и уволили.

В эпицентре этических разногласий была чудовищная проблема детского СПИДа. В начале XXI в. в ЮАР ежегодно рождалось 50 000 инфицированных младенцев, получавших вирус в результате вертикальной передачи от матери к плоду или в процессе родов. Антиретровирусные препараты могли бы радикально снизить концентрацию вирусных частиц в крови рожениц, что позволило бы каждый год спасать 25 000 новорожденных. Однако правительство Мбеки запретило раздачу антиретровирусных препаратов беременным ВИЧ-положительным женщинам.

В итоге ЮАР стала единственной страной в мире, которая не снабжала беременных противовирусными препаратами не потому, что не имела для этого финансовых возможностей, а из принципа. Это вызывало глубокий общественный резонанс. Доктор Малегапуру Макгоба, возглавлявший в то время Южноафриканский совет медицинских исследований, обвинил президента в геноциде. А бывший президент Замбии Кеннет Каунда сказал, что Мбеки игнорирует «тихий эквивалент ядерной бомбы», сброшенный на его собственный народ{225}. Президент Международного общества борьбы со СПИДом Марк Вайнберг был столь же категоричен: «Те, кто утверждает, что ВИЧ не вызывает СПИДа, преступно безответственны и должны сидеть в тюрьме, потому что они представляют угрозу для общественного здравоохранения. ‹…› В результате действий Питера Дюсберга в мире гибнут люди»{226}.

В 2005 г. ситуация обернулась против Мбеки. Умер от СПИДа младший и единственный сын Нельсона Манделы (его старшего сына давно не было в живых). Из-за разногласий в вопросах здравоохранения Мандела порвал все отношения с Мбеки и выступил с заявлением: «Проблему ВИЧ/СПИДа надо предать гласности, а не замалчивать ее»{227}. Оставшиеся годы жизни 93-летний Мандела посвятил активной борьбе с эпидемией СПИДа и, пользуясь своим беспримерным авторитетом, сумел сплотить вокруг нее весь Африканский национальный конгресс.

Тем временем общественные активисты организовались, чтобы вынудить АНК разработать стратегический план борьбы с эпидемией. Больше всех на это повлияли Национальная Южноафриканская конвенция по СПИДу и кампания за оказание лечения. Результатом стало беспрецедентное по масштабам политическое противостояние внутри АНК по вопросу эффективности антиретровирусной терапии.

Масла в огонь подливала и сама болезнь, все более кровожадная. Согласно мрачным оценкам Объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИДу (ЮНЭЙДС), в 2008 г. «число людей в Южной Африке, живших на момент 2007 г. с ВИЧ, составило 5,7 млн человек, в результате чего эпидемия ВИЧ в этой стране стала крупнейшей в мире. ‹…› С 1997 по 2005 г. общая смертность в Южной Африке (по всем