Ночь Седьмой тьмы - Дэниел Истерман

Беллегард ждал его радом с выходом, с фонарем в руке, – тень в царстве теней.

– Они знали, что никогда не смогут вернуться в Тали-Ниангару, – произнес он, – поэтому они построили здесь другой город, город под землей, где они могли свободно говорить со своими богами. Здесь и раньше были пещеры, подземные ходы, которыми предки Буржоли пользовались как винными подвалами. Он потратил целое состояние, расширяя и продолжая их на протяжении многих лет до революции. Потом его последователи продолжили эту работу, копая, ремонтируя, строя. Здесь есть тоннели, которые тянутся на целые мили. И естественные пещеры, настолько огромные, что с одного их края не видно другого.

Рубен вздрогнул. Зачем Беллегард привез его сюда? Майор вздохнул и как-то странно посмотрел на Рубена.

– Пора, – сказал он. – Пришло время встретиться со старыми друзьями.

Он повернулся и двинулся вперед по каменному полю, не дожидаясь ответа. Лубер толкнул Рубена между лопаток.

Через правильные промежутки они увидели маленькие каменные хижины. Стиль, в котором они были построены, отдаленно напомнил Рубену фасады древних египетских гробниц и дворцов, которые он видел на фотографиях, хотя здесь все было далеко не так величественно. Скоро они подошли к первой из больших колонн, толстых каменных столбов, покрытых искусной резьбой. И здесь тоже Рубен вспомнил о Египте: в камне были вырезаны высокие фигуры с жезлами в руках, а под их ногами лежали связки тростника и цветов лотоса. Беллегард шел вперед, не глядя ни налево, ни направо.

После этого они попали на открытое пространство, напоминавшее городскую площадь, где не было ни колонн, ни хижин. Рубен услышал звуки, похожие на шепот приглушенных голосов, низких, чуть слышных. Он огляделся вокруг, но, куда бы он ни смотрел, он видел только пустое пространство. И тут он опустил глаза вниз.

Он стоял на круглой плите, каменной плите с девятнадцатью сквозными дырками размером с монету. Везде, куда он ни кидал взгляд, пол состоял из таких же плит, идентичных тем, которые он видел в Бруклине. Услышанный им звук доносился из-под земли, через отверстия в плитах.

Беллегард остановился и обернулся. Он увидел, что Рубен пристально рассматривает пол.

– Это заинтересовало вас, не правда ли? – спросил он. – Этот звук.

Словно в ответ на его голос, раздался шум, очень похожий на лай. Он прекратился и сменился звуком человеческого плача.

– Они слышат нас, – сказал Беллегард. – Они слышат наши голоса и пытаются ответить нам. Не бойтесь, лейтенант. Они вас не укусят. Они уже давно стали совершенно безобидными.

– Что это такое? – требовательно спросил Рубен. Звуки теперь становились все громче и громче. Каждый раз, когда один из них говорил, это действовало, как взмах режиссерской палочки, и то, что содержалось под каменными плитами, удваивало свои усилия. Плит были десятки, сотни, все со сквозными отверстиями. – Что производит этот шум? – воскликнул он. И где-то совсем рядом с ним возник звук, очень похожий на человеческий голос, бормотание, которое вполне можно было принять за членораздельную речь.

– Ручные зверушки богов, – ответил Беллегард. – В Тали-Ниангаре детей, которые были присланы в дар богам, помещали в глубокие колодцы, вроде этих. Раз в несколько дней им приносили еду и воду. Они проживали полную жизнь, хотя и в весьма стесненных обстоятельствах. Самые маленькие из них забывали внешний мир и вырастали взрослыми, не зная ничего, кроме колодца. Тех, кто сердил богов, присоединяли к ним. Таким было труднее: они не могли забыть свою прежнюю жизнь. Все колодцы всегда были заполнены. Когда один умирал, на его место находили другого.

Рубен оцепенел от ужаса, не в силах шевельнуться. Бормотание и шепот, окружавшие его, вылетали изо рта человеческих существ. Он вспомнил жалкие останки, которые они с Дэнни обнаружили в Бруклине, и по его телу пробежала крупная дрожь. Он услышал у себя под ногами какое-то царапанье и торопливый топот ног, и подумал, что Дэнни увидел тогда в тоннеле.

Они скорым шагом двинулись дальше по дырчатому полу; шум голосом вокруг то поднимался, то падал. Беллегарда и Лубера эти жуткие звуки, казалось, совершенно не трогали, но Рубен больше не мог их выносить, он заткнул уши руками и побежал.

Они подошли к темному тоннелю, очень похожему на тот, который вел к библиотеке Буржоли в Бруклине. Беллегард вошел и сделал Рубену знак следовать за ним. Извилистый тоннель, вырубленный в монолитной скале, тянулся шагов на пятьсот и оканчивался тяжелой деревянной дверью. Беллегард постучал, изнутри ему ответил негромкий голос. Взявшись за солидную железную ручку, он толкнул дверь и вошел внутрь. Рубен последовал за ним, потом – Лубер, закрывший дверь за собой.

Рубену показалось, будто джин, вызванный из старой медной лампы, перенес в Маленькую Ривьеру целиком всю бруклинскую библиотеку Буржоли. Те же ряды книг расположились вдоль тех же стен, обшитых деревянными панелями, те же портреты яростно взирали на него из своих рам, тот же огромный глобус стоял на полу посередине комнаты, и на самом полу огромная пятиконечная звезда ждала, когда ее коснется рука волшебника.

За столом, заваленным бумагами, все так же сжимая в высохших пальцах страницы открытой книги, неподвижно восседал Буржоли, облаченный в ту самую одежду, в которой он умер.

Только одно было по-другому. На стене позади стола висела большая картина. Ее не было в комнате в Бруклине. Стиль был реалистичным, но современным. Картина изображала сцену с гравюры в книге, которую читал Буржоли, сцену воскрешения из мертвых. Открытые могилы, разложившиеся тела, поднимающиеся из них, ужас на лицах восставших мертвецов. Картина имела два существенных отличия от оригинала: здесь все мертвецы были черными, не белыми. И те существа, которые лизали и обсасывали их плоть, вышли из глубоких колодцев, точно таких же как те, которые Рубен видел всего несколько минут назад. Внизу на раме можно было прочесть название: «La Nuit des Septieme Tenebres» -«Ночь Седьмой Тьмы».

– Пожалуйста, не волнуйтесь, лейтенант. То, что вы видите, – не галлюцинация.

Голос раздался из глубины комнаты. От сгустка бесформенных теней отделилась фигура и вышла на середину. Рубен почувствовал, как волосы зашевелились у него на затылке. Смит.

Рубен напрягся. Он почувствовал холодный ствол револьвера, упершегося ему в висок: Лубер не был намерен рисковать. Смит небрежно вытянул руку, приподнял прядь высохших белых волос Буржоли и пропустил их сквозь пальцы, почти играя.

– Согласитесь, это было немалое достижение – перевезти его на такое расстояние в целости и сохранности. – Он уронил безжизненную прядь и взмахом руки указал на каждую стену по очереди. – Все это было разобрано, упаковано и переправлено сюда в течение всего нескольких дней. Затем вновь собрано в его собственном потайном кабинете, словно тот все эти годы ждал его возвращения.