Бури - Галина Мишарина

Шанталь задумалась.

— Значит, поэтому и «Путешественник»?

— Я бы предпочёл «Бродяга», — усмехнулся мужчина.

— И теперь мы будем вместе бродяжничать?

— Если ты захочешь.

— Что значит «если захочешь»? У меня есть выбор?

— Есть, — кивнул Владрик.

— Не вижу его, — нахмурилась Шанталь. — Ты не откажешься ради меня от путешествий.

— Потому что я знаю — сейчас тебе не стоит сидеть на одном месте и вязать носки, Шанталь. Ты хочешь узнавать и видеть. Тебе нужны иные миры, как и мне.

— Возможно, — нехотя согласилась девушка.

— Трудно это — быть ведомой, да? — усмехнулся Владрик. — А для тебя с твоим упрямством особенно.

— Я люблю думать и сопоставлять, что в этом плохого? — проворчала она.

— Какая ты вредная! — радостно рассмеялся Владрик. — Бука!

Шанталь не выдержала и улыбнулась.

— Непросто со мной?

— Очень просто, — ответил мужчина, сжимая её руку.

Они поднимались в гору по неприметной тропе.

— Ты, наверное, многим женщинам нравился? — спросила девушка, нервно приглаживая густые пряди. Эта мысль не давала ей покоя, даже несмотря на то, что Владрик не давал повода для ревности с тех пор, как она увидела его в баре с блондинкой.

— А то, — ответил Владрик. — Я красив, богат и талантлив.

— И много их было, поклонниц?

— Десятка четыре, — ответил Владрик. — Но это если считать самых миленьких. Приплюсуй страшил, их было гораздо больше.

Шанталь покачала головой.

— Ты такой придурок! — сказала она.

Владрик расхохотался.

— Из твоих уст мерзкие оскорбления звучат как ослепительные комплименты, милая.

— Ты можешь ответить серьёзно? — сердито сказала Шанталь.

— А почему ты решила, что я шучу? У меня было много женщин, и я их всех по-своему любил.

Шанталь запнулась о камень и остановилась.

— И я одна из многих? — спросила она тихо. — В какой я категории, Владрик? Миленьких или страшненьких?

Владрик поглядел на неё.

— Ты — другое дело, Шанталь.

— Что-то не верится, — сказала девушка.

Владрик остановился и поглядел на неё.

— У меня было много женщин, но подобных тебе — никогда, — ответил он. — Я не выбирал, в кого влюбляться, Шанталь, но до тебя никого не любил по-настоящему.

— Правда? — сказала она, делая в его сторону осторожный шаг.

— Правда, милая, — ответил он, грубо прижимая её к себе. — Тараканы танцуют в твоей голове вальс, но мне это нравится.

Шанталь мягко рассмеялась и тронула пальцами его щёку.

— Я стану лучше для тебя, Владрик, — сказала она.

— Я тебе верю, — ответил он серьёзно…

Глава 11. Сон шестой

…Они были дороги мне — те, чьи жизни я видела чувствами. Я знала их, я переживала за них, я хотела помочь… Но чем? Всего лишь душой немногое сделаешь, особенно если не помнишь всю себя. И мне приходилось молчаливо присутствовать, направлять идущих странным невесомым светом, который для них был невидим…

…Кристиану было непросто ориентироваться во временных выкрутасах миров. Промежуток спасал его, помогал не потеряться. Штурман понял, что время невозможно предугадать с точностью. И дело было не в умении, не в том, насколько хорошо человек сформирует свой дар. Промежуток мог искажать время, подстраивать под происходящие события, и на этот процесс никто не смог бы повлиять, в том числе он, старательно развивающий свои способности. Не это ли называлось судьбой?

Благодаря Карчу Кристиан отлично слышал камни, знал миры, и даже мог сказать, кто из ребят где находится. Примерно. Некоторые, правда, ускользали от него, и в их числе по-прежнему был Алеард.

Теперь ему всё чаще попадались реальности, населённые людьми, но уж лучше бы там жили разумные капли. Кристиан заметил, что миры находятся на разном расстоянии от Промежутка. И чем дальше от него они находились, тем более неразвитыми и грязными были. Хотя и не всегда.

В одном из миров ему пришлось задержаться, и он устроился на работу спасателем. Он отлично плавал и хорошо нырял. Ему в напарники достался невысокий плотный парень лет двадцати пяти. Нормальный парень, не считая того, что после смены он неизменно отправлялся в клуб, где было не продохнуть от сигаретного дыма. Кристиан туда не совался, подобные места его совсем не привлекали.

В этом мире был один большой плюс: отсутствие документов, что и позволило штурману зарекомендовать себя как хорошего пловца и легко получить работу. Платили немного, но он не нуждался ни в чём кроме небольшой квартиры и еды, поэтому денег хватало. К тому же вещи, оставленные в Промежутке, имели обыкновение там и лежать, и он изредка что-нибудь нужное доставал из рюкзака. Он ждал нужного момента.

Работа была нетрудная, но не слишком приятная, особенно потому, что в любой день находился какой-нибудь пьяный храбрец, принявший решение выпендриться перед друзьями или вовсе незнакомыми людьми и совершить геройский заплыв на дальнюю дистанцию. Таких горе-пловцов Кристиан и Глот вылавливали уже изрядно нахлебавшимися, но при этом яростно утверждавшими, что они «могут плыть сами». Что ими и демонстрировалось тут же, прямо на песке. В самом деле, рассуждал Кристиан. Какая разница, где плыть? По воде или по суше, это в таком состоянии уже не принципиально. В основном буйствовали мужчины, но иногда попадались и женщины. С женщинами справиться было труднее. Мужчине можно было дать лёгкий подзатыльник и пару раз «нечаянно» уронить на землю, пока он не понимал, что драться бесполезно и не топал к старшим офицерам, где ему делали выговор. Женщины сразу устраивали истерику, и Глот ужасно этих истерик боялся. Что до Кристиана, он мог терпеть крики и ругательства сколько угодно. Просто стоял, скрестив руки на груди, и слушал, пока у пьяной дамы не пропадал голос. Иногда в плохую погоду следить нужно было не за взрослыми, а за детьми. Пока радостные родители расслаблялись, дети бродили по пляжу сами по себе, и, конечно, лезли в воду. Иногда волны были такими сильными, что Кристиан и сам едва с ними справлялся. Что уж говорить про малышей. Им с Глотом довелось уже выловить и девочку лет двенадцати, и пятнадцатилетнего парня, который, придя в себя, не сразу понял, где находиться, а потом даже сказал «спасибо». Обычно спасателей в этом мире не благодарили. Кристиан не обижался. Живы — и ладно. Больше его расстраивало то, что едва не утонувшие однажды, многие из этих людей потом тонули повторно. И уже насовсем. Правда, не в его смену, и не на этом участке пляжа. И это тоже считалось здесь нормой. У таких людей даже было особое название: «утопцы».