Дурная привычка - Павел Торубаров

– Действительно, странно. Ну, Леха, вокруг меня за последнее время столько всего произошло, что еще одной странности я просто не удивлюсь. Хочешь, пошли со мной. Для меня это даже хорошо: одного напарника у меня убили, а второй, потенциальный, ссучился. Так что, не в обиду тебе сказано, как запасной вариант ты мне очень нравишься. Пошли!

– Куда?

– В Припять, для начала. Запасов у тебя хватит на такой рейд?

– Крохаль, – Леха даже встал от неожиданности услышанного. – Ты совсем плохой, да? Чего ты в той Припяти забыл? Мало, что ли, по Зоне других мест, где голову сложить можно?

– Мест-то, Леха, может, и не мало, – я вздохнул, – только в Припять меня долг зовет. Понимаешь? Долг! За себя и за того парня. Ну, очень мне туда надо!

– Ну, раз очень надо… – Ледокол тяжело вздохнул. – Тогда пошли. А то ведь ты, без присмотра, опять в какую-нибудь шнягу влезешь. Редкостное у тебя везенье, Крохаль, попадать туда, куда обычный сталкер добирается только в пластиковом мешке. А ты, зараза такая, оттуда еще и выбраться целым умудряешься. Везунчик!

– Не перехвали, Леха! – я тоже поднялся. – Пошли, потихоньку.

Это «потихоньку» заняло, в обще сложности, почти двое суток.

К ночи мы добрались до подступов к Рыжему лесу. Свое название он получил за странный цвет деревьев, которые росли там. Они, в силу каких-то причин, прибрели рыжие листья, которые не сбрасывали ни зимой, ни летом. Лес так и стоял круглый год, как игрушка красного золота в лавке ювелира.

Считается, что рыжим этот лес стал еще после аварии 1986 года, когда его накрыло выбросом. Не Выбросом, а выбросом – радиоактивным облаком. Только, говорят, что тогда лес был сосновым, а не лиственным, как сейчас, и располагался не на подступах к «Радару», а севернее города энергетиков. По каким причинам лес претерпел такие изменения, на этот вопрос вразумительного ответа нет. Но, факт остается фактом: лес сместился южнее и стал лиственным. Вообще-то, с Зоны станется переместить целый сектор на несколько километров в сторону. Тот же «Блуждающий ручей». Кто-то считает его очень реальным миражом, а кто-то – путешествующим с места на место участком Зоны. Кто из ребят прав, а кто ошибается – не мне решать.

Лес частично попадает под действие «Радара». Где точно проходит граница, никто сказать не может, поэтому, только самые сумасшедшие ходоки рискуют бродить под рыжими деревьями. Кому-то удается вернуться оттуда целым и невредимым, а кому-то нет. Вторых больше. Только в западных районах Леса можно передвигаться, не опасаясь, что на твои мозги повлияет «Выжигатель». Но, бывает так, что и запад Леса, да и Мертвый город, к пригородам которого он подступает, попадает под волну смертельного пси-излучения. Такое случается раз в две-три недели, причем, график активности «Радара» никто составить не может. Раньше пытались проследить зависимость мощности излучателя от Выбросов. Не получилось. Обе эти опасности жили своей жизнью, мало замечая друг друга. Ученые, когда у них закончились рациональные объяснения, выдвинули теорию, что мощность излучателя, следовательно, и контролируемая им площадь, находятся в зависимости от активности Солнца. Кто им такую идею подкинул? Ребята с Янтаря даже подвели под свою гипотезу доказательную базу. Наверное, кто-то отхватил на этом неплохой куш. Я же могу только сказать одно: как был «Радар» вещью в себе, так ей и остался. И сколько бы научники ни говорили, что они разгадали его тайну, я им не верю. Пока еще ни один ученый не пошел в Рыжий лес, чтобы проверить свои предположения. А сталкеры… Ну, что ж, сталкеры ходят. И пропадают. Но так по всей Проклятой Земле. Просто, в Зоне есть места, куда лучше вообще не забираться, если на нет острой необходимости. К таким относится и Рыжий лес.

Уже почти стемнело, когда мы увидели первые деревья медно-красного цвета. Лес, даже среди вечных осенних красок Зоны, выделялся какой-то вызывающей боевой раскраской, в ночи казавшейся черной. Эти места я знал не очень хорошо, зато Леха, как оказалось, ориентировался в них превосходно. «Долг», одно время, держал тут группу наблюдателей, которые контролировали подступы к Лесу, а, самое главное, выходы из него. Не хотел Воронин, что бы «Монолит», проскочив через «Радар», неожиданно оказался на равнине. Поэтому, у «Долга» тут был схрон, к которому Ледокол меня и вывел.

Землянка притаилась в чистом поле. Если не знать, что под землей скрыто довольно просторное помещение, то можно стоять в шаге от двери, и ничего не заметить. «Долг» постарался на славу, маскируя свое убежище. Я бы тоже прошел мимо, если бы Ледокол не обратил моего внимания на остов БТРа, фонящий, словно его вынули из активной зоны реактора. Когда Леха сказал, что ночь нам следует переждать внутри этой железки, я посмотрел на него как на сумасшедшего. Но, оказалось, что «Долговец» не шутит. Он спокойно приблизился к бронетехнике, открыл скрипучий десантный люк и залез в него. Я уже мысленно похоронил напарника, когда дозиметр, вдруг, замолчал, словно не разрывался от натуги секунду назад. Из люка показался довольный Леха и призывно махнул рукой. Я, еще не веря своим глазам и показаниям прибора, последовал за «Долговцем». Дозиметр молчал, как партизан на допросе.

Леха хитро улыбнулся, глядя на мою растерянную физиономию, и приоткрыл один из железных ящиков, прикрепленных к борту бронемашины. В этот же самый момент дозиметр вновь заголосил, а цифры в строке тактической информации показали запредельные величины. Я чуть было не выскочил вон из этого железного гроба, но Ледокол меня удержал. Он открыл ящик полностью, и я увидел два артефакта, которые встречаются повсеместно: «Грави» и «Медузу». Потом я присмотрелся, и разглядел позади них более редкую находку – «Ночную звезду». Леха безбоязненно протянул руку, и снял с полочки «Медузу». Мой дозиметр тут же замолчал, и принялся отщелкивать вполне приемлемый уровень радиации.

– Вот так, Крохаль! – сказал Леха, глядя на меня. – «Долг» Зону еще и изучает, чтобы было ясно, как с Ней бороться. Только, в этом направлении мы мало продвинулись. Зато – нашли несколько интересных приблуд. За эту, например, надо Болотного Доктора благодарить. Он идею подкинул. Такое сочетание артефактов сводит с ума дозиметр, но реально на радиационную обстановку не влияет.

– Как это вы умудрились проверить?

– Очень просто – накопительный счетчик рядом положили, потом посмотрели. Ничего. Теперь, если надо в чистом поле что-то спрятать, так и маскируем. Ни один схрон пока не разворошили.

Я вспомнил, сколько раз проходил мимо подобных участков с повышенной радиацией. В большинстве своем, конечно это были «Горячие пятна», но несколько заимок «Долга» я, наверняка, пропустил. Нет, внутрь, конечно, я бы не полез, даже зная, что это все – бутафория. Но, просто, любопытно. Надо будет себе на заметку взять. Если, конечно, из рейда вернемся.

Вниз вела лесенка, начинающаяся от люка в полу БТРа. Метра на два ниже уровня земли был оборудован небольшой бункер. Ни в какое сравнение с моим он, конечно, не шел. Это было просто помещение, вырытое в грунте и сверху перекрытое стволами деревьев. В комнатке все было предельно аскетично: никаких топчанов и прочих удобств. Запас провизии и воды хранился в трех деревянных ящиках у одной из стен. Вдоль другой стояли еще два армейских ящика: в одном лежали четыре «Абакана» с двумя или тремя рожками к каждому и несколько пачек патронов. Второй ящик был разделен на два отсека: в одном лежали противогазы, аптечки (синие армейские) и несколько упаковок с перевязочными пакетами; в другом я увидел гранаты и выстрелы к подствольнику. Негусто, конечно, но иметь на передовой подобный схрон полезно. Тут всякое случиться может. А с таким арсеналом до «Ростока», при известном опыте и везенье, добраться можно запросто.

Время до утра мы с Лехой коротали в землянке «Долга». На посту никого не оставили: люди сюда не сунуться, а от мутантов нас надежно прикрывал люк бронетранспортера. Ночью мне опять приснился учитель. На сей раз он ничего не говорил, а только стоял в стороне и грустно улыбался мне. Не знаю, что этот сон должен был означать, но проснулся я в скверном расположении духа. Тело мое ныло, будто я только что вернулся с десятикилометрового кросса при полной выкладке. Может, на меня так излучение «Радара» действовало? Леха, меж тем, выглядел бодрым, выспавшимся, и с завидным аппетитом уплетал консервы из жестяной банки. У меня же кусок в горло не лез. Только осознание того, что я приближаюсь к своей цели, где мне могут понадобиться все силы и даже больше, помогло справиться с сублимированной пищей. Как только я проглотил последний безвкусный комок, Леха встал, собрал мусор в пакет и первым поднялся по лесенке.

Мы выбрались наружу через фонящий БТР. Погода Зоны соответствовала моему хмурому настроению. Дождя не было, но серое небо обещало, если не потоп, то ливень минимум. Холодный порывистый ветер пробирал бы до костей, не будь мы облачены в защитные костюмы.