Дурная привычка - Павел Торубаров

Кровосос был метрах в пяти от меня, озираясь и пытаясь понять, куда делся его противник. Я стоял и не шевелился, сознавая, что стоит мне двинуться, как мутант меня рассекретит. Наконец, какая-то мысль пришла кровососу в голову, и он, раскинув руки, двинулся на меня. Мне ничего не оставалось делать, как поднять автомат и начать стрелять. Как только я шевельнулся, мутант это заметил и кинулся в мою сторону. Вторая половина рожка «Грозы», прошившая моего противника, сильно ухудшила его настроение и самочувствие. Мутант вторично отлетел к стене, замерцал и материализовался на полу. Он тяжело дышал: состояние невидимки требует много энергии, которая кровососу сейчас нужнее для регенерации. Все-таки, две очереди в упор, даже для кровососа многовато.

Я перезарядил «Грозу». В ответ на мои действия мутант вскочил, и попытался меня атаковать, но получил третью очередь, после которой вновь вернулся к стене и уже не делал больше попыток подняться. Я приблизился к кровососу. Тот сидел, привалившись к стене, и тяжело дышал. Грудь его была разворочена в кашу, и из нескольких ран толчками вытекала густая черная кровь. Мутант поднял глаза, точнее – один глаз. Второго он только что лишился, и на его месте зияла воронка, заполненная черными комками уже свернувшейся крови.

Регенерация у мутанта шла безумными темпами, недоступными пониманию человека. Я всего-то несколько секунд разглядывал поверженного врага, а глазница уже начала затягиваться, да и раны на груди выглядели не так ужасно. Я прекрасно понимал, что оставь мутанта еще на несколько минут, то мне потом вновь придется иметь дело с грозным противником. Пусть и ослабленным, но не менее опасным.

Я отключил камуфляж и взглянул, с безопасного расстояния, в единственный глаз мутанту. Однако, кроме ненависти, всколыхнувшейся в его глубине, ничего прочесть не смог. Вспомнил меня кровосос или нет, не это сейчас главное. Самое главное, что я его узнал. Я поднял автомат и одной длинной очередью прекратил существование мутанта на Проклятой Земле. Долги надо отдавать…

После этого я подошел к Сержу. Тот был без сознания, но дышал ровно, хотя и тяжело. Я снял с него шлем и увидел, что лицо напарника было в крови. Источник кровотечения нашелся сразу – рассеченная бровь. Ничего странного, до свадьбы заживет! Однозначно!

Я положил Сежа на пол, встал на колени возле раненого, отложил автомат и вынул из подсумка аптечку, намереваясь привести напарника в чувство.

Одиночный выстрел раздался неожиданно, откуда-то сверху. Голова Сержа разлетелась множеством мелких брызг. Я инстинктивно откатился в сторону и прицелился в проем люка. Однако, выстрелить мне не пришлось: в люке, наставив «Калаш» на меня, виднелся Кузя. Мы так и застыли, держа друг друга на мушке. Чистый пат. И у меня и у Кузи рефлексы неплохие, так что, кто раньше успеет нажать на курок – вопрос гадательный. Так продолжалось довольно долго.

– Ничья? – первым заговорил Кузя. – Опустим оружие?

– Ага, как же, опустим!

– Ну, давай так посидим, поговорим, – охотно согласился сталкер. – Нам есть, что обсудить.

– Нечего нам с тобой обсуждать! – я вскипел. – Ты моего напарника только что убил!

– Ну, – Кузя пожал плечами, но автомата не опустил. – Ты-то жив. Если бы я хотел, то вас бы в этом подвале и похоронили. Пары гранат достаточно. «И никто не узнает, где могилка моя», – это про сталкеров, между прочим.

Я усилием воли заставил гнев, клубившийся внутри и застилавший глаза, отступить на второй план. В самом деле, почему Кузя, убив Сержа, оставил в живых меня?

– Опусти оружие, поговорим! – внес я свое предложение.

– Вот еще! Я автомат положу, а ты меня пристрелишь!

– Вполне возможно, – не стал лукавить я.

– Так что делать будем? – Кузя, казалось, готов был нажать на курок, но что-то его сдерживало. Может, воспоминания, как мы отбивались от снорков?

– Разговаривать будем! – голос донесся из-за спины сталкера. Хотя говоривший, пока мной не видимый, был в шлеме, но тембр и интонации, даже искаженные мембраной, с недавних пор я мог узнать всегда. Ледокол!

Как только раздался голос третьего участника переговоров, Кузя вздрогнул и обернулся на звук. Я тут же ушел с линии огня. Не знаю, что происходило сверху, но через секунду мой противник положил автомат на пол и поднял руки над головой.

– Крохаль, ты как? – Ледокол был всерьез озабочен моим здоровьем. – Цел?

– А то! – откликнулся я. – Что мне сделается?

– Ты! – Леха обратился к Кузе. – Прыгай в подвал! Крохаль, страхуй!

– Можно! – разрешил я маневр противнику.

Кузя послушно спрыгнул вниз и встал у стенки. Вслед за ним показался Ледокол с «Абаканом» наизготовку. На сталкере был надет не обычный комбинезон «Долга», а боевой скафандр, похожий на броню спецназа, только полегче. Такие «Долг» делает сам, и никому не продает. Я знаю это, потому что пытался его купить однажды. Но мне сказали: «вступишь в клан, получишь бесплатно». Связывать свою судьбу с «Долгом» мне не хотелось, и я отказался, оставшись без скафандра.

Леха подцепил кузин «Калаш» ногой и скинул его вниз, поближе ко мне. После этого «Долговец» спустился сам и встал рядом со мной. Теперь Кузю держали на прицеле двое. Сталкер прекрасно понимал, что в данной ситуации он полностью проиграл.

– Спасибо! – я чуть качнулся и дружески подтолкнул Леху плечом. – С меня причитается!

– А, пустое! Ты мне уже столько задолжал, что я поневоле обязан оберегать свои вложения! – ответил Леха, потом добавил, после паузы: – Сержа жалко! Правильный сталкер был. За что он его?

– Не знаю, – ответил я. – Сам спросить хотел.

– Так, Кузя! – Ледокол взял инициативу в свои руки. – Что тебе Серж сделал?

– Ничего он мне не сделал, – хмуро ответил Кузя, глядя на стволы. – На него контракт есть. И на тебя, Крохаль, тоже.

– И ты на это подписался?! – ярость, наконец, вырвалась наружу, и я чуть было не ударил Кузю автоматом, но Ледокол меня удержал. – А я тебя на себе тащил, тварь продажная!

– За то, что ты меня из подвала вытащил тогда, я с тобой с лихвой расплатился! – ответил мне Кузя, а потом перешел на визг: – А что мне оставалось делать?! На меня бармен насел! Против барыги не попрешь! Сам понимать должен!

– Граф открыл на нас с Сержем контракт?! – от удивления я даже забыл все бранные слова, которыми поминал своего бывшего друга.

– Да-а-а-а! – протяжно вступил в разговор Леха, и хлопнул себя ладонью по тому месту, где под шлемом помещался лоб, не выпуская, однако, оружие из второй руки. – Ты же не знаешь ничего! Графа больше нет! Он умер на следующий день, как вы с Сержем в рейд ушли. Вернее – ночью. Наш доктор говорит – что-то с сердцем. Так что, сейчас в баре заправляет Бублик. Теперь его называют барменом.

– И что? – спросил я у Кузи. – Как ты мог на такое подписаться?

– Меня Бублик прижал. Сказал, что если я не соглашусь, то он всем расскажет, что я мутант.

От услышанного мы с Ледоколом онемели и опустили автоматы. Если бы у Кузи было желание, он запросто мог бы с нами расправиться. Только, похоже, сталкер-мутант сам уже устал от двойной жизни и мечтал только, что бы все поскорее закончилось. Я его отлично понимал, ибо по себе знал, как это выматывает – двойная жизнь.

– В чем проявляется твое… э-э-э… твоя ненормальность? – Леха первым справился с эмоциями. – И как ты это заработал?

– Да чего там, «ненормальность»! – Кузя обреченно взмахнул рукой и устало сел возле стены. – Ты же хотел сказать «уродство»? Так и говори в следующий раз. Называй вещи своими именами.

– Дожил! – Леха в притворном умилении всплеснул руками, в одной из которых все еще был зажат автомат. – Мутант меня учит жизни! Сказать кому в «Долге» – засмеют.

– Так чем ты ненормален? – прервал я лехино глумление. – Расскажи. Может, мы поймем.

– Ты точно поймешь, Крохаль! – Кузя заглянул мне глубоко в глаза. – Ты не такой, как все сталкеры. Ты Зону пытаешься постичь.

Сказав это, сталкер замолк, обдумывая продолжение разговора. Но мне показалось, что Кузя хотел сказать не то, что было произнесено. Что именно, я понял только через несколько секунд. Меня как ударило: Кузя знал о моих видениях! Наверняка знал! Иначе бы никогда не заговорил бы подобным образом. Я понял одиночество затравленного существа, скрывающего тайну, считающуюся в его обществе постыдной. Мне было проще – я не слишком заострял свое внимание на видениях. Естественно, не афишировал этот дар, но и комплексов по поводу галлюцинаций не испытывал. Кузя так не мог: у него был иной склад характера. Он пытался затеряться среди сталкеров. Теперь мне стало понятно гипертрофированное желание Кузи влезть в какую-нибудь заварушку, чтобы никто, даже самый законченный параноик, не признал в Кузе чужака. Понять – значит простить. Эта истина только теперь полностью раскрылась для меня. Я уже не желал кузиной смерти. Я его жалел. Но, в то же время, я хотел отомстить за Сержа, и эти чувства боролись во мне как два тигра. И какой из тигров выйдет победителем, никто предположить не мог. Даже я.