Меч и роза - Марша Кэнхем

Когда Алекс окреп настолько, что уже ухитрялся сделать десять шагов подряд, не хватаясь за гобелены и драпировки на стенах, он известил Дональда, что отправляется на поиски Кэтрин. Он клялся, что видел Струана Максорли близ Куллодена – именно Струан спас его от сабель драгунов и неминуемой смерти. С тех пор Струана никто не видел. Труп великана-шотландца так и не нашли.

– Я знаю Максорли, – твердил Алекс. – Он ни за что не оставил бы Кэтрин в незнакомом месте и без охраны. Он мог броситься в бой, только убедившись, что она и все остальные в безопасности.

– Если он вообще участвовал в том сражении, брат, – тихо возразил Лохиэл.

– Что ты хочешь этим сказать? Думаешь, на поле боя он мне привиделся?

– И такое тоже случается.

– Но не со мной, – решительно возразил Алекс. – А если Струан был в бою со мной, это может означать только одно: Кэтрин и остальные где-нибудь между Ахнакарри и Инвернессом.

Лохиэл уже понял, что спорить с Александером бесполезно. Ему тоже не сиделось бы дома, если бы рядом не было Моры, и никакие уговоры, угрозы и доводы не помешали бы ему броситься на поиски жены.

– Молись Богу, чтобы они не вернулись в Моу-Холл, – произнес он вслух и тут же пожалел об этом. Драгуны Камберленда первым делом побывали в поместье Макинтошей, ходили слухи, что леди Энн взяли под стражу и увезли в тюрьму, в Инвернесс. Моу-Холл разграбили, всех слуг, которые имели глупость остаться в доме, расстреляли или отправили в тюрьму вместе с хозяйкой поместья. Лохиэл и Алекс восхищались отвагой полковника Энн. Думать о том, что она томится за решеткой, в каком-то грязном каменном мешке, было оскорбительно каждому шотландцу, будь он якобитом или сторонником Ганновера.

Столько имен, столько страшных, леденящих кровь рассказов! Девятилетнего мальчугана и его отца драгуны зверски убили на поле, которое они пахали; нескольких раненых горцев, которых приютила сердобольная женщина, солдаты вытащили во двор и расстреляли у нее на глазах. Две тысячи воинов уже погибли, и их список каждый день рос: Камберленд разослал вооруженные отряды по долинам и деревням, приказав разыскать всех до единого сторонников короля Якова. Герцог провозгласил, что земли, имущество и титулы якобитов подлежат конфискации. Это означало, что доблестный генерал разрешил своим солдатам грабить, насиловать и убивать. Камберленд регулярно отправлял подчиненных в горы – разыскивать мятежников и конфисковать всю их собственность в пользу монарха. Рано или поздно солдаты должны были явиться и в Ахнакарри.

– Жаль, что я ничем не могу тебе помочь, Алекс, – произнес Лохиэл, мрачно глядя на повязки на собственных ногах. Арчибальд целые сутки складывал мозаику из раздробленных костей и накладывал повязки, чтобы избежать гангрены. Еще никто не знал, когда Дональд сможет встать, и сможет ли вообще.

– Ты должен быть здесь, когда придут солдаты.

– Да, но когда они придут? Еще неизвестно, не опередят ли их головорезы Кэмпбеллов.

– Ты намерен принять вызов?

Лохиэл откинулся на подушки. В Ахнакарри он прожил всю жизнь, шестнадцать лет замок служил домом ему и Море. В окружении каменных стен замка жили и трудились его брат Арчибальд с семьей, их тети, дяди, племянники, племянницы – почти сотня мужчин и женщин. И для них замок был домом.

– Прошлой ночью я видел сон... – заговорил Дональд, и в его глазах блеснули слезы. – Мне снилось, что я иду по саду к беседке, где меня ждет Мора. И вдруг я заметил, что клумбы, на которых она из года в год сажает розы, выглядят... по-другому. Не так, как прежде. Только наклонившись над цветами, я понял, в чем дело: все они были красными. Среди них не оказалось ни одной желтой, розовой или белой розы – только красные, Алекс! Алые от крови. Я сорвал розу, и из стебля закапала кровь. Капли крови падали мне на руки, я никак не мог стереть их. Эту кровь мне уже никогда не смыть...

Он опустил веки, пряча слезы, и Алекс медленно отвернулся. У себя в комнате он вытащил из шкафа кожаный мешок и бросил его на кровать.

– Куда-то собираетесь?

Оглянувшись через плечо, Александер увидел, что в дверях стоит граф Фандуччи, небрежно прислонившись к косяку. После Куллодена от его одежды остались жалкие лохмотья; в рубашке с чужого плеча и в шерстяных бриджах он выглядел проще и грубее. В открытую дверь сочился приглушенный свет из коридора, спереди графа освещали неяркие солнечные лучи, заглядывающие в окно. В этот момент выражение на лице итальянца что-то напомнило Алексу, но граф направился к постели, не дав ему вспомнить, где и когда он видел похожее лицо.

– Рубашка, куртка, сапоги, бриджи... – перечислил он, разглядывая одежду Алекса, разложенную на кровати. – Ваша английская одежда и английский акцент не каждого обманут, синьор.

– Я должен предпринять хоть что-нибудь.

– Понимаю... вы беспокоитесь за свою прекрасную жену. Но чем вы поможете ей, если окажетесь в тюрьме?

– Дружище, я знаю, чем рискую, – равнодушно отозвался Алекс, засовывая в мешок запасную рубашку. Перевязанная левая рука отозвалась внезапной болью, напоминая, что он еще не успел оправиться от ран, разве что слегка окреп. Со временем силы вернутся к нему, если Арчибальд не ошибся. Но беда в том, что времени у него нет. А если Кэтрин в беде, если она осталась одна и ей страшно? Если ей нужна помощь?

Он замер и зажмурился, запрещая себе думать об том, но безуспешно.

Будь Алуин здесь, рядом с ним, вдвоем они живо разыскали бы Кэтрин. Алуин не стал бы пытаться задержать или отговорить Алекса. Он сам предложил бы немедленно отправиться на поиски. Боже, да ведь Дейрдре уехала вместе с Кэтрин! И Демиен Эшбрук тоже. И еще двадцать сильных шотландцев. Не могли же они разом исчезнуть с лица земли, тем более что Струан сумел как-то добраться до Куллодена!

– Он был хорошим человеком, синьор, – негромко произнес Фандуччи. – Уверен, с ней все хорошо.

Алекс вскинул голову, незаметно для себя затеребил рубашку так, что разорвал ее по шву. Он и не подозревал, что все мысли написаны у него на лице.

– Я любил их обоих – и Струана, и Маккейла. Храбрые люди, каких мало. Они наверняка умерли достойно.

Алекс промолчал. Ему не хотелось мириться с мыслью о смерти обоих друзей.

– Встречи с солдатами не избежать, – продолжал Фандуччи, покашливая и подкручивая ус. – Столкнувшись на пустынной дороге с помешанным англичанином, они заподозрят неладное. А если они встретят помешанного англичанина и... сумасшедшего итальянца?

Алекс вскинул голову:

– Фандуччи, вы точно спятили, если предлагаете сопровождать меня.

Граф пожал плечами:

– В Италии каждому известно, что у Фандуччи не все дома. И потом, когда я приехал сюда, то насчитал в своей одежде четырнадцать дыр. Меня могли убить четырнадцать раз, а я все-таки жив. По-моему, ни одному из нас не суждено погибнуть от рук англичан.