Развлекающие толпу - Розмари Роджерс

Анна уже была в костюме – многочисленные нижние юбки нелепо топорщились в разные стороны. Они с Сарой сидели в прохладной комнате с кондиционером и просматривали сценарий, пока рабочие, сновавшие за окном, меняли декорации. В серебряном ведерке между ними стояла бутылка ледяного шампанского «Дом Периньон». Кэрол, которая после отъезда Маркхема не знала, чем заняться, неприкаянно бродила вокруг съемочной площадки, периодически забредая к ним в комнату.

Сара и Кэрол были хорошо знакомы друг с другом. Они уже успели обменяться подслащенными колкостями. Анна, невозмутимо потягивая шампанское, сохраняла нейтралитет. Ей больше всего на свете хотелось сорвать с себя всю одежду и нырнуть в воду.

– Ты же уже не нервничаешь, дорогая? Все говорят, что твоя игра просто бесподобна. Когда это все наконец закончится, ты станешь суперзвездой. Тебе нравится сниматься?

– Единственное, что я могу сказать по этому поводу в данный момент, – это то, что мне несколько жарковато во всех этих бесконечных одеждах.

Кэрол рассмеялась и провела рукой по роскошным рыжим волосам:

– А помнишь тот вечер в Дипвуде, когда ты так выручила меня? Тогда на тебе было только мое тоненькое неглиже. А теперь? Как же все изменилось!

Анна приняла вызов. Она смело взглянула в насмешливые глаза Кэрол:

– Да, с тех пор многое изменилось. И в первую очередь – мы сами. – Кэрол всегда была, есть и будет стервой. Это у нее в крови. Но теперь Анна уже умела постоять за себя.

Когда Кэрол наконец ушла, Сара облегченно вздохнула:

– Правильно, дорогая. Не позволяй ей смутить себя, – она до упора повернула регулятор кондиционера и продолжала: – Господи! А я еще жаловалась на холод! Лучше бы этот туман никогда не рассеивался.

Ты ведь действительно уже не нервничаешь? Гала так радуют успехи, которые ты делаешь в медитации. Кроме того, сегодня нам почти ничего не надо играть. Эпизод совсем крохотный.

Сегодня съемки начинались довольно поздно, и они еще успели на сеанс к доктору Брайтману. Анна была рада, что на этот раз с ними не было Анны-Марии, но зато, когда она возвращалась к себе, ее попытался перехватить Карим.

– Зачем же так спешить? Ты избегаешь меня, красавица. Стесняешься того, что так легко уступила?

– Карим, у меня тысяча дел и…

Ей были омерзительны пальцы, вцепившиеся в руку. А наглая ухмылка Карима неизбежно вызывала в памяти то, что он с ней сделал пару дней назад. Она боялась этого человека.

– Ну конечно! Ты всегда так занята, когда я обращаюсь к тебе. Но ты, не раздумывая ни секунды, уезжаешь на выходные с этим…

Далее следовали арабские слова, которых Анна, к счастью, не понимала. Ей также очень помогли те несколько минут, которые она провела с доктором Брайтманом. Благодаря этому сейчас ей удавалось относительно спокойно разговаривать с Каримом и даже не вырываться, хотя он намеренно причинял ей боль, сжимая ее руку, как тисками.

– Я не люблю, когда меня к чему-то вынуждают. Или обманывают. Не люблю, когда мне причиняют боль. А в данный момент ты именно этим и занимаешься.

– А я не люблю, когда передо мной притворяются. И я прекрасно знаю, что ты далеко не всегда так холодна и сдержанна, как сейчас. Или ты намеренно сводишь меня с ума, чтобы поощрить к дальнейшим действиям? Раньше я думал, что ты не похожа на остальных стервозных американок, которые слишком много думают о себе и слишком мало – о своих мужчинах. Но теперь я начинаю понимать, что ты всего лишь одна из них. И несмотря на всю твою независимость, хочется тебе только одного – того, для чего и предназначена женщина!

Черные глаза, как угли, горели на смуглом лице.

В любом другом случае она бы испугалась, но сегодня все ее чувства были притуплены. Пожалуй, накануне ей пришлось пережить слишком многое.

– Ты ошибаешься, Карим. Но я не собираюсь именно сейчас тебе это доказывать. Меня уже, наверное, ищет Ив, да и Гаррис…

– Ах да! Как же я мог забыть о Гаррисе Фелпсе – твоем всесильном покровителе? Но я не думаю, что он бы стал сильно возражать. Что же касается твоего другого любовника, то очень скоро он предстанет перед тобой в несколько ином свете. Ты еще приползешь ко мне…

– Прошу прощения, если помешал, но вас обоих ищут на съемочной площадке, – с неизменной циничной улыбкой на губах к ним приближался Эспиноза. Только сейчас Анна заметила, что они стоят прямо перед домиком Уэбба, на крыльце которого, потягиваясь, появилась заспанная Анна-Мария. Ничуть не смутившись, она подошла к ним и взяла Эспинозу под руку.

– Так много шума в такой ранний час! Привет, Карим! Ты почему такой мрачный? – жизнерадостно произнесла она и без всякой надобности добавила: – Я обещала Уэббу разбудить его.

Анна воспользовалась ситуацией и, пробормотав какие-то извинения, скрьшась в основном доме. Но даже сейчас, сидя вместе с Сарой в прохладной комнате и ожидая своей очереди, она старалась не думать о том, что произошло утром. Так же как и обо всем остальном.

Вместо этого она вновь углубилась в сценарий, который лежал у нее на коленях.

«… МЕСТО ДЕЙСТВИЯ – ВНУТРЕННИЙ ДВОРИК. ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ – ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ».

– Главное – свет… Красноватый свет заходящего солнца. Он очень важен для этой сцены. Очень символичен. Итак, пурпурный закат… факелы на стенах… и тени.

Нам необходимо максимально использовать эту необычную погоду, пока она еще держится, – Ив Плейдел проводил обычный инструктаж перед съемками.

Сара прошептала:

– Извини, что мне в этой сцене придется вести себя, как последней стерве!

Правда, это было сказано еще до прихода Кэрол, после которой стервозность Сариной героини показалась бы вполне невинной.

Анне хотелось, чтобы поскорее начали снимать. Раньше начнут – раньше закончат. Несмотря на все ее усилия расслабиться, начинало сказываться внутреннее напряжение. К ним присоединился Сал Эспиноза – в костюме девятнадцатого века он выглядел очень импозантно. Налив себе бокал шампанского, он поднял тост «за двух прелестных дам» и начал шутливо извиняться перед Сарой:

– Боюсь, что мне придется обращаться с тобой довольно грубо, но я надеюсь, ты меня простишь. Я ведь не настоящий актер, а всего лишь жалкий любитель!

А она сама? Была ли она настоящей актрисой? Наконец солнце стало садиться, отбрасывая пурпурные отсветы на бутафорские стены.

Анна в очередной раз попыталась сосредоточиться на сценарии. Предстояло снимать сцену, в которой отец Глории находит и наказывает человека, который похитил и обесчестил ее. Но испытывая выносливость Джейсона Райдера, он тем самым испытывал и собственную дочь…

«ОБЩИЙ ПЛАН: НАЕЗД КАМЕРЫ, И МЫ ВИДИМ…»