Коллекция - Мария Барышева

Вика вздрогнула и испуганно обернулась, поспешно пряча ошеломленность за приветливостью.

— Да ничего такого. Любуюсь своей очаровательной физиономией и в который раз думаю о том, что современные мужики меня не достойны!

При других обстоятельствах Кира бы подумала, что Вика похожа не на дружелюбную подругу, а на юморного воришку, пойманного с поличным, но сейчас она была слишком занята собой, чтобы замечать такие пустяки.

— Ну, что — выпустила пар? Никого не убила? — Вика наклонилась, внимательно вглядываясь в лицо подруги. — Что с тобой? Ты такая бледная — ужас! Будто всю ночь тобою вампиры ужинали…

— Я просто… — Кира мотнула головой и привалилась к косяку, глядя на Вику с кривой усмешкой. — Я видела собак.

— Каких еще собак?

— Обычных. Они… Вы со Стасом поссорились?

— Не знаю, — Вика отвернулась и достала из своей сумочки расческу. — Пока не знаю. Когда ты пойдешь к врачу?

— Зачем?

Викино отражение изумленно взглянуло на нее, и его рука с расческой застыла возле головы.

— Как это зачем?! Ты все забыла?! Ты ведь даже не была на рентгене!

— Успеется, — вяло ответила Кира. Вика обернулась и взглянула на нее, прикусив губу. Теперь выражение ее лица было странно болезненным.

— Скажи… а у тебя в последнее время часто бывают головные боли?

— Иногда.

— У тебя не появилось никаких ухудшений в здоровье, которые ты от меня скрываешь, а? Или может… ты опять видела что-то странное? Ты сказала, что видела собак… Что в этом такого, что они делали?

— К чему ты клонишь? Думаешь, я спятила?!

— Да нет, чего ты сразу заводишься?! — Вика швырнула расческу в сумочку, извлекла косметичку и принялась красить губы, ухитряясь делать это практически не глядя в зеркало. — Я просто… ничего определенного…

— Из-за того, что я раскричалась? Ну и что — у всех нервы.

— Твои перепады настроения стали слишком резкими в последнее время. И слишком частыми, — заметила Вика. — И я…

Из-за угла коридора выглянул Стас в красных спортивных штанах и белой футболке, и Вика сразу же замолчала и начала торопливо застегивать сумочку, одновременно нашаривая ногой на полу свои туфли.

— Уже уходишь? — огорченно спросил Стас. — А как же завтрак?

— Нет-нет, я не могу, я опаздываю!.. — затараторила Вика, чмокнула его в щеку, подхватила сумочку и заспешила к двери, спотыкаясь в полунадетых туфлях. — Я позвоню потом…

— Ладно, — медленно произнес Стас и скрылся в кухне. Кира ринулась к двери следом за подругой и поймала ладонью дверную створку в тот момент, когда она уже должна была удариться о косяк. Вика, стоя на верхней ступеньке и держась за перила, надевала соскользнувшую туфлю.

— Что с тобой сегодня? Ты уходишь, не сказав мне ни единой гадости!

— А что с тобой? — спросила Вика, искоса глядя на нее. Ее пальцы бегали по борту пиджака, застегивая пуговицы. — Сколько я тебя знаю, ты всегда размахивала руками во время разговора — ты вообще всегда больше разговаривала ими. То и дело приходилось уворачиваться… А что теперь? Ты почти перестала жестикулировать. Занимаешься самоконтролем?

Кира недоуменно взглянула на свою ладонь, потом на нее.

— Да нет… А что в этом такого ужасного? По крайней мере, стала разбивать гораздо меньше посуды, чем раньше.

— Знаешь, ты сильно изменилась, — произнесла Вика, медленно спускаясь по лестнице задом-наперед. — И дело тут не в жестикуляции, а в чем — я пока не поняла. Но я это чувствую. Он не чувствует, он тебя знает всего несколько месяцев, а я тебя знаю почти двадцать лет! Так что можешь мне поверить, подруга, — ты изменилась и ты продолжаешь меняться.

— Да? И в какую же сторону? — с усмешкой спросила Кира, чувствуя легкий холодок беспокойства — Вика еще никогда не разговаривала с ней таким серьезным тоном.

— Это мне тоже пока не понятно. Но с тобой определенно что-то не то.

Вика повернулась и стремительно вышла из подъезда. Некоторое время Кира стояла на площадке, внимательно глядя в пустой дверной проем. Потом вошла в квартиру и захлопнула за собой дверь. Прошла на кухню, опустилась на табурет и, подперев подбородок ладонью, принялась наблюдать за Стасом, который взбивал омлет, делая это с такой величайшей осторожностью, словно в миске была кислота, даже крошечные брызги которой несли гибель всему живому.

— Куда это Вика так торопилась?

— На самом деле, думаю, никуда! — холодно ответил Стас и бросил вилку в раковину. — Просто взбрыкнула, как и ты вчера! Сначала одна психует, потом другая, а в результате во всем виноват я! У меня скоро крыша поедет от вас обеих!

— Я не говорила, что ты виноват…

— Ну конечно! Значит, у меня уже тоже начались галлюцинации! — буркнул он, выливая содержимое миски на сковородку, где сразу же заскворчало. Кира вытряхнулась из-за стола и вытянулась, глядя на него суженными глазами.

— Тоже?!

— Слушай… я не то сказал, забудем… — Стас отвернулся, достал из шкафа чашки и поставил их на стол. Рука Киры метнулась вперед, схватила одну из них и яростно швырнула в стену. Чашка ударилась о кафель и весело брызнула во все стороны.

— У меня не галлюцинации!

Стас медленно провел пальцами по щеке, вытирая кровь, выступившую из глубокой царапины, посмотрел на ярко-красное, оставшееся на коже, потом на Киру и ровно сказал:

— Знаешь, тебе действительно пора показаться врачу.

Он повернулся и вышел из кухни. Кира сглотнула, глядя на свою руку, потом наклонилась и начала собирать осколки. Ойкнула и машинально сунула в рот порезанный палец, потом осторожно выглянула в пустой коридор, прокралась к столовой и заглянула в нее. Бесшумно подошла к двери в гостиную и виновато посмотрела на темный силуэт Стаса, стоявшего возле окна. Тихо подобралась к нему, прижалась плечом, потом уткнулась лицом ему в спину.

— Ну прости. Я же нечаянно. Я вовсе не в тебя метила.

— И слава богу, иначе б я был уже покойником, — мрачно заметил Стас, не поворачиваясь. Кира перегнулась и заглянула ему в лицо. Хмыкнула.

— Ты кровь специально не вытираешь, чтобы мне еще хуже стало? Испачкаешь футболку.

— Ну и что? Я ее купил — не так ли? Захочу — вообще в форточку выкину!

— Ну скажи, что ты на меня не злишься! — Кира затрясла его за плечо, и Стас отмахнулся, сдерживая улыбку.

— Не злюсь. Шею бы свернул, а так — не злюсь. Но если каждый день вместо „доброе утро“ об мою физиономию будут бить разную утварь, то, пожалуй, начну злиться. В кладовку посажу, к паукам! Навсегда!

— Ты ничем не лучше меня, между прочим!