Падение царского режима. Том 2 - Павел Щёголев

Щегловитов. — Все дело розыска в руках департамента полиции.

Председатель. — Какое же может иметь отношение к делу розыска материальное содействие экспертам, чтобы они прибыли на суд? Вы в какой момент обратились к содействию департамента полиции?

Щегловитов. — В то время, когда делались приготовительные распоряжения.

Председатель. — Но не раньше?

Щегловитов. — Нет, не раньше.

Председатель. — Но у суда имеются законные средства для этого: послать повестку, настаивать на вызове?

Щегловитов. — А если проживает в другом округе, это — препятствие.

Председатель. — Наконец, через министерство суд мог снестись, чтобы в этом отношении было оказано содействие. Ведь постановка каждого дела стоит значительных денег: свидетелям выдаются некоторые суммы, экспертам также. Можно было авансировать из средств суда некоторые суммы. Почему департамент полиции усиливает по данному делу средства министерства юстиции, может быть, даже средства киевского окружного суда, где должно было слушаться дело?

Щегловитов. — Совершенно верно.

Председатель. — Вы не чувствуете в этом какое-то большое, я бы сказал, падение суда, — в этом обращении к департаменту полиции?

Щегловитов. — Готов это признать.

Председатель. — Вы вместе с департаментом полиции заботились об экспертах. А заботились вы о гражданских истцах?

Щегловитов — (молчит).

Председатель. — А департамент полиции?

Щегловитов. — Мне это неизвестно.

Председатель. — С кем в департаменте полиции вы были в сношениях по этому делу?

Щегловитов. — Вероятно, с Белецким, который стоял во главе… Одним словом, с тем директором, который тогда стоял во главе…

Председатель. — В какой форме вы сносились, — по телефону?

Щегловитов. — Да, по телефону.

Председатель. — Он у вас не бывал по этому вопросу?

Щегловитов. — Нет.

Соколов. — Вы сказали, что вы обратились в департамент полиции, потому что министерство внутренних дел вообще сочувствовало розыскам по этому делу. Так что прежде, чем обратиться, вы знали, что министерство внутренних дел проявляет большой интерес к этому делу?

Щегловитов. — Оно командировало сыскных агентов.

Соколов. — Командирование агентов входит в область прямых обязанностей полиции. Когда судебная власть нуждается в сыскных действиях, то министерство внутренних дел обязано оказывать содействие. Так что из того факта, что департамент полиции командировал своих агентов, вы еще не могли вывести исключительного внимания к процессу со стороны органов министерства внутренних дел. А вот ассигновка из средств министерства внутренних дел на покрытие расходов экспертов — это уже не обычная форма внимания. Мне хочется знать, какие слова министра внутренних дел или директора департамента полиции или какие меры министерства внутренних дел создали у вас убеждение, что министерство внутренних дел особливо заинтересовано в этом деле и готово итти на особливые меры внимания?

Щегловитов. — Первое — обращение относительно органов розыска…

Соколов. — Что же такое Белецкий сказал вам в своем ответе на ваше обращение к нему, что у вас создалось убеждение, что министерство внутренних дел особенно заинтересовано в этом деле?

Щегловитов. — Он выразил полную готовность помочь в этом деле.

Соколов. — Но особая заинтересованность департамента полиции в чем выразилась?

Щегловитов. — Насколько я помню, характер всего разговора свидетельствовал о том.

Соколов. — Вы не можете, кроме общего характера разговора, привести отдельные мысли Белецкого: отчего он считал это дело делом чрезвычайной важности, почему министерство было заинтересовано в раскрытии этого преступления?

Щегловитов. — Я не могу сказать…

Соколов. — Прокурор палаты вам указал, что один из экспертов проживает в Ташкенте и что поэтому требуются большие расходы из государственного казначейства. Вы не ставили вопроса: почему нужен эксперт из Ташкента? Я понимаю: если из Петрограда или Москвы, вообще из культурных центров. Но ведь Ташкент среди таких центров не числится в нашем сознании…

Щегловитов. — Например, Пранайтис — как исключительный знаток.

Соколов. — Но разве прокурор киевской палаты был более компетентен, чем министр юстиции, который, имея местопребывание в Петрограде, мог бы спросить соответственные научные или ученые учреждения Петрограда или Москвы или даже самого Киева, вероятно, более и уж, конечно, не менее авторитетные в вопросах гебраизма, чем ксендз Пранайтис?

Щегловитов. — Это уже по делу так указывалось, из Киева…

Соколов. — Не остановил на себе вашего внимания вопрос: почему, собственно, кладезь учености находится в Ташкенте? Разве ксендз Пранайтис занимал какую-нибудь такую должность в государстве, такое место, которое говорило бы, что он, не в пример прочим, специалист по вопросу об еврейской религии и еврейской литературе, — настолько необыкновенный специалист, что для него требуется экстренный расход из государственного казначейства?

Щегловитов. — Кажется, какое-то исследование его приводилось, как доказательство…

Соколов. — Но в Петрограде, в Академии Наук, Петроградском университете, в Духовной академии, — вы не могли справиться, нет ли соответственных ученых, для которых не требовалось такого большого расхода из государственного казначейства?

Щегловитов. — От меня не могла зависеть замена лица.

Соколов. — Но указать же вы могли прокурору, что он, может быть, другого подыщет?

Председатель. — Кроме того, я нахожу, что ваше заявление вряд ли основывается на законе: генерал-прокурор может прокурору предписать.

Соколов. — Вам неизвестно было из дела, что защита, в качестве экспертов, вызвала крупных ученых, так что частные лица сумели найти ученых по вопросу еврейской литературы и еврейской религии в Европе, тут же в Петрограде, и им не пришлось в Ташкент обращаться?…

Щегловитов. — Я не считал себя в праве этим вопросом заниматься.

Председатель. — Не были ли вы в сношении с департаментом полиции по поводу гражданского истца, по этому делу?

Щегловитов. — Нет.

Председатель. — Ну, а сами вы или министерство не были ли в сношении с гражданским истцом по этому делу — с одним, по крайней мере, гражданским истцом — Замысловским?

Щегловитов. — Замысловский несколько раз заходил… беседовал со мной по этому делу.

Председатель. — Чем это вызывалось?

Щегловитов. — Ничем… Как это вообще бывало, — члены думы заходят по тем или иным судебным делам, их интересующим… Они рассказывают о том, что привлекает их внимание в этом отношении. Это бывало не с одним Замысловским…

Председатель. — Я имею в виду сношения министерства юстиции с Замысловским именно в связи с делом Бейлиса, и с ним, как с гражданским истцом.

Щегловитов. — Сношения министерства юстиции? О таких сношениях я не знаю.

Председатель. — Не знаете? Вы помните, что вы крайне подробно следили за делом Бейлиса. Вам известно, например, как рассматривали документы по делу? У вас в копиях даже были все прошения защитников Бейлиса о допросе дополнительных свидетелей. Вы помните, у вас были документы о вызове экспертов, были списки присяжных заседателей, даже копии особого мнения членов палаты, полагавших, при предании суду, при утверждении обвинительного акта, что не следует возбуждать преследования?

Щегловитов. — Кем это было представлено? Не прокурором палаты?

Председатель. — Прокурором палаты.

Щегловитов. — Прокурором палаты был представлен весь материал?

Председатель. — Вы, вероятно, припоминаете, — так как вы подробно интересовались этим делом…

Щегловитов. — Да, прокурор считал себя обязанным все сведения доносить…

Председатель. — Не знаете ли вы, что министерство юстиции выписывало копии следственного производства по этому делу для гражданского истца Замысловского?

Щегловитов. — Нет, этого я не знаю.

Председатель. — Вы не имели доклада Лядова по этому поводу? Вот относительно этого вы и сносились с департаментом полиции в связи с этим делом…