Рассказы о Розе. Side A - Никки Каллен

– Ты их всех…

– Нет, это же Собор. Но крови немного было.

– Все знают, что ты…?

– Нет. Отец Валери теперь знает. Я думал, ван Хельсинг предупредил тебя.

– Нет… Но мы знаем, кто он. Ты… тоже… как он?

– Вроде того, я как бы «молодая смена». Надо же кому-то «этим» заниматься. Собору нужна разная помощь.

– Я понимаю. Но не Инквизиции, ни военных орденов официально еще нет.

– Да, так что пока я брат-мартинист, занимаюсь благотворительностью. Я, правда, занимаюсь благотворительностью, у Асвиля богатая темная сторона – свой Твин Пикс – здесь полно наркоманов и проституток, и бедной отчаявшейся молодежи, и опустившихся стариков. Работы невпроворот. Но я помогаю, и я счастлив здесь. Устал?

– Есть немного. Сегодня был Тео, пикник, катание на красном коне, с которого я упал, теперь вот… Мне следует гордиться, что я жив после общения с… Десмондом Джеем? Это вообще настоящее имя? Дэмьен Глютц, Десмонд Джей…

– Джи. Не поверишь, но да. Вообще, Десмонд садист, но джентльмен. Он не убивает без надобности. Как все профессионалы, впрочем. Можешь не убивать – не убивай. Ты упал с лошади, с Авы – она же вроде спокойная… ну, ты держись. Сейчас, полиция приедет, мы сдадим Десмонда в хорошие крепкие руки и пойдем, попьем чаю. В благотворительных столовых уличных, честно – самый вкусный чай, а какие нам булочки отдают нераспроданные – с пеканом, ежевикой, яблоками – фантастика…. кстати, у нас в Соборе через пару недель традиционно устраивается День яблок – такая большая благотворительная ярмарка, где всё на свете, лишь бы яблоки – картины, открытки, пироги, сидр – это лично мой праздник, я его устраиваю со своими всеми подопечными – для бездомных и нуждающихся – уже третий год – мы все обвешиваем красным, желтым и зеленым – миллионы ниток – есть одна проститутка на улице Крыльев, она делает из ниток чудеса – браслеты, ожерелья – такие гирлянды браслетов, и браслет понравившегося цвета можно снять с гирлянды и взять себе за символическую денежку – и под вечер все гирлянды расходятся, хотя утром весь Собор в них, будто в паутине… Ты же приготовишь что-нибудь на День яблок – стихи, например, на продажу, из шляпы, про осень и яблоки? Отец Валери и хор поют весь день, брат Тьерри играет на аккордеоне на улице, он здесь научился, в Асвиле, играть на аккордеоне, играет на всех праздниках – не всегда же орган запускать, старый он у нас… Наша цветочная мафия и брат Жан накрутят осенних букетов. Адель Тернер пришла и сказала, что их кафе тоже будет участвовать – они сделают сэндвичи с яблоками, пармезаном и белым соусом – первый раз они откликнулись, хотя я везде оставляю флаеры на День яблок; я думаю, это Адель их уговорила, из-за тебя… О, вот и полиция. Добрый вечер, комиссар Локи… Тут у нас – не поверите – вместо кресла – сам Десмонд Джи.

Полиция окружила весь парк; люди в форменных лакированных плащах, фуражках, с фонариками – целая армия – они стояли и смотрели на них безлико, молча, окружив периметр – и двигался – шел на них – только молодой человек в узких джинсах, высоких ботинках военных, черном толстом свитере, кожаной черной куртке короткой щеголеватой – мотоциклетный шлем в руках – с зачесанными назад гладкими густыми черными волосами, выбритыми висками, очень бледным длинным лицом, тонкими губами, значительным прямым носом, густыми бровями, огромными синими глазами с пушистыми, как куст сирени, ресницами – лицо было жесткое, замкнутое, будто замерзшее, но из-за этих огромных детских щенячьих ресниц его хотелось рассматривать бесконечно – завораживающий диссонанс. Комиссар приблизился, Дэмьен увидел, что ему лет тридцать вблизи, морщинки у глаз, синяки под глазами, еще один диссонанс – старый-молодой полицейский, как свет упадет; и еще у него не раздражающий нервный тик – он несколько раз подряд моргает, будто ему попало что-то в глаз, потом опять неподвижен, потом опять моргает несколько раз подряд.

– Он на Вас напал, брат Маттиас?

– Нет, на нашего библиотекаря, на новенького, на брата Дэмьена.

Полицейский посмотрел на Дэмьена. Странные глаза, огромные, как у куклы, как у анимешных персонажей, и такие холодные, с минимумом выражения – будто бы это затонированные стекла у машины, а что за ним – кто знает; можно в них прическу поправлять; и опять этот тик.

– Вы тоже монах?

– Нет, я… студент Католического университета, я на практике в Соборе, помогаю разбирать библиотеку, пишу докторскую.

– Докторскую – комиссар Локи выгнул бровь. – Сколько Вам лет?

– Девятнадцать.

– Неплохо. И что же произошло?

– Я шел по парку, ко мне приезжал сегодня друг, я проводил его на поезд, и пошел пешком, хотел погулять, и мне приставили к затылку пистолет… и угрожали… наверное… он был очень вежлив, ничего такого, кроме пистолета в затылок, мне не сделали больно, не оскорбляли, он хотел меня забрать с собой, но тут появился брат Маттиас…

– Брат Маттиас… – повторил комиссар Локи и перевел взгляд на Маттиаса, и неожиданно улыбнулся одной стороной рта, будто лед треснул, морщинки раскололи белое лицо. – Хотел бы я знать, что же вы такое забрали у Адольфи, раз они устроили такую охоту на вас… Это ведь даже не деньги, нет такой суммы, ради которой рискнули бы самим Десмондом Джи, это уже дело принципа, мафия против Собора.

– Не поверите, комиссар, но, правда – ничего особенного, такая ерунда… сами удивляемся… думаю, мы их просто разозлили.

– Испугались? – комиссар еще раз посмотрел на Дэмьена.

– Нет, – Дэмьен пожал плечами.

– Почему? Вы такой же, как брат Маттиас. Библиотекарь с черным поясом по карате?

– Нет, я просто библиотекарь. Но чего бояться?

– Смерти.

– Я верю в Бога. Смерть для меня – встреча с Ним – момент высочайшего блаженства.

– Интересная версия. Никогда не думал так о Боге – как о блаженстве. Будете писать заявление?

– Ко мне будут подходить на улице разные люди и угрожать сломать руки, чтобы я забрал заявление?

– Не исключено.

– Напишу.

Комиссар пожал кожаными плечами.

– Как хотите. Ваши руки. Поедете со мной на мотоцикле, ездите на мотоциклах?.. шлем я дам, у меня есть запасной… Я сам Вас доставлю в участок, мало ли… Брат Маттиас, Вы с нами?

– Я на машине. Поеду за вами.

– Да, езжайте за нами. И возьмите, брат Маттиас, Десмонда себе на заднее сиденье, он же без сознания, кто угодно его может доставить в участок, чтобы не нарушить протокол.

– Не доверяет своим людям? – спросил тихо Дэмьен.

– Не доверяет, – и брат Маттиас закинул Десмонда себе на плечо, – ох, ну и толстый же мужик….

– И поэтому отец Декамп позвал меня к себе жить – в Соборе просто нет свободных комнат?

– Да. Прости. Мы не знали, как тебе рассказать.

– Как много всего…

– Да у нас такое каждый день. Вечно мы влипаем в истории. Сериал можно снимать. Команда Собора, во все тяжкие. Давай, Десмонд, о, очнулся… давай, забирайся на заднее сиденье, двигай руками-ногами… ну и что, что связаны… мы тебя везем в полицию, нам кажется, что ты нарушил закон, и мы, как законопослушные граждане, решили сдать тебя… а ты думал – домой?

– Нет, нет, нужно что-то длинное, как у старых английских романов: «Подлинная история Собора: подробное описание нравов и событий, происходивших в период такой-то и такой-то, с философическими отступлениями и несколькими лирическими картинами».

– Сочиненная Дэмьеном Оуэном, библиотекарем и филологом, весьма уважаемым в своих кругах…

– Полная страстей, преступлений, разоблачений, откровений и счастливых развязок…

– Ох, если бы.

…Сверкающие огни Асвиля, дорога, ветер, кожаная спина и талия комиссара Локи – Дэмьен первый раз в жизни ехал на мотоцикле – да еще и в окружении мигающих полицейских машин – а затем полночи в участке – он написал заявление, смотрел на допрос Десмонда на камере – тот молчал, насмешливый, жгуче-красивый, на вопрос, зачем он напал на Дэмьена ответил, что ошибся человеком, думал это его приятель и хотел его напугать в шутку; потом их отпустили – «не уезжайте из города, пожалуйста, без предупреждения» – «покажу тебе свой Асвиль, как обещал» – сказал Маттиас; и они шли по ночному городу, большому, испорченному, полному жизни: был канун Хэллоуина, работали кафе, дансинги, клубы, люди ловили такси, курили, обнимались, кричали друг на друга, часть прохожих уже в костюмах – зомби, ведьм, шлюх, вампиров – туристы фотографировали их – и подсвеченный большой фонтан на центральной площади, полный монет; они вспомнили про шоу через месяц – «прожектор с крестом, Боже мой, епископ просто концы отдаст» – обсудили День яблок – все на них оглядывались, странная пара – молодой рыжеволосый – златоловосый – волосы у Маттиаса отросли и блестели, будто он был в паричке, таком девочковом, для роли ангелочков, парень в белой рясе с капюшоном и совсем молодой красивый мальчик в вельветовом коричневом костюме, винтажной бабочке из темно-зеленого жаккарда в золотые огурцы, синем пальто – что они здесь делают, тоже в костюмах – монаха-ангела и ученого? Уличная столовая – светящийся разноцветный автобус, весь в цветы, огромные красные, желтые – цвета пикника – вспомнил Дэмьен – как сто лет назад было – Эмиль Леон, без формы шоферской соборной, в черном свитере и куртке, в маске из «Крика», сдвинутой на затылок, разливал суп, чай, раздавал булочки; «и нам чаю и булочек, Эмиль» «о, это Вы, брат Маттиас, и Вы здесь, месье Оуэн, спасаете кого-то среди ночи? булочку с чем? шоколадную, черничный маффин, яблочную с корицей?» – они взяли яблочные – чай был в картонных стаканах, больших, темно-коричневых – «сюда надо эмблему Собора какую-нибудь…» «ее пока нет» «да, потому что Собор называется просто Собор… не Пылающего Сердца Иисуса, не Непорочного Зачатия, не Святого Петра…» – «просто Собор из века в век; думаю, сейчас его можно смело назвать Собор Святого Креста, что-нибудь такое» «Отец Декамп сразу переведется куда-нибудь, или уйдет из Церкви» «Посмотрим, кто кого – распятие отца Декампа или он его» «Непорочного Зачатия меня всегда смущало… это плохо?» «о, меня тоже, просто как-то сразу отвлекаешься от мыслей о Боге и думаешь о сексе – как-то абстрактно, но всё равно» «как-то да…».