Рассказы о Розе. Side A - Никки Каллен

– Знаю, – когда Дэмьен писал последнюю книгу – про святых, он месяц не выходил из комнаты – жить студентам в общежитии можно было круглый год до окончания учебы – и, чтобы не мешать учебе, Дэмьен писал летом – он натыкался на предметы, когда ходил по комнате в пижаме, потому что тело атрофировалось за компьютером, кроме работы он только ел и спал. Однажды ему пришлось выбраться в Нотернборо за чем-то, по какому-то делу, и он повторял всё время: «Я с ума сошел, Тео, я вообще ни о чем, кроме книги, думать не могу, она поглотила мой разум – мне нужно побыстрее ее дописать; а то я уже не человек; пусть еще какая-нибудь сволочь скажет, что умственный труд – это фигня; физический намного проще – сделал и пошел – пусть устал – а умственный никогда не заканчивается – я всё время вижу строки, которые просто совершенство, и не успеваю их записать» – Тео не знал никого, кто был бы способен из его сверстников на такую титаническую работу – свести это всё в своем мозгу и вытащить наружу – и никаких «ну, потом как-нибудь напишу, а сейчас…».

– Маттиас – это тот рыжий парень в белом? Подружились?

– Вроде да. Он всё время занят – занимается благотворительностью, такой фантастической, как Дилан экзорцизмом – где был, что делал – не дай Бог узнать, спать не будешь.

На причастии – Тео как-то придумал шутку про облатки, и все ее в Братстве нежно любили – «чипсы made in Heaven» – опять играли Take That – «The Flood»; а в конце мессы, на выход – Backstreet Boys «Incomplete»; когда сакристия опустела от просителей, воскресная школа ушла на занятия, Дэмьен познакомил Тео с отцом Декампом, отцом Амеди и Маттиасом. Отец Декамп протянул руку с кольцами – «супер, ты сегодня с нами, с ночевкой? ну, хоть на последнем поезде? Клавелл нам закатит ужин, он обожает гостей», Тео пожал, а потом протянул бумажный пакет.

– Это Вам, отец Дэмьен.

Отец Декамп легко раскрыл пакет – Тео в своих лучших традициях упаковал его «удобно», суровая нитка, дизайнерский бант, вздохнул.

– Что там, что там? – отец Декамп снял бумагу – это была роза в глиняном горшке – ярко-розовая, с красной серединкой, не красной, а цвета фуксии – такая женственная и пугающая роза – капелька крови, нарочито театральной – среди белого – пахла она очень нежно, свежо, как после дождя – брусникой, а не розой будто бы.

– Вы же брат Розы, а у Вас нет моей розы… Теперь есть. Это новый сорт, я его еще никак не назвал – он от «Каролюса» и простой розовой розы.

Все молчали. Отец Амеди и Маттиас улыбались, а Дэмьен переживал, что отцу Декампу не понравится – у него было испуганное лицо – еще одна привязанность, ответственность, а его силы тают с каждым днем, как у Фродо, несущего кольцо в Мордор.

– Спасибо, Тео… Я… – Дэмьен понял, что отец Дэмьен хотел сказать – «я не умею за ней ухаживать» – но Бог послал розе Большого принца – Клавелла. – Она волшебная просто. Такая красивая девочка.

– Это всего лишь символ. Вам не нужно жениться на ней. Она будет просто стоять и ждать Вас… а если получится так, что погибнет… ну, всегда можно купить себе новую. Или попросить меня прислать. Я нахожу сорта «для парней» – забывчивых и не склонных к сантиментам. Хотя ей особо ничего не нужно, кроме воды и света и слов по утрам: «ты такая красивая».

– Идеальная девочка.

– И не говорите. Ну, – Тео повернулся к Дэмьену, – показывай свою библиотеку.

После экскурсии по Собору – «нравится? нравится?» – «да, с ума сойти, ты видел там надпись на латыни «я любил Тебя больше звезд – и с тем умираю, ибо не встретил Тебя на этом свете, вдруг Ты в иных мирах» – ничего себе, вера в иные миры – можно я сфотографирую? а это – «Любовь наша – всего лишь тень на стене с ликом Господа» – это же цитата из HIM… сколько здесь историй…» – с выходом на крышу – «только осторожно, в Соборе полно народу, а это наш секрет» – они пошли к отцу Декампу – кафе Тернеров по воскресеньям было закрыто, отец Амеди остался в Соборе за старшего; Клавелл наготовил быстро горячих бутербродов и вафель, завис над розой в немом восторге, потом потащил Тео в свою комнату, показывать бонсаи – Дэмьен там еще ни разу не был и бонсаев не видел; потом Маттиас убежал по своим загадочным делам; а потом Тео и Дэмьен гуляли по Асвилю, скупали все понравившиеся открытки – «эй, оставь немного, что я буду тебе посылать», пили кофе из уличных ларьков – с корицей, шоколадом, потом поехали на конюшню отца Декампа – он позвонил и нашел их на одной из площадей, забрал в «лэнд-круизер» – «Клавелл решил устроить пикник на открытом воздухе в конюшне, пока хорошая погода»; конюшня мало походила на конюшню – деревянный дом, сено на полу, на стенах – дорогая упряжь и цитаты из Франсуа Вийона в позолоченных рамах вместо картин очень красивым шрифтом: «Из рая я уйду, в аду побуду. Отчаянье мне веру придает. Я всеми принят, изгнан отовсюду» – моя любимая, сказал отец Декамп, мой отец обожает Вийона, это он заказал все эти работы, это наша с ним конюшня, на двоих; всё зеленое, красное, бархатное, банкетки, стеклянная душевая, фонтанчики для питья, мешок яблок в углу – осенних, ярких, крепких, желтых, красных – Дэмьен сразу вытащил и стал есть одно – «это же не только лошадям, людям тоже можно?»; конюхом была красивая темноволосая девушка, она вывела отцу Декампу тонкую нервную темно-гнедую лошадь – её звали Пола Негри – и еще была гнедая, светлая, рыжая, Ава Гарднер; отец Декамп дома переоделся – в толстый темно-зеленый, почти черный свитер с вельветовыми коричневыми заплатками на локтях, облегающие черные вельветовые штаны, высокие сапоги; «Тео, Дэмьен, кто со мной – Ава очень спокойная лошадь; там есть одежда – чистая, про запас – всякие свитера, пиджаки, брюки… Лина, оседлай» – Тео в легкую залез, в чем был, на Аву, сделал круг, вернулся, слез, Дэмьен закатил глаза и тоже залез на лошадь; Ава стояла и ждала, что этот мальчик сделает – Дэмьен ей дал кусок своего яблока, и они стояли посреди манежа и ели яблоки, и их обоих это устраивало; потом Лина сжалилась над Дэмьеном, взяла Аву под уздцы и вывела наружу – возле конюшни было большое утоптанное поле, площадка с барьерами, открытый манеж, огороженный невысоким плетеным забором, а дальше – огромный парк, с озерами; «хотите в парк или по манежу походите?» – Дэмьен решил, что парк – это слишком – и она завела их в манеж – и они ходили с Авой по кругу, смотрели на деревья, разговаривали с Тео – тот свесился через забор, и тоже ел яблоко, и давал откусить Аве, когда она проходила мимо него – дисциплинированная, не остановилась – яблоко или ничего; и тут из парка вернулся, весь в мыле, отец Декамп: «Вы что там делаете? Ходите просто? Давай, Дэмьен, хотя бы рысцой» – Ава услышала стук копыт Полы и вскинулась, и Дэмьен, не ожидавший подвоха, упал.

Ему казалось, что из него вылетел скелет.

– О, Боже, Дэмьен, – отец Декамп перемахнул через забор на Поле Негри и спрыгнул, и смотрел на него. – Сколько видишь пальцев?

– Ричи тебя убьет. Он всем запрещал бить Дэмьена в спарринге, чтобы мозги не повредить ему ненароком, – наклонился Тео, загородив солнце.

Дэмьен же ничего не слышал – он трогал языком зубы – целы; всё вокруг кружилось, он будто бы погружался в какую-то набитую колокольчиками перину, всё глубже и глубже, а потом его окатило водой – и он сел со стоном – Лина держала в руках бутылку с водой.

– Я… я в порядке… просто упал…

Отец Дэмьен ощупал его осторожно – но ничего не сломалось – просто сильно ударился о землю; «Боже… я бы себе никогда не простил…» – «Это я такой лузер, прости, опозорился перед тобой» «Ну, ты же предупреждал, что не любишь кататься» «Надо было уточнить еще, что и не совсем умею» – и Дэмьена довели до полосатого красно-желтого пледа, на котором Клавелл уже разложил из корзины кучу домашних сэндвичей, домашний печеночный паштет с маслом и белыми грибами, язык с ореховым соусом, бекон, красные и желтые помидоры черри, бумажные пакеты с картофелем фри, креветки, тоже в пакетах, в кляре, а на десерт – домашние пирожные с взбитыми сливками и печеные яблоки; полосатые салфетки в тон, яблочный сидр, коньяк, желтые стаканы, красные тарелки, красные и желтые приборы – чудесный был пикник, не считая падения, и того, что отец Декамп напился – он всё время спрашивал, точно ли в порядке Дэмьен; «слушай, похоже, он пьян» – отец Декамп лег на траву и смотрел в небо, а потом заснул; «ну, у него чувство вины, он же тебя чуть не угробил» «сам полез, мог и не лезть… а ты мог бы предупредить… ты же знаешь, что я катаюсь, как лось» – Тео засмеялся – он тоже немало выпил, раскраснелся, глаза зеленые блестят – «как ты там?» «Один? Ничего, справляюсь… а ты волнуешься? За что? Что я девушек начну водить?» – Дэмьен закусил губу – иногда Тео был ужасно бесячим – сентиментальным или циничным не вовремя.

Поезд Тео уходил ровно в полночь; Клавелл погрузил остатки пикника в «лэнд-круизер», и спящего отца Декампа; он был таким хрупким у него на руках, совсем юным; «приезжайте еще, лучше еще раз сесть на лошадь, чтобы не бояться» – сказала Лина, «обязательно» – и все делали вид, что всё в порядке; подумаешь, кто-то пьян и спит, а кто-то упал, как дурак; «на самом деле, всё здорово, Дэмьен, не грусти» – Тео сжал ему руку – они проезжали мимо Собора – темнело – и шпили Собора опять было не видно в облаках – крышу, полную листьев – «Правда, он красивый?» «Он не просто красивый, он будто портал в те самые другие миры – где есть Он – а мы его любим больше звезд – неужели неудачный пикник может пошатнуть твою веру в Собор?» «я… я не знаю… наверное, во мне уже просто собирается книга… и меня всё начинает раздражать… а приезжай через неделю, я открою библиотеку, запишу первого читателя официально, и потом еще через месяц – обязательно – у нас будет световое шоу – молодые эстонские художники, вдохновленные распятием, подготовили шоу проекций на фасаде Собора – фасад же здоровый, представляешь, простынь для проекций такого размера, и в шоу будет прожектор с крестом – его установят на крыше Собора, и ночью он будет светить в небо, призывая Христа – знаешь, как знак Бэтмена над Готэмом, только знак Христа над Асвилем… прожектор очень долго согласовывали с Ватиканом – это же такой скандал будет – но Ватикан решил рискнуть, и прожектор потом оставят насовсем, вместо вывески «Open»» «Христос – новый-старый Бэтмен» «смена культурных парадигм» «йе…». Тео уехал, увозя месячный запас открыток – «можешь не присылать… а потом опять присылай» – «не, я уже привык покупать каждое утро тебе открытку, мне уже сразу редкие штуки новые оставляют» – а потом Дэмьен шел через Асвиль пешком – ему хотелось пройтись – и медленно вкусно размышлял над главой книги о Соборе – о надписях на стенах – как их оформить – с трактовкой или без, просто списком, с приблизительной датой написания и переводом; было холодно, безлюдно, завтра в понедельник, всем рано на работу; в парке, возле дома отца Декампа, на него напали – он остановился прикурить, в затылок уперся ствол пистолета, и тихий ясный молодой голос сказал: