Грешница и кающаяся. Часть II - Георг Борн

— Избави Бог, я не шучу, сударыня, мое время слишком дорого! Это последняя ночь в Париже, когда я нахожусь в относительной безопасности. Проклятый негр князя, как я слышал, уже узнал, что я спасся вплавь с корабля, подожженного мною в честь князя и его спутников. Право наказывать всех нас по своему усмотрению ваш бывший супруг получил от императора, и вот вам первое доказательство серьезности его намерений — барон, которого уже завтра опустят в могилу. Кто следующий на очереди, вы или я, об этом знает только небо… и князь!

— Если вы говорите правду…— прошептала Леона дрожащим голосом; при этом известии она чуть не лишилась чувств.

— Я убедительно прошу вас, сударыня, не тратить время на сомнения, а как можно скорее позаботиться о собственной безопасности. Нам остается только одно — бежать.

— Бежать? — повторила Леона с презрением.— И это говорит тот самый Фукс, который когда-то клялся мне обезвредить князя?

— Я сделал все, что мог, но вместо того, чтобы добиться успеха…

— Вы вели себя так, будто были подкуплены князем,— перебила Леона своего улыбавшегося гостя, будучи не в состоянии скрыть волнение.— Способствовали только тому, чтобы все удавалось князю! Он нашел свою дочь, нашел ее ребенка…

— И потерял мальчика! Это действительно было единственным, что мне удалось сделать. Все мои старания вредить князю оказывались напрасными, хотя я часто рисковал жизнью. Но не станем терять понапрасну дорогое время, сударыня! Сейчас есть дела поважнее. Я повторяю, что вам необходимо бежать, и бежать немедленно!

— У вас уже, кажется, готов план; расскажите!

— План этот касается вас и меня.

— Мне находиться в вашем обществе? — чуть заметно поморщилась Леона.

— Да, разумеется! Вам придется решиться на это, сударыня, как бы неприятно вам это ни было. При необходимости мы вынуждены иногда оставить гордость в стороне!

— Говорите, я готова на все!

— Без сомнения, у вас есть достаточно средств для бегства в Северную Америку; несколько сотен тысяч франков, я полагаю, будут достаточной суммой. Ведь нам много не потребуется, сударыня.

— Дальше, дальше,— торопила Леона.

— Обычным путем бегство для нас невозможно, так как везде находятся полицейские шпионы. Мы обязательно попадем в их руки, если поедем обыкновенным кораблем. Следовательно, чтобы обмануть шпионов, нам надо решиться на отчаянный шаг.

— Надеюсь, по крайней мере, что ваш новый план лучше прежних, никогда вам не удававшихся.

— Я надеюсь, что он спасет нам жизнь. Не забудьте, что мы отправляемся вместе!

— Так в чем же заключается ваш отчаянный план?

— В двух словах, все очень просто. Мы должны использовать бриг князя, стоящий на якоре в Гавре.

— «Германию»? Это безумная мысль!

— Для трусов — да. Но позвольте мне подробнее разъяснить вам положение дел, и тогда вы наверняка со мной согласитесь. Не забудьте, сударыня, что все дороги для нас закрыты, а это весьма важно. Поедете вы по железной дороге — непременно попадетесь полицейским агентам. Возьмем мы экстренный дилижанс — нас неизбежно арестуют на первой же станции. На всех дорогах, во всех гаванях, по всей границе расставлены шпионы, имеющие приказ арестовать нас; мы не уйдем от них даже с подложными паспортами, так как всем розданы наши портреты. Видите, как стараются нас поймать! А о «Германии» никто и не подумал! Она стоит в Гавре, ожидая приказания князя. Никто из экипажа не знает нас в лицо; они немедленно повезут нас в Кале или Лондон, если мы покажем старшему помощнику письменное распоряжение князя, и никто не подумает воспрепятствовать отплытию «Германии», тогда как все другие суда подвергаются тщательной проверке!

— Но ведь это невозможно, где же мы возьмем письменное распоряжение князя?

— Когда речь идет о спасении своей жизни, сударыня, тут не может быть ничего невозможного. Вы хорошо знаете почерк вашего бывшего супруга — так напишите на бумаге следующие слова: «Податели сего должны быть немедленно перевезены в Лондон.» И даю вам слово, что через несколько дней мы ступим на английскую землю. Герб князя все тот же, я видел его на вашем перстне; приложите к письму эту печать, а дальше вполне можете положиться на меня; я доставлю вас в Гавр, и мы тотчас же отплывем на «Германии».

Леона пристально взглянула на Фукса, который поднялся и уже направился к письменному столу графини.

— Если вы подкуплены князем, если имеете намерение увлечь меня в западню, чтобы за это получить прощение, то должна вам заметить, что вы приступили к этому делу без должной тонкости,— проговорила Леона, считая Фукса посланником Эбергарда.— Я знаю, осужденным часто сулят золотые горы, чтобы добиться от них правдивого признания, но эти обещания никогда не выполняются!

— До сих пор вы мне казались отважней женщиной! Что ж, если я действительно таков, каким вы меня воображаете, вам все же остается почетная роль Клеопатры, готовой лучше умереть, чем попасть в руки неприятеля. Нет-нет, сударыня! Мне необходима записка, и вы потрудитесь ее написать и дать деньги, чтобы обеспечить наше бегство. Вот видите, я совершенно откровенен с вами. Сядьте к столу1 Вот бумага, а вот и перо. Сделайте сперва маленькую пробу, удастся ли вам подделать почерк вашего бывшего супруга.

Леона колебалась, по-видимому, обдумывая свое ужасное положение.

— Ну, так и быть,— наконец решилась она,— диктуйте, милостивый государь!

Фукс, улыбаясь, пододвинул к письменному столу графини кресло.

Леона уселась и взяла перо, рука ее не дрожала.

— Попробуйте сперва написать вот на этом листке, удастся ли вам. Итак…

И Фукс, прохаживаясь взад и вперед по будуару, продиктовал следующее:

«Податели этого приказа должны быть немедленно перевезены в Лондон на моем паровом бриге». Слева внизу: «Старшему помощнику «Германии», находящейся в Гаврском порту».

Леона кончила писать; Фукс шагнул к Ней и сбоку посмотрел на бумагу.

— Отлично сработано! Этот черновик может послужить нам оригиналом! Приложите еще печать, и все будет в порядке. Представляете, какую шутку мы сыграем с князем, каким посмешищем он станет! Быть осмеянным — что больнее и чувствительнее этого наказания! Мы используем для бегства его же собственный корабль! Ну, так решайтесь же скорее! В следующую ночь мы будем в Гавре, через два-три дня — в Лондоне. Положитесь на меня, графиня, и наше дело будет выиграно!

— Будем надеяться… Вот вам бумага с печатью! Вы говорили о каких-то деньгах, которые потребуются для путешествия.

— Я думал, сударыня,— сказал Фукс, кладя бумагу в карман своего сюртука,— что вы, как и всякий при подобном банкротстве, частным образом позаботились о своей денежной шкатулке! Без денег же…