Царьград (сборник) - Александр Харников

Третий кавалерийский корпус должен будет разгромить группировку турок, располагающуюся сейчас в районе Шумлы, и взять Варну.

Задачей пехоты, которая будет двигаться вслед за кавалерией по всем трем направлениям, будет разоружение мелких отрядов турок и уничтожение шаек дезертиров и башибузуков. Основой плана является быстрота перемещения войск и захват ключевых позиций в Болгарии. Это София, перевалы через Балканы. Как только мы их возьмем, война кончится и начнутся чисто полицейские мероприятия по уничтожению бандитских шаек…

Напомню, что любое подразделение русской арии, попавшее в опасную ситуацию, немедленно получит нашу поддержку с воздуха. К началу августа мы должны закончить основные боевые действия и начать передислокацию войск на границу с Австро-Венгрией.

– План смелый, если не сказать больше, – высказал свое мнение Александр II. – Но мой сын и наследник ручается за его успех. А значит – быть посему. Командовать кавалерийским корпусом, наступающим в центре, будет лично цесаревич. Он также будет отвечать за общее движение двух остальных кавалерийских корпусов. Командующих ими цесаревич назначит по своему усмотрению. А мы с Николаем Николаевичем двинемся следом, вместе с пехотой. Всё, господа, военный совет я считаю оконченным. Все остальные вопросы можно решить и без меня.

– Ваше величество, – неожиданно обратилась к государю Нина Викторовна, и все присутствующие на совещании военачальники вздрогнули, услышав неуместный здесь голос представительницы слабого пола, – но остался нерешенным еще один важный и деликатный вопрос.

– Да, сударыня, слушаю вас? – встрепенулся император.

– Ваше императорское величество, – Нина Викторовна произнесла эти слова своим мурлыкающим очаровательным голоском, – необходимо сразу предложить Болгарии будущего монарха. Для начала хотя бы великого князя. А то безвластие может породить анархию и смуту, которыми воспользуются соседи Болгарии. Если позволите, то я бы предложила в качестве кандидата на болгарский престол вашего племянника, герцога Сергея Лейхтенбергского. Этот молодой человек смел, умен и обаятелен. И, кроме того, он не имеет прав ни на один европейский престол, так что конфликт интересов тоже исключается. После освобождения болгары будут его просто на руках носить.

– Интересно, интересно… – пробормотал Александр II, – но он же у нас пока холост… Впрочем, это дело поправимое. Мы слышали, что у него появилась в Константинополе дама сердца? И кто она, возможная будущая великая княгиня или царица болгарская?

– Военная журналистка, прекрасно проявила себя во время захвата Стамбула и морского сражения при Саламине. Можно сказать, что именно она, гм… – тут Нина Викторовна смущенно потупила взор, – пленила сына английской королевы, герцога Эдинбургского. Замужем не была. Отец ее в нашем мире – полковник, командир гвардейского десантно-штурмового полка, мать – заведующая отделением армейского госпиталя…

– Интересно, интересно, – Александр II задумался – конечно, она не знатного рода, но в Болгарии правила могут быть и попроще… – он кивнул, – к тому же Лейхтенбергские в этом отношении всегда были большими оригиналами. Брат Сержа Евгений в 1858 году женился на фрейлине цесаревны Марии Федоровны Долли Опочининой. Хорошо, мадам, если у вас есть возможность связаться с Сержем, то передайте ему мое разрешение на этот брак и благословление. А также сообщите, что с этого дня он наш официальный претендент на болгарский престол. Вот счастливчик, получит сразу и корону и жену. Всё, господа, мы сегодня столько всего решили, что надо пойти в церковь и попросить Господа об исполнении всего задуманного.

3 июля (21 июня) 1877 года, перед рассветом. Дунай

Ставка турецкого главнокомандующего в Болгарии напротив Зимницы

Два дня и три ночи подряд стучали топоры на низком и заросшем камышом восточном берегу Дуная. По ночам был слышен скрип несмазанных тележных осей и хриплое мычание румынских волов. Осман Нури-паша понимал, что урусы что-то затевают. И даже было понятно что – переправу. Но где и когда? Стук топоров слышен во многих местах, но невозможно переправиться через Дунай везде и сразу. Очередная уловка иблиса, чтобы запутать честных правоверных.

После падения Стамбула и пленения султана Абдул-Гамида Осман Нури-паша объявил себя султаном Болгарии и Румелии. Он сумел восстановить какое-то подобие порядка в стремительно разлагающейся балканской армии. О том, что происходит на Кавказе, ему известно не было. И ему даже не хотелось думать о судьбе турецких войск, которые должны были защищать Карс. Остатки некогда великой Оттоманской Порты расползались на глазах, подобно куску гнилой парусины.

Бывший паша, а нынче султан, встал с ковра и кряхтя прошелся по коврам, устилавшим пол шатра. Он думал: «Аллах разгневался на османов и наслал на них железных людей в стальных кораблях и огненные колесницы ифритов, летающие по небесам. Они погубили древнюю Порту. Беглецы из Стамбула, которым посчастливилось вырваться оттуда живыми, рассказывают страшные вещи, похожие на сказки “Тысяча и одной ночи”. Вдобавок ко всем несчастьям добавилось и то, что эти посланцы иблиса оказались в родстве с урусами, которые тут же завязали с ними дружбу. Их железные птицы висят в небе, атакуя отряды турецких войск».

Ему пришлось приказать своим аскерам разбиться на мелкие группы и пробираться в центр Болгарии проселочными дорогами, горными и лесными тропами. Избежав уничтожающих ударов с воздуха, его корпус перестал быть боевой единицей. Лишенные надзора старших начальников, рассыпавшиеся по Болгарии аскеры постепенно превратились в разнузданную банду грабителей и насильников. Многие из них и не торопятся прибыть к месту переправы русской армии. Убивать и разбойничать на большой дороге им больше нравится, чем рисковать жизнью во имя Аллаха и Османской империи.

Сейчас у него здесь не более пятнадцати тысяч аскеров, которые к тому же растянуты вдоль берега, прикрывая места возможной переправы противника. А против него стоят десятикратно превосходящие главные силы русских. Но обороняться – это не атаковать. Высокий правый берег Дуная – сам по себе превосходная позиция. Главное, внимательно следить за небом и не допускать скопления крупных сил в одном месте. Могут прилететь адские птицы, которые принесут смерть для правоверных.

А пока все готово к обороне правого берега. В удобных для переправы местах к берегу подтянуты и замаскированы четырехфунтовые германские орудия и французские митральезы. Реки крови неверных обагрят дунайские волны. Аскеры будут драться насмерть, ибо знают, что они повязаны кровью христианских женщин и детей, и потому русские и болгары не пощадят никого из них. Плохо то, что не удалось переправить на тот берег ни одного лазутчика. Хотя нет, переправить удалось, более двух десятков башибузуков и черкесов, бежавших от русских, отправились на тот берег. Назад не вернулся ни один. Это означает, что передовые линии русских позиций в камышах на том берегу заняты кубанскими пластунами. Это подтверждает и то, что на турецком берегу нет-нет да пропадал дозорный, а то и целый патруль.

Главнокомандующий знал, что его командиры не любят докладывать о подобных происшествиях, предпочитают считать пропавшего аскера дезертиром или умершим от болезни. Но сведения об этом до него доходят. Черкесы пробовали устраивать засады на русских лазутчиков, но их старые враги уходят у них сквозь пальцы. Слухи о черкесской ловкости и удачливости оказались сильно преувеличенными.

Турецкий главнокомандующий выглянул из шатра. Небо серело, а на востоке вдоль горизонта уже протянулась бледно-розовая полоска.

3 июля (21 июня) 1877 года, раннее утро. Левый берег Дуная, Зимница

Полковник ГРУ Вячеслав Бережной

Два дня и три ночи русские саперы, стрелки, моряки и даже казаки-пластуны строили мосты через Дунай. Ночами медлительные румынские волы подвозили к самому берегу телеги с бревнами, досками, морскими канатами, гвоздями и прочей необходимой при строительстве наплавных мостов фурнитурой. Стук топоров и молотков, визг пил, скрип телег, мычание волов – этот строительный шум было просто невозможно скрыть. Ночью звуки над водой разносятся очень далеко. Турки явно что-то подозревали. С того берега к нам зачастили ночные гости. Но охрана работ была организована прекрасно. В передовой линии в дозоре находились кубанские пластуны, чувствующие себя в ночных дунайских камышах, как дома. Усиленные несколькими инструкторами из воинов «племени летучей мыши», они сумели притащить нам несколько «языков» с того берега Дуная.

Всё совпадало. Турецкий командующий Осман Нури-паша, который в ТОТ раз оборонял Плевну, понимал, что мы в ближайшее время будем форсировать Дунай. Но он до сих пор не догадался о том, как именно мы это будем делать. Этот паша, объявивший себя султаном, думал, что мы строим плоты и лодки, и готовился отражать именно такую атаку. Хотя не так уж он был не прав – в ТОТ раз русские войска переправились через Дунай именно таким способом, под ураганным ружейно-артиллерийским огнем противника. Причем для маскировки авангард был одет в зимние черные мундиры.