Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

знакомый — Леонид, или Ленни, который, начиная с послезавтра, будет здесь проводить различного рода ремонтные работы. Мешать нашей работе он не будет, и я очень попрошу всех вас отвечать взаимностью. Поверьте, особых неудобств он не создаст. Сейчас я покажу Ласло некоторые заметки, которые Ленни оставил специально для него.

С этими словами Филипп протянул Ласло телефон с открытым снимком страницы блокнота и прокрутил вперед и назад пальцем, дав понять, что там есть еще один снимок, касающийся его части работы. Тот внимательно изучил сначала один снимок, потом другой, где-то что-то увеличил, где-то повернул телефон на бок, снова увеличил, после чего согласно кивнул и сказал:

— Короче, чуваку скажи Heradesign — норм, я не против, но сам он зал небольшой, и о павлонии подумать тоже ОК. И да, две недели мне вполне, чтобы свое подогнать, а там уже ссосемся. Медь два по полтора будет две катушки, если что.

Не одного Филиппа скривило от такого сообщения, но так как он должен был передать все это Ленни, он попросил Ласло хотя бы повторить все сначала, чтобы он смог записать его слова на диктофон. Вечером того же дня, Филипп, предварительно расшифровав эту фразу и уяснив значение слова «павлония», послал сообщение Ленни с таким текстом: «Я не против Heradesign, но сам зал небольшой, так что можно рассмотреть и версию с использованием павлонии. Кстати, мне вполне хватит двух недель, чтобы разобраться со своими задачами, а там уже скоординируем наши общие действия». Насчет «меди два по полтора» в катушках он был не уверен, поэтому так и написал, поместив слова в кавычки: ««Медь два по полтора» будет две катушки, если что». Через минуту он получил короткий ответ: «Скажешь ему «лады». С такими четкими чуваками у тебя проблем точно не будет».

А пока что Филипп предложил всем усесться поудобнее, чтобы официально дать старт работе над «чем бы это в конце концов не называли, хотя мне хочется, чтобы его называли нашим первым спектаклем».

Часть третья. Надежда

Глава 1. Персонажи из старой пьесы

— Итак, сегодня у нас вторник, тридцатое июля. Надеюсь, мы запомним эту дату и будем ее вспоминать с трепетным чувством, может даже с гордостью. Я очень хочу, чтобы все получилось именно так, как мы, безумные отщепенцы, себе это представляем. Сегодня мы с Симоном уже говорили на эту тему — о том, что именно отщепенцы делают прорывы и толкают развитие человечества вперед. Нет, мы не будем мнить себя эдакими двигателями прогресса и развития всего человечества или, на худой конец, нашего города, но с принятием некой особенности своей роли мы все же должны свыкнуться.

Как-то раз два человека зашли перекусить в забегаловку. В процессе увлекательной беседы один из них почувствовал возникшее глубоко в душе и стремительно рвущееся наружу желание, но озвучить его он не решился. Он был человеком средних лет и давно уже привык подвергать все подобные порывы временной остановке, тщательному изучению, отсеву, а может и отбраковке. Нет, это желание никак не могло подвергнуться отбраковке, однако трезвый ум решил, что озвучивать его было бы опрометчивым шагом. К его великому удивлению, вместо него сделал это его собеседник, который был вдвое моложе, вдвое бесстрашнее и вдвое романтичнее его самого. Никто не может сказать, возникло ли у молодого собеседника это желание раньше и к этому моменту оно только и успело созреть, или же оно, почувствовав страх и нерешительность взрослого, перескочило к нему, чтобы быть озвученным юным сердцем.

Немного прошло времени с тех пор, но немало они уже успели совершить. Главным своим достижением оба считали возможность поделиться своим желанием, своей мечтой с другими людьми, души которых оказались созвучны их душам. Некоторое время они присматривались друг к другу, пока в один день не решили, что пора начать действовать. И действо это заключалось в том, что каждый из них рассказал другим свою историю, поделившись тем самым частичками самих себя. Прошло совсем немного времени прежде чем они ощутили, что чувства, возникающие в ком-то одном из них, резонируют в остальных. Осознав, что они владеют способностью чувствовать и понимать друг друга, они решили узнать, смогут ли они чувствовать и понимать остальных, а если смогут — удастся ли им достигнуть с ними гармонии и передавать свои ощущения, воспринимать чаяния и просто общаться с ними на некоем высшем уровне, которое называется Творчество, Искусство, Творение, Акт Создания?

И, выдержав паузу, Филипп с треском вернул всех на землю, словно вдребезги разбив вазу о камень.

— Хотя по большому счету на последнем пункте можно и не зацикливаться. Мы просто будем делать то, что нам нравится, что нам хочется, и во что мы сами будем верить.

Послышались легкие смешки, Лина даже похлопала в ладоши, и с происходящего спала вуаль таинственности, которой Филипп так умело успел его накрыть.

— Истории, конечно же, есть основа нашей работы. Совсем недавно мы с Я'эль, Саадом и Аароном посвятили рассказу историй целый уикенд. И знаете что я вам скажу? Находиться там и слушать эти истории было для меня одним из самых замечательных событий последних лет. Я почувствовал в себе огромное желание делать это еще и еще, и, я надеюсь, это же желание возникло и у моих друзей. Жалко, что с нами не было Симона, но что-то мне подсказывает, что этому уикенду не суждено быть единственным в своем роде.

На Симоне, который снова становится одним из нас, дело не заканчивается. У нас есть еще два имени из тех, кто участвовал в вашей дипломной работе и кто выразил интерес подключиться к делу, и к двум часам они должны будут подойти сюда.

Филипп заметил, как внимательно слушал его Марк Эго, после чего он бросил взгляд на часы и поменял позу.

— История, которую мы хотели бы рассказать в первую очередь, будет основана на всем известной евангельской Притче о блудном сыне, но пересказывать мы ее будем так, как сами увидим, как поймем и как сочтем это полезным. История