Чумные истории - Энн Бенсон

Изабелла и нянька, обе, потрясенные неожиданным признанием девочки, застыли, повернувшись к Алехандро в ожидании объяснений.

— Вылечил ее? Я не ослышалась? — сказала Изабелла.

Она резко повернулась к Кэт:

— Значит, ты была больна? Значит, ты принесла сюда заразу?

Алехандро стоял молча, не зная, что можно сказать, а что нет. Изабелла была слишком взволнована, и он не знал, услышит ли она в таком состоянии голос разума.

Однако Кэт ничего не боялась.

— Да! — крикнула она. — Да, да! Я была больна две недели, и они давали мне какое-то ужасное на вкус лекарство, и вот же смотри сама, я здорова!

Изабелла оглянулась на Алехандро:

— Они? Кто такие «они»?

Он опустил голову и тихо ответил:

— Мы с Аделью. Это случилось во время поездки Кэт к матери. Девочка там заразилась. Но нам рассказали, как исцелить чуму, и мы нашли лекарство. Благодаря ему мы смогли спасти девочке жизнь. Потому и задержались.

— Адель знала и ничего мне не рассказала!

Изабелла посмотрела на фрейлину, подругу своего детства, которая лежала перед ней, беспомощная, и задохнулась от подступивших к горлу рыданий. С глазами полными слез повернулась она к Алехандро:

— Это ты велел ей молчать?

— Мы приняли это решение оба. Мы боялись за безопасность девочки.

Лицо Изабеллы исказилось от боли.

— Какая жестокость, какое двуличие, — с горечью сказала она. Потом вновь повернулась к Алехандро, и на этот раз ее прекрасное лицо было бледно, как у Адели. — Правильно сделали, что промолчали. Знай отец про болезнь, он ни за что не позволил бы Кэт вернуться. А сейчас, боюсь, мне придется пойти и спросить у него, что делать. — Она взглянула на Кэт и строго сказала: — Оставайся здесь до тех пор, пока не получишь разрешения.

Нянька, которая слушала их, потеряв дар речи от изумления, наконец обрела голос:

— Так вы можете вылечить леди Адель?

— Одному Богу известно, могу или нет, добрая женщина. Боюсь, как бы не было слишком поздно. Я жизнь отдам, только бы она снова встала на ноги.

И, повернувшись к возлюбленной, Алехандро нежно положил ладонь на ее живот:

— Но, боюсь, ребенка спасти не удастся. Эта болезнь ничего не щадит.

Он огляделся в поисках какого-нибудь сосуда, чтобы принести во дворец драгоценной воды из источника, и увидел большую бутыль, где хранилась вода Изабеллы, надушенная запахом ее любимой сирени. Он опрокинул бутыль, вылив ее содержимое на каменный пол.

— Может быть, эта дрянь перебьет дурной запах, который тут стоит, — сказал он со злостью. — А бутыль нужна мне, чтобы принести из источника воды, которая входит в состав лекарства. Я не захватил с собой всего, что может понадобиться. Но буду скакать во весь опор и сразу же вернусь.

И прежде, чем открыть дверь, он повернулся к принцессе, чьи глаза застилали слезы:

— Молите Бога, чтобы она выжила и смогла зачать другого ребенка.

Алехандро опрометью выскочил из покоев принцессы, и все ее фрейлины принялись наперебой обсуждать это необыкновенное событие. Вскоре на пороге появилась сама Изабелла и прикрыла за собой дверь спальни Адели, где остались ждать Кэт и нянька.

— Едва только женщине станет не по себе, как мужчины бегут сломя голову, — сказала она, пожимая плечами. — Даже наш высокоученый доктор! — И предостерегла фрейлин: — Никому ни о чем ни слова за пределами этих стен. В такой важный день, как сегодняшний, я не желаю ни огорчать отца, ни ставить в неловкое положение Адель. И буду в высшей степени недовольна, если мои личные дела станут объектом праздных сплетен. А теперь ступайте, займитесь делом и забудьте о том, что здесь видели!

Когда принцесса вновь вошла в спальню, Кэт и нянька, обнявшись, сидели на скамье возле окна, плакали и утешали друг друга. Стараясь не приближаться к фрейлине, Изабелла подошла к окну. Голосом тусклым и мрачным она спросила у няньки:

— Было ли тебе известно о предательстве Адели?

Нянька испуганно отвечала:

— Принцесса, клянусь спасением души, я ничего не знала!

Ее слова подтвердила Кэт:

— О моей болезни знали только я, доктор и Адель.

— Оставайся здесь с ними и следи за ребенком, — сказала принцесса женщине, которая ухаживала за ней с самого ее рождения, бросив грозный взгляд на испуганную старуху. — Когда врач вернется, будешь ему помогать. Я велю моим фрейлинам уйти из этих покоев, но не собираюсь открывать причину. Думаю, им лучше и не знать, так что ты придержи язык. Если и ты заразишься, будем считать, что тебя покарал Господь. И посмотрим, что еще на сей счет скажет мой отец.

Из шкатулки на каминной доске она достала ключ, вышла и заперла за собой дверь.

Двадцать восемь

Брюс и Джейни сделали все, что им велел Сарин, шаг за шагом выполнявший обряд. Одно за другим он брал все, что лежало на маленьком столике возле постели. Остался один последний предмет. Несмотря на всю кажущуюся нелепость действий и отвратительные запахи, исходившие от его примочек и снадобий, ни Брюс, ни Джейни не задали ни одного вопроса. Иногда они лишь переглядывались, но исполняли все в точности, как им было сказано. Будто завороженная, смотрела Джейни на слабого, тщедушного старика, который сумел подняться выше собственных страхов и боли и виртуозно исполнял свое дело, чтобы спасти жизнь почти безнадежной больной.

Однако, когда догорели свечи и поднялось солнце, он сделал почти все, что мог, а Кэролайн, чьи глаза оставались открытыми, хотя временами и моргала, но лежала недвижно, как прежде. К прискорбию всех находившихся в комнате, приходилось признать, что ее состояние если и улучшилось, то ненамного.

Когда Сарин снова плюхнулся в свое кресло, Джейни прочла в его лице стыд и отчаяние.

— Кажется, не получилось, — проговорил он. — Не понимаю, в чем дело…

— Но вы не закончили? — с тревогой спросила Джейни. — Еще не закончили?

Он невыносимо устал. Тело болело, и единственное, чего ему сейчас хотелось, так это лечь, и если бы на его месте сейчас не лежала Кэролайн, он сам вытянулся бы в постели. «Так бы лег и уснул, — мечтательно подумал он. — Как хорошо спать!» Но он все же сумел через силу отрицательно покачать головой. Нет, не закончил.

— Осталось только одно, — сказал он, прикрыв глаза. — Но мне нужно сделать передышку…

Когда он приступал к делу, он чувствовал в себе необыкновенную силу, которая так нужна ему была сейчас, пусть бы самую малость, чтобы закончить начатое.

— Всего одну минуту, и закончим.

Джейни молча бросила на Брюса встревоженный взгляд. Протянув руку, она тронула Сарина за плечо:

— Мистер Сарин… Мне кажется… Не будем останавливаться, осталось только одно действие. Вы потом будете отдыхать сколько захотите, и никто вам не помешает.

Сарин не отозвался.

— Мистер Сарин, — сказала она, снова трогая его за плечо.

Он уплывал. Он почувствовал прикосновение. Но прикосновение было кратким, и он забыл о нем. Он был в поле, он весело бежал к матери, которая собирала в передник травы. Солнце поднялось высоко и ярко светило в чистом небе. Стояло лето, и жизнь была прекрасна. Над травой кружились пчелы и насекомые, и он протянул руки, стараясь поймать летевшую белую бабочку. Он накрыл ее с обеих сторон ладонями и со счастливым смехом помчался показывать матери, крича, чтобы та остановилась и посмотрела, что у него есть. Он открыл руки, и бабочка взлетела, медленно, будто не понимая, что ее выпустили из неволи.

Мать улыбнулась и засмеялась, радуясь его счастью. Она была молода и прекрасна, и в глазах ее была только любовь, и вся ее любовь принадлежала ему. Она подхватила его и закружила, и маленькие его ножки летели, поднимая легкий, теплый ветерок. Он закрыл глаза, и яркий свет солнца пробился сквозь веки, наполнив сознание мягким светом.

Это был самый белый свет, какой он только помнил, свет чистой радости, и он отдался ему без остатка.

Джейни сильнее встряхнула его за плечо.

— Мистер Сарин! — позвала она.

Двадцать девять

Алехандро мчался по сельской дороге, распугивая проезжих, имевших несчастье оказаться у него на пути. Безжалостно он нахлестывал коня и очень быстро добрался до того места, достичь которого можно было лишь за полдня. Не прошло трех часов, как он снова увидел на лугу два кривых дуба с переплетенными кронами. Конь отчаянно захрапел, с него клочьями летела пена, но Алехандро думал лишь об одном — как быстрее попасть к источнику. Яростно он закричал заартачившемуся животному:

— Если твое сердце разорвется от бега, я найду другого коня. Но где мне найти другую Адель!

Не сворачивая с тропы, которая вела на лесную просеку, Алехандро направил коня между двумя дубами. Едва подъехав к домику, он соскочил на землю и замер, остолбенев. Горячий ключ, который бил тут, когда они попали сюда в первый раз, пересох, и на месте дымящихся струй осталась лишь жидкая грязь, издававшая запах серы, благодаря чему он понял, что не ошибся местом. Стремглав бросился он назад, достал из седельной сумки свою тетрадь и принялся листать страницы в поисках рецепта лекарства для Адели.