Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли - Авнер Грейф

Зачастую полезно представлять и оценивать гипотезу при помощи контекстуальной модели, применимость которой должна проверяться и детали которой основываются на данных, ограничивающих множество возможных моделей. Такая модель должна признавать, что игра, релевантная для взаимодействующих акторов и их поведения в ней, зависит от того, как и в какой степени связаны разные транзакции. Чтобы оценить гипотезу (модифицировать ее, отбросить или принять), используются анализ равновесия, сравнительная статика, контрфактический анализ и другие методы прогнозирования. Процесс продолжает интерактивно использовать контекстуальное знание, теорию и моделирование для того, чтобы оценить факты; а также использовать факты, чтобы оценить гипотезу (до тех пор, пока не достигнуто ее понимание и эмпирическое подтверждение).

Историческое знание особенно важно для такого эмпирического анализа. Историзм институтов подразумевает, что мы можем развивать и оценивать гипотезу, избегать объяснений типа «это так, потому что это так» и выбирать из эквивалентных с точки зрения наблюдения гипотез путем отслеживания происхождения института. Новые институты инкорпорируют знание, полученное в прошлом, и отражают эффекты окружения, координации и включения.

Таким образом, мы можем и дальше развивать и оценивать гипотезу о соответствующем институте, используя контекстуальную доработку. Мы дорабатываем набор допустимых институтов, требуя, чтобы они были самоподдерживающимися, но также опираемся на наше знание истории, чтобы исключить возможные, но контекстуально иррелевант-ные институты. История смягчает последствия игнорирования доработки в теоретико-игровой литературе, тогда как теория игр ограничивает претензии, касающиеся влияния истории.

Акцент на зависимость институтов от контекста и их исторической обусловленности не подразумевает прерывания традиции поисков обобщений в общественных науках. Действительно, накопление примеров сравнительно-исторического анализа институтов обещает улучшить наше понимание того, какие институты и почему имеют значение, какие способствуют исходам, ведущим к увеличению благосостояния, а какие с наибольшей вероятностью эффективно приспособятся к меняющимся потребностям. Это способствует лучшему пониманию причин и процессов, заставляющих общества и экономики развиваться по определенным институциональным траекториям, а также перспектив такого развития.

3. Торговая экспансия в эпоху зрелого Средневековья и подъем Запада: происхождение современной экономики

В действительности каждый пример анализа отдельного института, представленный в данной книге, порождал общие гипотезы, касающиеся институциональных оснований рынков и государственных образований и относящихся к ним факторов, механизмов и процессов. Таким образом, обсуждение здесь фокусируется на более широких выводах, которые позволяет сделать этот анализ в отношении институционального развития Европы.

Во-первых, этот анализ показал, что институциональные основы торговой экспансии в период зрелого Средневековья не зависели от обеспечения исполнения контрактов со стороны централизованного государства, которое заботилось бы о беспристрастной справедливости.

Распространенное утверждение [North, 1990; Норт, 1997] о том, что экспансия рынка и экономическое развитие требуют эффективного государства, не находит подтверждения в приведенном здесь опыте. Самоподдерживающиеся институты частного порядка были отличительной чертой экспансии эпохи зрелого Средневековья. При этом такой частный порядок не был, как нам объяснили бы Фридрих фон Хайек и Милтон Фридман, результатом «спонтанного порядка» среди экономических агентов. Скорее, это был продукт целенаправленных и скоординированных усилий многих индивидов, которые часто являлись не только экономическими, но и политическими агентами с возможностями принуждения.

Второй общий вывод заключается в особенностях социальных структур, которые занимают центральное место в этих целенаправленных и скоординированных усилиях. Исторически социальные структуры, заменившие эффективное государство, основывались на родстве (например, роды и племена). Однако в Европе эпохи зрелого Средневековья, по крайней мере в тех ее городах, которые были центрами экономических и политических изменений и предвестниками будущего развития, такого не происходило. Доминирующие социальные структуры были самоуправляющимися, основанными на определенном интересе и созданными с определенными целями организациями (их существование не зависело от участия отдельного члена) в среде индивидов, не связанных кровными узами. Они были самоуправляемыми в том смысле, что их члены участвовали в установлении правил, регулировавших их деятельность. Участие делало правила легитимными. Другими словами, экономические и политические корпорации занимали центральное место в создании институтов, лежавших в основе европейской торговой экспансии в период зрелого Средневековья. Корпорации и созданные ими вспомогательные организации (такие как суды) играли центральную роль во всех описываемых здесь европейских институтах, институте купеческой гильдии, политических институтах Генуи и Венеции и системе коллективной ответственности.

Корпорации отражают целенаправленные и скоординированные усилия по созданию институтов, равно как и средства для их создания. Они породили легитимные правила и измененные самоподдерживающиеся убеждения в центральной экономической или политической транзакции, связывая их с другими экономическими и принудительными (юридическими или нет) транзакциями. Стимулы часто обеспечивались экономической репутацией и принуждением. Так происходило и во многих других средневековых корпорациях, которые не были рассмотрены в данной работе, – например, в монашеских орденах, военных рыцарских орденах, ассоциациях по взаимному страхованию и университетах.

Могут возразить: вывод об ограниченном значении государства и центральной роли корпораций в создании институциональных основ во время торговой экспансии в период зрелого Средневековья связан с тем, что в центре нашего исследования находится межгосударственная торговля на дальние расстояния. Но ведь самоуправляемые корпорации также занимали центральное место в купеческих гильдиях и системе ответственности сообщества, которые были институтами частного порядка внутри существующих государств. Действительно, в этот период такие корпорации, как ремесленные цехи, купеческие гильдии и города, также играли центральную роль в производстве, обмене, налогообложении и обеспечении государства другими услугами даже внутри крупных европейских государств.

И даже европейские государства этого периода лучше изучать как институты, центральное место в которых занимают самоуправляемые, не основанные на родстве корпорации. Проекция образа более позднего, централизованного и абсолютистского европейского государства на государство эпохи зрелого Средневековья может ввести в заблуждение[377]. Государственные образования эпохи зрелого Средневековья являлись в удивительной степени самоуправляемыми, политическими корпорациями; законы и правила были рукотворными; граждане (хотя зачастую не все из них) имели политический голос и представительство. Эффективное представительство поддерживалось экономической важностью и принудительной властью граждан, которые были часто организованы в корпорации внутри государства.

Общая природа этой раннеевропейской политики как самоуправляемых, не основанных на родстве корпораций находит отражение в распространении органов политического представительства по всей Европе – от Англии на западе до Венгрии и Польши на востоке, от Сицилии и Испании на юге до Германии на севере. Даже Священная Римская империя в 1356 г. официально стала конституционной монархией [Ertman, 1997; Spruyt, 1994; Herb, 2003; Greif, 2004b].

Совместное влияние нескольких факторов способствовало подъему корпораций. Столетия нашествий и внутренней раздробленности ослабили европейские государства. Слабость государства в эпоху зрелого Средневековья дала возможность экономическим агентам самоорганизовываться, но это не объясняет особенностей их реакций. Почему именно корпорации? Организация общества, основанная на родстве, или теократия также были возможными альтернативами. Исторически в отсутствие эффективного государства часто возникали такие формы организации общества. Так, например, произошло в исламском мире во время первых двух столетий, когда слабость государства и другие факторы, которые будут рассмотрены ниже, укрепили племенные связи. Особенности европейской реакции (распространение корпораций, основанных на интересе, а не на родстве) отражают различие в институциональных элементах, унаследованных из прошлого.