Суданские хроники - Автор Неизвестен

мнении и о линии поведения своих военачальников и сановников своего царства. Но всякий раз, когда аскии подавался верный совет, они его отбрасывали за спины свои. Ибо опередило спешащего знание Аллаха Всевышнего, чье решение не может быть отвергнуто, а веление отложено, о гибели царства сонгаев и пресечении династии их.

Случилось так, что Хамму ибн Абд ал-Хакк ад-Драи находился в то время в Гао, намереваясь путешествовать; повелитель аския Исхак приказал шейху Ахмеду-Тувейригу аз-Зубейри схватить его и бросить в тюрьму (а Хамму был управляющим сонгаев в Тегаззе). Аския утверждал, будто он приехал в Гао лишь для того, чтобы шпионить в пользу повелителя Ахмеда аз-Захаби. И повелитель Исхак заточил Хамму, Рафи, Ахмеда Нин-Биру и ал-Харруши, отца Ахмеда ал-Амджеда.

Тем временем марокканцы достигли Реки возле селения Карабара[587] и остановились там. Паша Джудар устроил большой пир от радости по случаю достижения ими Реки невредимыми, ибо то [считали] они знаком достижения ими желаемого и их успеха в их усилиях для повелителя их. И было то в среду четвертого джумада-л-ула, в [девятьсот] девяносто девятом году хиджры [28.II.1591], как было сказано.

Марокканцы не шли через город Араван; напротив, они прошли мимо него с восточной стороны, наткнувшись на верблюдов Абдаллаха ибн Шайна ал-Мухаммеди. Джудар взял из них столько, сколько марокканцам было нужно. Абдаллах же сел верхом и отправился в Марокко, к повелителю Мулай Ахмеду в Марракеш, принеся ему жалобу на то, что его, [Абдаллаха], постигло из несправедливости с их стороны. Он был первым, кто сообщил Мулай Ахмеду о достижении Реки тем отрядом. Абдаллах сказал: "Первый, о ком спросил, был кахийя Ба-Хасан". Он ответил: "Может быть, Ба-Хасан в добром здравии..." Потом Мулай Ахмед спросил о каиде Ахмеде ибн ал-Хаддаде и о паше Джударе и написал последнему, чтобы он выплатил Абдаллаху стоимость того, что они взяли из его верблюдов[588].

Потом они снялись с этого места и направились /140/ к городу Гао. В местности, называемой Тенкондибугу (а это близ Тондиби), их встретил повелитель аския Исхак с двенадцатью тысячами пятьюстами конных и тридцатью тысячами пехоты. Войско не собиралось к нему, так как сонгаи не верили известию о марокканцах, пока те не остановились на Реке.

Там они сразились во вторник семнадцатого [числа] указанного месяца [13.III.1591] — и во мгновение ока войско аскии было разгромлено. Из начальников конницы, кто умер в тот момент, были: фанданке Бубу-Марьяма, смещенный правитель Масины; сао-фарма Али-Тиауенда; бенга-фарма Усман-Дарфоно, сын Букара-Кирина-Кирини, сына повелителя аскии ал-Хадж Мухаммеда ибн Абу-Бекра (он был к тому дню очень стар годами, но повелитель аския Исхак поставил его бенга-фармой, когда умер бенга-фарма Мухаммед-Хайга, в походе на Немнатоко, как было сказано).

И умерло множество начальников пеших в тот день; когда войско было разбито, они бросили свои щиты на землю и сели на них, скрестив ноги. Так что войско Джудара застало их и перебило их без сопротивления в том положении. Ибо их должность [требовала] не бежать при поражении. И марокканцы сняли золотые браслеты, что были на их руках[589].

Повелитель аския Исхак и войско его обратили спины и бежали. Он послал к жителям Гао [сказать], чтобы они бежали из города за Реку, на сторону Гурмы. С тем же послал он также и к жителям Томбукту. В этом состоянии своем он, минуя Гао, проследовал в Керей-Гурма и остановился там с тем войском. В войске же были плач и стенания, и голоса с этим поднимались очень высоко. Они начали выступать и переправляться через Реку в челнах, с трудом и давкой. Многие из людей погрузились в ту Реку и умерли. /141/ А из богатств потеряли столько, что один Аллах, слава ему, может счесть.

Что касается жителей Томбукту, то им невозможно было выйти и бежать за Реку по причине трудности [этого]. Положение было тяжелым; выехали лишь томбукту-мундио Йахья Улд Бурдам и те, кто был вместе с ним в городе из слуг аскии. Они остановились в ал-Киф-Иенди, местности близ города Тойя. Паша Джудар прошел с тем отрядом на Гао. В последнем из числа его жителей остались только хатиб Махмуд Драме (он был тогда глубоким старцем), и талибы, и те из купцов, кто не смог выехать и бежать. Упомянутый хатиб Махмуд встретил марокканцев приветствием и почетом, оказав им великое и прекрасное гостеприимство. Между ним и пашой Джударом произошли долгая беседа и разговор, и хатиб старался изо всех сил проявить к паше уважение и почтение.

Джудар очень хотел войти во дворец повелителя аскии Исхака. Он велел привести свидетелей, они явились к нему, и он вместе с ними вступил во дворец. Но когда Джудар внимательно его разглядел и увидел воочию и узнал, что в нем есть, то счел его жалким.

Повелитель Исхак послал к Джудару с [предложением], чтобы тот с ним заключил мир на условии выплаты повелителю Мулай Ахмеду через посредство Джудара ста тысяч золотом и тысячи прислужников, а войско [Джудара] чтобы возвратилось в Марракеш, а ему бы оставило его землю. Но паша послал ему [сказать], что он, паша, подначальный раб, располагающий свободой лишь в том, что ему прикажет его господин, султан. Джудар и каид Ахмед ибн Хаддад написали о том Мулай Ахмеду с согласия всех купцов страны аскии, сообщив ему в своем письме, что дом погонщика ослов в ал-Магрибе лучше, чем дворец аскии, который они осмотрели. Паша послал это письмо с Али ал-Аджами — он в то время был баш-ода, и возвратился в Томбукту с тем войском, чтобы подождать ответа. В Гао он задержался только семнадцать дней — а Аллах Всевышний лучше знает.

Они прибыли в Моса-Бенго в /142/ среду, в последний день [месяца] джумада ас-санийа [24.IV.1591], потом выступили оттуда в четверг, первый день [месяца] раджаба единственного [25.IV.1591], и остановились вне города Томбукту со стороны киблы[590]. Там паша задержался тридцать пять дней.

Факих кадий Абу Хафс Омар, сын святого Аллаха Всевышнего факиха кадия Махмуда, послал Йахью, муэдзина, чтобы тот приветствовал пашу от его имени, но не оказал марокканцам никакого гостеприимства, как то сделал хатиб Махмуд Драме при их прибытии в город Гао. Джудар был тем сильно разгневан, но [все же] послал ему разные фрукты — финики, миндаль и много сахарного тростника — и надел на него красное, ярко-алое покрывало. Разумные люди не одобрили то предзнаменование — а дело стало таким, как они предполагали.

Наконец в четверг шестого шаабана блистательного [30.V.1591]