Путь. Автобиография западного йога - Уолтерс Джеймс Дональд Свами Криянанда (Крийананда)

Что касается не-брахманов, то они объяснили, что первоначально кастовость не предусматривала системы наследования. Она была просто признанием общих реалий человеческой природы. Вся человеческая раса, объяснял Йогананда, состоит из четырех естественных каст, которые в Индии называются: шудры, вайшьи, кшатрии и брахманы. Шудры — те, кто ведет нетворческий образ жизни, пребывая полностью на физическом плане. Вайшьи ведут более созидательную жизнь, но для личной выгоды. Кшатрии заняты в основном общественной деятельностью. Брахманы — те, кто живет прежде всего духовными интересами. Очевидно, что санньясинами могут стать лишь те, кто по своей природе относится к четвертой категории, ибо санньясин по определению живет только для Бога и для духовного возвышения других людей. При этом национальность не имеет значения. Система каст, принятая в Индии тысячелетия назад, в сущности лишь признает естественные этапы эволюции человечества.

Запрещение женщинам принимать санньясу не соответствует вечным истинам, проповедуемым в Писаниях Индии. Ни в одном столетии женщинам не было отказано в достижении высочайшего духовного развития. Их непринятие в орден основывалось на преходящих социологических воззрениях. Более широкие социальные свободы нашего века дали возможность все большему числу женщин входить в ашрамы и принимать санньясу. Их прием в орден был санкционирован рядом величайших мастеров нашего века.

Во время церемонии посвящения в санньясу двадцать седьмого мая 1959 года в Пури, Орисса, Свами Бхарати-Кришна Тиртх, тогдашний президент монашеского ордена Шанкарачарья в Говардхан Матхе и признанный лидер ордена Шанкарачарья в Индии, изменил эти древние традиции, признав посвящение Парамахансой Йоганандой в орден Дая Маты.

«Криянанда» — имя, которое я получил при посвящении, — состоит из двух санскритских слов и означает «небесное блаженство, обретаемое посредством крийя-йоги, или «небесное блаженство в деятельности». Вместе со мной монашеский обет дали Преподобные Михаил, Джо Карбон и Карл Свенсон, которые получили имена Бхактананда, Бималананда и Саролананда.

В тот день в глубине души я более серьезно, чем когда-либо, поклялся посвятить свою жизнь служению делу Мастера.

Когда я приступил к выполнению обязанностей священника в нашей главной церкви, то понял, что, в соответствии с указаниями Мастера, для меня пришло время всерьез заняться лекционной деятельностью. До того времени я до конца не верил, что смогу сделать многое посредством слов. Но теперь я решил попытаться и горячо молил своего Гуру вдохновить меня на помощь другим людям. Прошло немного времени, и его благословения возымели эффект.

Вот что интересно. Мы склонны думать, что если верим в божественное руководство, то Бог сам может решить, как Он будет руководить нами в жизни. Но дело в том, что Его благословение приходит через те каналы, которые мы сами открываем Ему. Мы можем всем сердцем хотеть выполнять Его волю, однако частью Его закона является принцип свободной воли. Он руководит нами в соответствии с природой вдохновения, которое мы просим у Него. Можно сказать, что именно магнетическое качество нашего интереса привлекает Его ответ. Если, например, мы пишем музыку, мы получаем вдохновение в терминах музыки. Если мы погружены в дела религиозной организации, то благословение, которое мы привлечем, будет относиться к вопросам организационным. А если ищем божественного содействия как лекторы, то Бог пошлет нам вдохновение, чтобы уровень лекций был высоким.

Так получилось, что, когда я занимался вопросами организации в Маунт-Вашингтоне, я получал руководство именно в связи с организационными проблемами. Поэтому у меня появилось ощущение, что я не готов вести лекционную работу на серьезном уровне. Но когда настоятельная необходимость заставила меня сконцентрировать внимание на публичных выступлениях, я начал получать духовное руководство как проповедник. Люди стали рассказывать мне, что мои лекции изменили их жизнь, разрешили сомнения или впервые в жизни пробудили в их сердцах любовь к Богу.

Во всем этом было нечто большее, чем руководство, поскольку моя склонность к решению организационных проблем не была проявлением долговременной воли Бога. Теперь, когда я стал больше заниматься тем, что требовал от меня Мастер, я стал ощущать в себе растущее чувство внутреннего удовлетворения и радости.

Сначала я подходил к публичным выступлениям с отношением, выработанным за годы организационной работы. То есть хотя я и был священником, но говорил скорее как представитель своей церкви, а не как человек, глубоко озабоченный судьбами людей, которым служил. Но скоро я обнаружил, что как организационная работа, так и работа проповедника и советчика имеют собственную логику. Для священника особенно важно отдавать предпочтение нуждам людей. Только настраиваясь на них, можно было рассчитывать установить с людьми контакт.

Я сознавал, что в своем растущем осознании миссии священника не вступал на столбовую дорогу. Большинство священнослужителей, которых я знал, считали себя скорее представителями своих церквей, нежели целителями изголодавшихся душ. Когда они чувствовали, что диалог становится опасным, то поспешно переходили к монологу. Да и у меня, как священника Общества Самоосознания, была склонность позволять учению Мастера говорить самому за себя, чтобы не приходилось прилагать эти истины в зависимости от конкретной аудитории.

Искренность священничества стала означать для меня, прежде всего, искренность по отношению к людям, которым я служил. Если, думал я, задача священника отвечать на каждый вопрос догмой, то проще записать все, что хотел сказать, на магнитную ленту и попросить своего секретаря проиграть в соответствующий момент. Но тот, кто действительно хочет помочь людям, слушая их, не может со временем не понять, что истина многолика. Тогда его целью становится не привлечение людей к своей церкви и не стремление сделать их ее твердолобыми последователями, а желание разбудить дремлющее в них чувство божественной истины. Как сказал Парамаханса Йогананда, «Единственная наша цель — напитать людей их собственным опытом практики крийя-йоги».

Часто Мастер говорил нам: «Общество Самоосознания не является сектой». Пока я всю свою энергию посвящал решению организационных вопросов, это суждение, казалось, меня мало касалось. Но оно стало жизненно важным, когда я начал служить людям. Когда я сам настроился на решение истинных задач священства, я понял: чтобы стать действенным, такое служение должно быть сосредоточено на самой истине; оно должно освободиться от всяческих скрытых сектантских мотивов.

Иногда я советовал человеку посвятить себя иной духовной деятельности. Однажды в Индии, отвечая на вопросы после лекции, я убеждал одного слушателя проводить уик-энды в ближайшем ашраме Шри Ауробиндо. «Как вы узнали, что я член того ашрама?» — подойдя ко мне потом, спросил этот человек. Я, конечно, не знал, однако что-то в нем напомнило мне то общество, как бы соответствующее его духовной «волне». Пожалуй, описания такого рода несектантства не найдешь ни в каком руководстве для священников! Именно потому, что я ставил реальные нужды людей над обычными институционными воззрениями, тысячи людей, удовлетворенные тем, что я лишь желал делиться с ними истинами, в которые сам глубоко верил, присоединились к нашей работе.

Впервые я поехал в Индию в 1958 году. Там в первый раз мне пришлось читать лекции для слушателей, которые в большинстве своем незнакомы с нашей работой. Это предоставило мне бесценную возможность научиться творчески применять учение Мастера.

Осенью 1959 года меня пригласили выступать после занятий перед студентами мужского колледжа в Симле — горной станции в Гималаях. Я отправился туда пешком, но, неправильно оценив расстояние, прибыл с опозданием на двадцать минут. Председатель студенческого совета, по рекомендации которого я получил приглашение, озабоченно встретил меня на улице студенческого городка, у подножья холма.