Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов - Жан Тьерио

Увы, период благодати и всеобщего благодушия был недолог. Эффект смены правительства бывает как бы смазан, когда речь идет о втором сроке пребывания премьер-министра на своем посту. Менее чем через два года после триумфальной победы 1989 года рейтинг популярности Маргарет упадет до 29 процентов. Но неважно! Ведь второй срок ее пребывания станет периодом самых больших успехов того явления, которое вскоре назовут «тэтчеровской революцией». Массовая приватизация, «большой взрыв» в финансовой сфере, возрождение нации собственников, окончательная победа над профсоюзом угольщиков (шахтеров) после очень тяжелого конфликта, снижение уровня безработицы, а также и другие успехи, достаточно спорные, по крайней мере, с точки зрения правых. Кстати, в те годы публицисты начали оценивать масштабы происходящих перемен. В изобилии выходят книги, посвященные реформам в Англии: «Тэтчеровская революция» Хьюго Янга (1986), «Революция миссис Тэтчер»[157] Питера Дженкинса (1987), «Тэтчеризм» Роберта Скидельски и др. Второй срок на посту премьер-министра станет периодом чистого «тэтчеризма», освобожденного от таких пут, как «мягкотелые», которых в большинстве своем отправят в «клубы», на скамьи заднескамеечников, где их хорошо выдрессирует госпожа премьер-министр, уверенная в себе и своей значимости.

Формирование кабинета министров и время «банановых шкурок»

В июне 1983 года Маргарет прекрасно знала, что она хотела сделать: «Оставалось совершить революцию, но революционеров было слишком мало». Процесс формирования нового кабинета требовал новых лиц из числа «революционеров». И действительно, кабинет менял свой облик, «меняя лицо». Среди тех, кто занимал ключевые посты, первой жертвой этих перемен стал Фрэнсис Пим. На протяжении всей избирательной кампании он подвергал критике нравы и действия «Железной леди». На телевидении он допустил непростительную ошибку: предостерег страну от возможного «слишком большого большинства консерваторов», которое, как он сказал, «стало бы плохим, вредным большинством». Это было равносильно тому, как если бы кто-то из военачальников в ходе сражения приказал артиллерии открыть огонь по своим. Для Маргарет это был удобный случай, о котором она давно мечтала. Пим сам протянул ей веревку, чтобы его на ней повесили. И Маргарет не собиралась лишить себя удовольствия схватить эту веревку и натянуть. Ей ужасно надоела эта знатная особа, эта важная персона, презрительно смотревшая на всех и без устали отпускавшая всякие шуточки на ее счет в Центральном бюро партии. На следующий день после выборов она пригласила его на Даунинг-стрит, чтобы сказать ему без экивоков: «Фрэнсис, я больше не желаю видеть вас во главе министерства иностранных дел». Как написано в мемуарах Фрэнсиса Пима, беседа длилась несколько минут. Маргарет, по его словам, была холодна и держалась надменно, предложив ему в качестве подачки пост председателя палаты общин. Он якобы отказался и предпочел вернуться на скамьи заднескамеечников. Официально «это был вопрос чести», напишет он. В действительности же Пим хотел подготовить бунт, что позволило бы ему однажды разбить Маргарет наголову, как она сама разбила Тэда Хита. Но успехов в деле организации мятежа он так и не добился, как никогда не вернулся на переднюю скамью и не стал лидером партии.

Маргарет хотела назначить главой Форин Оффиса Сесила Паркинсона. Это был убежденный монетарист, ярый сторонник идеи главенства британских интересов над всеми другими, к тому же являлся великолепным образцом «политического зверя». Будучи председателем Консервативной партии, он мастерски провел избирательную кампанию 1983 года. Паркинсон обладал нюхом куницы, хитростью лисицы, отвагой сокола; этот дерзкий, смелый человек из числа тех, что называют «селф мейд мен», то есть «сделавший себя сам», относился к числу тех любезных джентльменов, от которых Маргарет любила получать знаки уважения и советы. Но, увы, у этого преданного ей человека был один недостаток. Звали этот «недостаток» Сарой Кейз, которая забеременела от него. Сесил оказался достаточно тактичен, чтобы тотчас же известить обо всем премьер-министра; Маргарет поняла, сколь велик «взрывной потенциал» этого дела. Хотя она и ценила высоко прямоту и откровенность своего будущего министра, все же не смогла назначить его на столь значительный пост, как пост министра иностранных дел, и он вынужден был удовлетвориться министерством торговли и промышленности.

Итак, чтобы занять дом 9 по Даунинг-стрит, то есть Форин Оффис, оставался только Джеффри Хау, уже имевший достаточный опыт работы в Казначействе. Это было единственно возможное решение. Впоследствии Маргарет об этом пожалела. В 1990 году именно он станет причиной ее падения, с громким шумом заявив о своей отставке в ходе убийственно-ожесточенного спора в палате общин… Но в 1983 году Мэгги полагала это назначение логичным, ибо, по ее выражению, «в наши дни международные финансовые связи и мировая финансовая система имеют столь большое значение, что министры финансов всех стран должны проявлять интерес и к МВФ (Международный валютный фонд), и к Большой семерке, и к Европейскому сообществу». Но очень скоро она станет его упрекать в «кровосмесительных» связях с высокопоставленными чиновниками министерства, в результате чего новоявленный министр якобы стал «придерживаться линии, пролегавшей в сотне миль от ее собственной <…>, где-то в самом центре грандиозного европейского консенсуса <…>, и его линия стала, в конце концов, столь отлична от ее, что он начал высказывать прямо противоположную точку зрения». Да, действительно, если в сфере экономики они были близки, то в отношении Европы их взгляды совершенно не совпадали.

Самым значимым из всех других назначений было назначение Найджела Лоусона на пост канцлера Казначейства, как тогда писали, «неожиданное для всех». Он останется на этом посту почти до самого конца эпохи правления Маргарет Тэтчер. Деловой человек, банкир, пришедший в правительство из Сити, он обрел опыт, сменив несколько министерских портфелей, в том числе и портфель министра энергетики; он обладал живым, быстрым, блестящим умом и был в высшей степени либералом и абсолютным реалистом. Он умел быстро принимать решения, брать на себя ответственность при необходимости и преодолевать препятствия, чинимые судьбой. Хотя Лоусон тоже покинет «тэтчеровский корабль» до того, как тот пойдет ко дну, Маргарет в мемуарах обрисовала его портрет в весьма лестных тонах: «Это был человек творческий, замечательный экономист, чья мысль была направлена на созидание, одним словом, креативный экономист. В отличие от креативной бухгалтерии креативная экономика — вещь редкостная и драгоценная. Я очень сомневаюсь, что кто-либо другой, занимая его пост в Казначействе, смог бы продумать с такой ясностью финансовую стратегию, которая руководила нашей экономической политикой <…>. Я стала разделять мнение очень достойных людей, что Найджел чрезвычайно талантлив. На протяжении почти всего срока моего пребывания на посту премьер-министра я не имела причин изменить свое мнение. По поводу большинства моих подчиненных я его никогда не пересматривала». Правда и то, что в конце второго срока премьерства Маргарет многие в открытую говорили о «чуде Лоусона»…