Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку - Daniel Schulman

на Шиффа большое впечатление. К тому времени, когда они подъехали к Пенсильванскому вокзалу, банкир, всю жизнь бывший республиканцем, решил поддержать демократа из Нью-Джерси на предстоящих выборах. Через несколько дней МакАду открыл почту и обнаружил там предвыборный взнос Шиффа в размере 2500 долларов. Это был не только Шифф. Выборы 1912 года ознаменовали начало перехода еврейских избирателей от республиканцев к демократам, и эта тенденция усилилась в 1920-х годах.

Радуясь победе над договором, Шифф заявил, что Россия наконец-то "получила пощечину от великой нации", утверждая, что этот упрек "должен иметь величайшее значение в истории цивилизации". И он считал, что договорная борьба "имеет большее значение, чем все, что произошло с тех пор, как при первом Наполеоне евреям были предоставлены гражданские права, или с тех пор, как английские евреи были допущены в парламент". Шифф был также доволен тем, что битва подтвердила смысл существования Американского еврейского комитета. "До сих пор часто спрашивали, в чем причина существования этого комитета. Мы думаем, что после недавнего эпизода с Американским еврейским паспортом... этот вопрос решен", - писал он Феликсу Варбургу.

Объявив Тафту войну, Шифф теперь пытался заключить мир, однажды отправив президенту коробку таблеток и радиевую подушечку, чтобы снять приступ подагры. Но Тафт по-прежнему был озлоблен тем, что Шифф и его "обрезанные братья" захватили его внешнюю политику, и убежден в глупости разрыва договора, что, по его мнению, подтвердилось, когда Россия не стала унижаться и пытаться заключить новое соглашение и не изменила своего враждебного отношения к евреям. У Тафта, однако, были проблемы посерьезнее, чем "Джейк" Шифф: Тедди Рузвельт, его бывший политический наставник, готовился вернуть себе президентское кресло, начав в итоге кампанию на независимом билете Партии лося. Вступление Рузвельта в гонку раскололо голоса республиканцев, что практически обеспечило Вудро Вильсону Белый дом.

Прежде чем передать Овальный кабинет Вильсону, в одном из последних важных актов своего президентства Тафт все же доказал свое дружеское отношение к евреям - и к иммигрантам всех национальностей. В 1911 году, после более чем трехлетнего расследования, комиссия по иммиграции, возглавляемая сенатором Уильямом Диллингемом, опубликовала результаты своего расследования в сорока одном томе. Исчерпывающее исследование, в котором рассматривались такие темы, как "Плодовитость женщин-иммигранток", "Иммиграция и преступность" и "Изменения в телосложении потомков иммигрантов", вызвало очередной законодательный залп. В очередной раз Диллингем представил закон об ограничении иммиграции путем введения теста на грамотность. Эта мера, получившая широкую поддержку, прошла в Сенате. Версия законопроекта для Палаты представителей также прошла с большим отрывом, но ей не хватило пяти голосов до большинства в две трети голосов, необходимого для защиты закона от президентского вето. Тафт отклонил законопроект, заявив: "Я не могу одобрить этот тест". Победа была временной, поскольку ситуация с иммиграцией изменилась в корне. Четыре года спустя, преодолев вето президента Вильсона, Конгресс принял масштабные ограничения на иммиграцию, включая тест на грамотность.

 

-

В последние годы президентства Тафта семью Шиффов охватил странный и постыдный скандал, который разразился на первых полосах газет через несколько недель после завершения борьбы за паспорт. В нем был замешан один из бывших лакеев Морти и Адель, отбывавший длительный тюремный срок за ограбление их имущества.

8 марта 1907 года, согласно рассказу Морти, супруги вернулись домой на Пятую авеню, 932, около десяти вечера после вечера, проведенного с Полом и Ниной Варбург. Адель удалилась в свою спальню. Морти еще минут сорок читал в гостиной на втором этаже. Затем он прошел по коридору в свою гардеробную, расположенную в задней части таунхауса. Когда он вошел в гардеробную, в коридоре было темно. Не успел он включить свет, как получил сильный удар по голове. Пострадавший, но еще в сознании, Морти включил свет и увидел человека, которого он знал как Лоренса де Фулька, сжимавшего в руках кегли из боулинга, который отец Морти установил в подвале.

В предыдущем месяце Морти уволил двадцатиоднолетнего лакея после того, как тот подсунул его жене любовное письмо. В нем, в частности, говорилось следующее: "Я бедняк, но у меня есть сердце, с которым я готов расстаться ради дамы, которую люблю больше всего на свете ("это вы, дорогая дама"). .... Не знаю, интересна ли вам моя персона, но знаю, что ужасно люблю вас, во всех отношениях вы мне нравитесь и восхищаете меня.... Мои чувства к вам, дорогая дама, растут с каждым днем все больше и больше".

Через несколько дней после увольнения де Фульке, молодой симпатичный швед, чье настоящее имя было Фольке Энгельбрехт Брандт, связался с Адель и попросил рекомендации по работе; Морти отказала ему. Прошел почти месяц, и Брандта не было видно - но вот он появился, дикоглазый, без ботинок и с кеглей для боулинга. Морти прикурил сигарету, решив, что этот непринужденный жест может показать, что он не боится Брандта, и начал уговаривать своего обидчика.

"Он рассказал мне длинную историю о том, что остался без работы, что его уволили, и все в таком духе", - вспоминал Морти впоследствии перед большим жюри. Я сказал: "Я помогу тебе". Морти в конце концов убедил Брандта уйти мирно, сказав ему, чтобы он зашел в офис Kuhn Loeb в следующий понедельник, где он поможет ему начать новую жизнь. Морти дал Брандту пятьдесят долларов и проводил его на выход.

Брандт явился в понедельник, как и было предписано, где застал Шиффа с его адвокатом Говардом Гансом и детективом Пинкертоном, который взял у Брандта признание. Позже в тот же день Морти возбудил уголовное дело против своего бывшего слуги. В следующем месяце Брандт признал себя виновным в краже со взломом первой степени за кражу двух бриллиантовых булавок из дома Шиффа в ночь нападения и получил суровый приговор - тридцать лет тюрьмы.

Запертый в тюрьме Даннемора на севере штата Нью-Йорк, Брандт не собирался смиряться со своей участью. Он начал связываться с политиками и другими людьми, которые, по его мнению, могли бы добиться его освобождения, в том числе с сенатором Кнутом Нельсоном, республиканцем из Миннесоты скандинавского происхождения, который добивался реформы условно-досрочного освобождения в федеральных пенитенциарных учреждениях. В начале 1909 года Брандт написал Нельсону о своем "бесчеловечном приговоре", сообщив сенатору, что у него "совсем нет друзей на Божьей земле". В последующем письме Нельсону заключенный отказался от своего прежнего признания и рассказал пикантную и запутанную историю.

По его словам, после перехода на работу к Шиффам "миссис Шифф стала оказывать мне столь экстравагантные услуги и навязывать свои привязанности мне, тогда еще неопытному юноше 20 лет, таким образом,