Молитва к Прозерпине - Альберт Санчес Пиньоль

class="p1">– У них нет постоянного командования, их представление о власти и славе не имеет ничего общего с нашим.

– И кто же тогда отдает приказы?

– Вождем на некоторое время может стать любой. Но если ты спрашиваешь меня, как передвигаются их когорты на поле боя, то они решают тактические вопросы все вместе и делают это так, что человеческий глаз ничего не замечает.

Поскольку Цезарь меня не понимал, что, впрочем, было совершенно естественно, я постарался выразиться яснее:

– В небе нет ничего прекраснее и слаженнее, чем стая черных скворцов, которая рисует в воздухе свои фигуры. Однако никто этим движением не управляет.

– И это, – заключил Цезарь задумчиво, – в военном деле может быть очень полезно.

– Само собой разумеется. Их строй во время битвы кажется одним бойцом: все их солдаты поднимают щиты как один – такая слаженность людям недоступна. Они могут наносить удары одновременно, наступать или отступать как один единый организм. Но на сей раз, – согласился с ним я, – у них действительно есть тектон, который возглавляет поход, по имени Нестедум.

– Расскажи мне о нем.

– Он немного отличается от остальных. Им движет жажда познания, и его индивидуализм превышает норму. Именно поэтому он первым открыл дорогу на поверхность, в наш мир, – вздохнул я. – И из-за этого, из-за своего стремления изменить существующие порядки, он так для нас опасен. Ему удается совершенствовать устарелые правила тектонской республики.

– Продолжай.

– Он нас ненавидит. Ненавидит меня. Долгих семь лет мы с ним играли в прятки. Нестедум меня пытал, я от него убегал, и он преследовал меня в тысяче миров. Из-за него я испытал страшные и позорные мучения, но и ему пришлось страдать, хотя и не так сильно, как мне бы хотелось.

– Ты хочешь сказать, что этот твой Нестедум захватил мир, чтобы отомстить какому-то римскому мальчишке?

Я рассмеялся:

– О нет! Я не настолько важная персона. Нестедум убедил своих сородичей напасть на нас ради знатной добычи: миллионы людей и свиней могут насытить их пасти с тремя рядами зубов. Тебе следует знать, что их желудки могут переварить не любое мясо, и, к нашему несчастью, здесь они обнаружили два новых продукта, которые делают наши земли особенно для них желанными: свинину и человечину. Для них это открытие так же важно, как для людей – найти золото и серебро в далеком краю, но с одним отличием: нам не дано преумножать золото и серебро, а они могут разводить людей, используя пленных. Тех людей, которых они не убивают сразу, тектоники уводят с собой в подземное царство, где на фермах заставляют размножаться, а потом отправляют на бойни.

Я замолчал, давая ему возможность осмыслить мои слова, а потом продолжил:

– Что же касается Нестедума, то успех его похода так велик, что он заслужит славу и уважение соплеменников, но его цель заключается не в этом. Он отдает столько сил этому нашествию, потому что наслаждается ненавистью. Нестедум – настоящий виртуоз ненависти, потому что единственные виды искусства, которые любит и развивает раса тектоников, – это причинение страшной боли другим существам и наслаждение зрелищем страданий тех, кого они ненавидят.

Цезарь всегда был человеком очень практичным и перешел непосредственно к военному делу.

– Тектоны – самые грозные воины, – заверил его я, – потому что объединяют в себе две, казалось бы, противоречивые черты: они самые дисциплинированные из всех солдат и одновременно самые страшные из хищников. Они чудесным и непостижимым уму образом выдрессировали насекомых и разных зверушек своего мира. Их доспехи сделаны из тысяч крошечных жучков, которые сплетаются лапками, их шлемы – животные с твердым панцирем, сапоги – гибкие существа, а щиты – некое подобие прямоугольных черепах, которые подчиняются своим хозяевам гораздо лучше, чем самые умные из наших псов.

Цезарь дал мне возможность договорить и не прерывал меня. Когда я замолчал, он произнес:

– Хорошо, Марк. Пока что ты рассказывал мне о том, что делает нашего противника особенно опасным. А сейчас я хочу, чтобы ты объяснил мне их слабые стороны – то, что делает их уязвимыми.

Я на минуту задумался, а потом ответил:

– Им очень трудно быстро принимать решения, и стратеги из них никудышные: их когорты действуют идеально слаженно, но всегда, с древнейших времен, производят одинаковые маневры.

– Почему?

– Потому что они всегда давали хорошие результаты. Следовательно, они не умеют быстро перестраиваться в новых условиях и еще хуже реагируют на непредвиденные обстоятельства.

– Продолжай.

– Их тритоны страшны, но не идут ни в какое сравнение с нашими конями. Правда, тритоны наводят ужас, а их пасти – это тоже оружие, потому что в них три ряда зубов, как и у всадников, и тритоны яростно кусают любого, кто окажется на их пути. Кроме того, тектоны прикрепляют им на бока некое подобие огромных устричных раковин, которые воют и стенают так, что у людей кровь застывает в жилах. Это действительно так, но у тритонов есть явные и значительные недостатки: они медлительны и неловки. Им не хватает маневренности, и чтобы поменять направление или развернуться, им необходимо много места. Умелый и ловкий всадник может справиться с ними, подобно тому как маленький паучок обволакивает своей нитью большого шмеля, несмотря на разницу в размерах. Что же касается гусеномусов, то это глупейшие твари, которые годятся только как транспортные средства и совершенно непригодны для боя. Когда тектоны становятся лагерем, они укладывают гусеномусов вокруг и таким образом не теряют времени на строительство стен, но больше от них нет никакого толку. Если же говорить о самих тектониках, то они ненавидят морскую воду, потому что соль разъедает им кожу. К сожалению, мы потеряли возможность сразиться с ними на море у Геркулесовых столпов.

– А что еще? Я хочу знать больше, – настаивал Цезарь. – Какие еще у них есть недостатки, в чем заключается их ограниченность?

– Impetus. Добившись победы, они теряют всякий контроль над собой, потому что необычайно прожорливы. Во время битвы тектоники сдерживают свои порывы при виде такого количества еды благодаря строгой дисциплине, но после победы их одолевает Алчность, как я называю эту их черту. Их чрезмерный эгоизм заставляет их забыть обо всем и немедленно получить свою долю добычи. Все происходит именно так: стоит им почувствовать, что противник побежден и в этом нет сомнений, их строй, в бою сдерживаемый невидимыми нитями, рассыпается, и все чудовища думают только о том, как набить желудок. Все на время предаются этой безумной гонке, и дисциплинированная армия превращается в буйную и беспорядочную толпу.

Цезарь слушал мой рассказ, поглаживая двумя пальцами свой подбородок,