В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов

– Прибыла группа артиллерийских офицеров во главе с полковником, хотят вас видеть.

Я приказал попросить их в кабинет. Гамрат-Курек изумленно открыл глаза и неуверенно выговорил:

– Позвольте, г. полковник, да ведь мы с вами, кажется, вчера познакомились и говорили?

Я улыбнулся:

– Да, говорили.

– А Вы нам не сказали, что вы командир отряда…

– Нет, не сказал.

Офицеры выжидательно смотрели на нас.

Гамрат-Курек вдруг твердо выговорил:

– Разрешите, г. полковник, служить у вас, позвольте представить вам всех моих офицеров.

Он назвал имя каждого из них.

– Вы говорите – служить? – сказал я. – А если я отправлю Вас в окопы, пехотинцами?

– Мы согласны, – сказал Гамрат-Курек, – но мы уверены, что если вам нужны артиллеристы, вы этого не сделаете.

– Да, Вы правы, полковник. Не откажите дать о себе сведения, как и о ваших офицерах в канцелярии, а затем мы с вами побеседуем основательно о службе, пока всего хорошего господа.

Офицеры вышли.

Вечером они были приняты в отряд и зачислены в артиллерийскую группу, в которой Гамрат-Курек был назначен командиром дивизиона.

Принцип такой непринудительной вербовки, без уговаривания и сладких обещаний я проводил до конца. Все измышления по этому поводу считаю злонамеренностью моих военных и политических недругов…

В моем архиве деловой и частной переписки лежит письмо из Варшавы от полковника Суворова, моего представителя в Польше. Он пишет: «…сейчас еду в Млаву и Иллово толкнуть эшелоны. С ротмистром Гоштовтом вошел в контакты. Завтра к тебе идет 600 человек Тульской дивизии, перешедшей на сторону поляков, – отличные люди. Крепко жму руку, будь спокоен, что все мы приложим наши силы чтобы помочь тебе. Береги себя. Твой М. Суворов».

…Я уступил этот отряд князю Ливену и глубоко, невыразимо скорблю: он погиб впоследствии под Ямбургом в составе Северо-Западной армии, как погиб вообще весь его отряд под Гатчиной, слепо отдавшись в руки Антанты…

Круговорот событий завершен, как будто завершен – так раздается в лагере слабых и близоруких. Между тем история шествует неустанно; с поверхности движение ушло в глубины, где затихает потрясения и рождаются новые утверждения, возникает новый смысл недавно разрушенного и оскорбленного. Утверждается решение, утверждается идея просветленного государства на основе правды Божией (не Красновского толкователя), грядет монархия в озарении покоя, мирного творчества, ясных верований и благословенных принципов трудолюбия.

«Идеи – создания органические, – сказал один мыслитель, – они двигают мир, если человеческие страсти не затопляют их возвышенных, зовущих огней». Идея монархии, направляемая державной рукой государя, – идея высокая и созидательная. Она не родилась в человеческих умах, смущенных страстями, а возникла органически на земле, как возникают травы. Откуда эта тайна прорастания, откуда зерно зарождения – тайна начала. Но цари скрепляли народы, цари подымали их на вершины славы, цари двигали народы к могуществу, вдохновляли народы на великие жертвы… Народы не вымирают, сказал кто-то. Да, но народы слабеют, оскудевают духовными и материальными силами, народы шатаются и уходят без единого водительства на бесплодное раздорожье и стираются в истории человеческих культур.

Нет водителя – нет созидательных вдохновений у народа; из бесплодия умственного возникает бесплодие физическое.

Так говорит история человеческих культур. И сколько бы не тревожились гг. социалисты, не подтачивали бы истину подлинных озарений народов, причин их могущества и возвышения – им это не удастся. Что от Бога, того не разрушить надломленным умам, ибо там, где является протест против форм, благословенных Богом, налицо – именно надломленные умы, помутившиеся в сбивчивых исканиях. И, конечно, близятся времена и зреют зерна в недрах земли Русской. Все, что бурно перекипело в ней, все, что сбило и понесло в кровавом течении ее культуру, богатства душевные, богатства материальные, – пройдет, сопровождаемое проклятием просветленных душ русского народа. Россия ждет Законного Государя, Россия не интернациональных социалистов, а Россия русская, Россия православного, христолюбивого народа, мощного своей верой, которую сколько бы ни поджигали социалисты со всех концов, – им не умертвить…

В этой главе, названной «Моим ответом», я не откажу cебе в удовольствии как образчик бессмыслиц, бросаемых по моему адресу разными социалистическими органами, привести заметку из того же «Голоса России» (2.10.1920, № 246).

«Leipziger Volkszeitung» сообщает о существовании саксонского отдела «Оргеша», к которому принадлежат главным образом, студенты из корпораций и бывшие офицеры (Оргеш, как известно, является правой подпольной вооруженной организацией). Саксонский отдел Оргеша предполагает начать от Бейтгейма наступление против Красной армии, находящейся якобы на правом берегу Эльбы. Одним из главных участников этого похода называют князя Авалова-Бермондта, который, по слухам является связующим звеном между организацией Оргеша и крупными французскими банками, оказывающими этой организации значительную денежную поддержку.

По этому поводу «Uhr Abendblatt» помещает опровержение Авалова-Бермондта: «Что касается меня, то это сообщение совершенно не соответствует действительности. Я не поддерживаю никакой связи с организацией Оргеша и никогда не пытался заинтересовать французский капитал в целях этой организации. Об Оргеше я знаю только по газетным сообщениям. В настоящее время я совершенно воздерживаюсь от политической деятельности и проживаю в Германии как частное лицо».

Как видно, не нашли более выгодного помещения французских капиталов, как в дело Оргеша, и более удачного посредника для французов, чем я. Не завидую французам.

«Новое Варшавское Слово (№ 243 от 26.10.20) пошло еще дальше. Оно авторитетно сообщает: «За наступление на Ригу Бермондт получил по радио благодарность от Ленина, а граф ф. д. Гольц заочно был награжден Орденом Красного Знамени».

Дальше идти некуда.

Нельзя не вспомнить мудрого изречения К. Пруткова:

«Всякая человеческая голова подобна желудку. Одна переваривает входящую в нее пищу, а другая от нее засоряется».

Имея за плечами опыты и наблюдения, социалисты ничему не научились, ничем не обогатили своих голов, а засорили их ненужными и бесполезными вещами.

Подходя к концу главы, я неизбежно должен коснуться и того, что происходило в дальнейшем на монархическом фронте. В Берлине образовалась монархическая группа во главе с Марковым 2-м, основной задачей которой было собирание рассеянных монархических деятелей под стяг исторических верований, усиленная пропаганда за границей все тех же монархических идей с целью восстановления в России монархии.

Я, как единственный из всех командующих армиями, провозгласивший открыто и определенно священные слова: «За Веру, Царя и Отечество» (вне этого Родина для меня немыслима) – естественно, вошел в некоторую связь с этой группой монархистов, из которой выделился потом «Совет». Еще в бытность мою в Митаве ко мне приезжали сенатор Римский-Корсаков, Марков 2-й, граф Игнатьев и др. монархические деятели.

Наши собеседования проходили всегда при твердом решении развить интенсивнейшую работу. Я же, руководя монархической армией, обещал в этом смысле полную поддержку.

Осенью 1920 года я был вызван к телефону сенатором Римским-Корсаковым. Из разговора выяснилось, что Марков 2-й хочет переговорить со мною по очень