Серебряная клятва - Екатерина Звонцова

этого Дрэмира он убил. Потому что тот, не слушая ответных доводов, заявил: «Можешь делать что хочешь, но я увожу своих к лунным, и ты должен позволить это всем. Земли можно получить иначе, не умирая за бестолковый сброд, едва освоивший черепаху». Потому что добавил: «Солнечный принц тебе что, дороже всех нас?» Потому что, когда его попросили выбирать выражения, он сделал ровно то, что Янгред только что предложил остальным, – напал. Они сцепились, и в конце концов Янгред задушил его голыми руками, как дезертира. Собравшиеся здесь, в лесу, об этом знали и на тот момент не осудили: кампания шла удачно, Ринара еще не случилась, а у Дрэмира – все видели – в последнее время участились склоки с собственными солдатами. Но теперь другие офицеры повторяли за ним. Повторяли, уже зная, какая участь может ждать и их.

– Никто не сможет и, более того, не захочет быть… капитаном, – лепет Хайранга заставил Янгреда очнуться. Он встряхнулся и выкинул из памяти посиневшее лицо с пустыми глазами. – Армия подчиняется только тебе. Тебя любят. Слушают. И мы…

– Не болтай за всех, – отрезал он. Говорить было трудно.

Янгред поглядел на Дорэна – его реакция интересовала особенно. Этот офицер, крутой нравом, всегда позволял себе больше, чем прочие. Янгреда обычно не задевали его дерзости, а прямота по-своему располагала. Дорэн вполне мог согласиться на поединок, но… тот вдруг, пусть хмуро, но кивнул, прикусив губу, и поддержал Хайранга:

– Не нужно возводить напраслину. Никто из нас не настроен враждебно ни к Хельмо, ни тем более к вам, и мы выполним все боевые задачи, которые сегодня поставили. – Его голос стал тише. – Мы хотим лишь напомнить, что вы наш командир прежде всего.

Наш. Янгред кивнул. Выполнят. Отлично.

Все они понурились. Никто, казалось, не собирался накалять ссору, но молчание давило. Тянуть это дальше было невозможно. А главное, Янгред наконец сумел действительно вернуться в настоящее, увидел себя со стороны и ужаснулся. Он никогда не разбрасывался офицерами. Бунтовщики – дело другое, но эти четверо правда не бунтуют. Они устали. Боятся. Не хотят бесконечно писать на Пустоши письма со словами «Ваш сын, муж, брат, отец погиб». И теперь-то их недовольство точно не беспочвенно.

– Что ж… – медленно начал он, тоже избегая глядеть им в глаза, не то стыдясь, не то злясь, уже не понимая сам себя. – Славно. В таком случае постарайтесь пока сами удержать в повиновении солдат, напомните им об этом. Что они меня «любят». Что я всегда их слышу и деньги будут. Ваше жалованье, – он въедливо посмотрел на вскинувшегося Дэмцига, – ведь не случайно выше жалованья мальчишек, носящих снаряды? Вы не случайно, – меч задел вызолоченный плечевой доспех Лафанцера, – носите знаки отличия? Я ваш командир прежде всего, и чей-то еще друг потом, несомненно. Но, надеюсь, и вы в этот сложный момент останетесь моими соратниками, а не крысиным сбродом. Знаете, что делают с крысами на пиратских кораблях?

– Что? – спросил Дэмциг не без любопытства и потер залысину.

– Ловят по одной, заколачивают всех в бочку и топят. Наша первая крыса уже пошла.

Он знал: они вздрогнут. Он ощутил озноб от этих мерзких слов и сам. Вроде не грозит, но… предостерегает.

– Должен сказать, не стоит вам так якшаться с разбойниками, – открыл рот Лафанцер. – Дурное влияние, оно…

Его остановили сразу три выразительных взгляда. Спор был исчерпан, сгущать краски не стоило. Наконец Дэмциг улыбнулся за всех, Дорэн кивнул, а Лафанцер даже поклонился. Только Хайранг стоял истуканом и глядел в никуда.

– Время не ждет, господа. – Янгред отступил первым. – Готовьтесь к бою. Я поговорю с Хельмо о золоте, ныне же отдаю вам свою трофейную долю. Лунные плотно встали в этих краях, богатых предателей много. Будет, что взять, главное не перепутать с неприкосновенным добром.

– Нам не нужны ваши… – запальчиво начал Дорэн. Янгред осадил его:

– И опять: не говори за всех. Деньги не пахнут.

И, натянуто усмехнувшись, он ушел в лагерь. Он не оборачивался, но казалось, Хайранг поначалу хотел его догнать. Впрочем, Лисенок так и не приблизился, и стоило немалых усилий отказаться от мстительного желания пойти обсудить с Инельхалль, во что ввязался ее новый ненаглядный. Интриги, денежные склоки… о боги. Он никогда таким не был, не боялся трудностей, привязался к Хельмо и уважал его, он…

Пришлось себя осадить. Деньги? Они были важны Дэмцигу и Лафанцеру, разменявшим по четвертому десятку; может, и Дорэну, мечтающему выбиться из грязи в блестящий свет, но не Лисенку. Лисенок же, не решившись говорить наедине, просто примкнул к тем, кто, казалось, мог помочь ему повлиять на Янгреда. Образумить. Надавить. Вот только это не утешало, а сильнее всего ранил простой факт: как раз спокойный, дружеский разговор вдвоем, скорее всего, бы на Янгреда повлиял. Но Лисенок этого не понял.

…И Басилию, и Адру взяли довольно быстро, трофеи оказались впрямь богатыми, досталось даже энное количество неплохих пушек. Но немалыми были и потери, и недовольны остались те, кому не хватило ночлега в городах. Янгред еле избежал беспорядков. К счастью, в этом командующие – и те, с кем состоялся неприятный разговор, и остальные, – помогли. Но общие настроения напоминали шторм, и можно было не сомневаться: ситуация усугубится.

Об этом сказал и Хайранг, когда, уже заняв с прочими офицерами гостевой терем и передохнув, Янгред позвал его на пару слов. Вообще-то он собирался переступить через себя и извиниться хотя бы за крик, но не успел.

– Я знаю, ты злишься, но молчать не стану. Снова, – произнес тогда Хайранг, глядя в окно узкой деревянной галереи. – Люди болтают разное, некоторые из пехоты, когда конница умчалась, правда подходили к солнечным обозам. Не один Лафанцер. Золота мало, не хватит на всех, а они хотят его сейчас. Не откладывай, пожалуйста, разговор.

– Ты не веришь Хельмо? – напрямую спросил Янгред. При всех он не задал вопрос напрямую, теперь решился. – Ты ведь говорил иное. Говорил не раз.

Хайранг поморщился, как от боли, и даже ненадолго закрыл лицо руками.

– Речь не о вере, Янгред. А об усталости. Многие правда до сих пор злятся на смену маршрута, все чаще порываются поживиться у местных, занять их дома без спросу – как сегодня, я еле всех расселил. – Он подошел ближе, понизил голос. – И это не все. Есть разговоры хуже. О том, чтобы вовсе повернуть, уйти в Свергенхайм, ну а по пути взять все свое, например в тех речных городах, где уже есть наши гарнизоны…

Янгред замер. Это окончательно выбило его из колеи и заставило похолодеть. А в следующий миг к вискам наоборот хлынула кровь, замолотила там.