Дочь Империи - Раймонд Фейст

Значит, Аракаси тоже считал, что брачный союз мог бы принести пользу Акоме. Но интерес Мары был чисто политическим:

— И что же это за заговор?

— Не знаю, — ответил Аракаси с досадой. — Мои агенты не занимают таких постов, которые позволили бы им добывать сведения из внутренних кругов Партии Синего Колеса. Но, насколько я могу судить, они собираются предпринять какие-то шаги, чтобы ограничить влияние Имперского Стратега: в совете Синего Колеса сложилось мнение, что в руках Альмеко сосредоточены слишком большие силы. Однако после вторжения Стратега в варварский мир это движение, можно сказать, сошло на нет. Даже Шиндзаваи так или иначе поддерживают Стратега. Старший сын Камацу, Касами, сейчас командует отрядом Каназаваи в Мидкемии. — Мастер тайного знания поморщился, произнося иноземное название. — Ему противостоят армии Крайди в самой западной части той провинции, которую варвары называют Королевством Островов.

Мару всегда поражало, что Аракаси не просто располагал обширными познаниями самого разного свойства, но еще и хранил в памяти мельчайшие подробности, которые человеку непосвященному могли бы показаться незначительными. Он никогда ничего не записывал. Его агентам разрешалось посылать письменные донесения только в тех случаях, когда они были зашифрованы и имели вид обычных деловых документов. А уж точность его интуитивных догадок граничила с чудом.

— Ты думаешь. Синее Колесо сменило своих союзников? — спросила Мара.

— Нет, — уверенно возразил Аракаси. — Мир Мидкемии обладает слишком большими богатствами, чтобы можно было позволить одному человеку пользоваться всеми выгодами, а Камацу — слишком искусный политик. Я ожидаю, что в критический момент Голубое Колесо откажет Военному Альянсу в поддержке, и тогда силам Имперского Стратега придется растянуться вдоль весьма протяженной линии противостояния. Если мои предсказания сбудутся, последствия могут оказаться довольно интересными.

Мара перечитала послание от властителя Шиндзаваи в свете последних новостей и с сожалением решила отклонить его просьбу. Ее планы, связанные с Барули, и расстройство в денежных делах Акомы не позволяли ей встретить Хокану с гостеприимством, которого он заслуживал. Позже, возможно, она отправит ему приглашение, чтобы сгладить разочарование, которое принесет ему ее нынешний отказ.

— Джайкен, прикажи писцам ответить вежливым посланием, уведомляющим младшего сына властителя Шиндзаваи, что в этот раз у нас не будет возможности принять его с тем радушием, какого он достоин. Смерть моего мужа привела к серьезному расстройству в делах управления поместьем, а потому покорно просим понять наше положение. Послание я подпишу собственноручно, ведь Хокану — такой человек, которого мне совсем не хотелось бы оскорбить.

Джайкен сделал пометку на своей табличке. Затем с самым пасмурным видом он заговорил о том, что беспокоило его сильнее всего:

— Надо бы еще как-то уладить дела с игорными долгами твоего супруга, госпожа.

Устав от долгого сидения, Мара встала и подошла к открытому окну в сад. Устремив глаза на нарядный цветник, она спросила:

— Сколько он проиграл?

Джайкен ответил без промедления, как будто эти цифры преследовали его во сне несколько ночей подряд:

— Семь тысяч металлических центориев, двадцать семь димий и шестьдесят пять цинтий… и четыре десятых.

Мара обернулась к нему:

— Мы можем выплатить эту сумму?

— Конечно, но для этого придется отказаться от нескольких выгодных сделок, и доходы у нас резко упадут… до следующего сезона, когда мы сможем продать новый урожай. — Как видно, вся его душа восставала против таких мрачных перспектив, но он угрюмо договорил:

— Возможно, нам понадобятся кредиты.

Но ведь мастера чо-джайны уже приступили к изготовлению нефритовых украшений, пользующихся спросом на рынке, так что Мара залезет в долг на самый короткий срок. Она решительно распорядилась:

— Расплатись со всеми сполна.

Джайкен сделал новую пометку.

— Есть еще одно дело, госпожа. Долг властителя Тускалоры.

— Долг? Какой долг?

Земли Тускалоры граничили с Акомой на юге, и, насколько было известно Маре, в течение нескольких поколений между властителями обоих поместий не было никаких деловых отношений.

Джайкен вздохнул:

— Твой супруг был неудачливым игроком, но в различных видах борьбы мало кто мог с ним сравниться. Бантокапи одолел борца из Тускалоры в четырех поединках, и господин Джиду каждый раз много проигрывал. В первом бою он поставил тридцать центориев и оплатил долг драгоценными камнями. Во второй раз он проиграл пятьсот центориев, и об этом был составлен письменный документ, однако с тех пор он так и не выполнил своего обязательства. В следующих состязаниях ставки были удвоены. Атлет из Тускалоры потерпел поражение еще два раза; тогда в Сулан-Ку целую неделю только об этом и говорили! И теперь властитель Тускалоры должен Акоме две тысячи центориев!

— Две тысячи? Такие деньги могли бы нас избавить от серьезных затруднений!

Джайкен пожал плечами:

— Да, если у него есть средства, чтобы заплатить. Я посылал два вежливых напоминания, но не получил никакого ответа. Возможно, он будет тянуть с уплатой долгов до тех пор, пока не продаст будущий урожай.

— Отправь ему требование, составленное в самых решительных выражениях, с моей личной печатью. — Мара на мгновение задумалась, а потом добавила:

— Тех, кто вообразил, будто с Акомой можно не считаться, потому что там снова правит женщина, ждет сильное разочарование. Дай понять властителю Тускалоры, что я требую ответа немедленно.

Джайкен кивнул. Мара отпустила его и, оставшись одна, попыталась разобраться, почему ее так задело сообщение о долге Тускалоры. Ее сосед с юга не был ни союзником, ни врагом. Однако он владел армией, достаточно большой, чтобы угрожать безопасности Акомы, если долг окажется предметом спора между домами. Но если она не добьется уплаты денег, причитающихся ей по праву, то по всем рынкам Империи поползут сплетни о слабости Акомы.

Мара вздохнула. Властитель Тускалоры отличался вспыльчивым, воинственным характером. Выходил из себя, когда кто-нибудь брал над ним верх; ведь поэтому Бантокапи и ввел его в столь значительные долги. Однако хотелось надеяться, что на этот раз Джиду из Тускалоры все-таки проявит себя как достаточно благоразумный сосед.

Мара читала пергамент, и горло ей сжимали ярость и — что греха таить — страх. Аракаси, Кейок, Папевайо и Накойя — все молча ожидали, когда она закончит чтение ответного письма от властителя Тускалоры. Она долго сидела молча, постукивая пальцами по свитку пергамента, и наконец сказала: