Инферно - Дэн Браун

— Почему?

— Шеф посмотрел диковинное видео Зобриста.

Да, фильм сильнодействующий.

— Он понял, что Зобрист сумасшедший?

— Именно. Шефу внезапно стало ясно, во что ввязался Консорциум, и он пришел в ужас. Он решил немедленно переговорить с человеком, лучше всех знавшим Зобриста — с ФС-2080, — и выяснить, известно ли ей о том, что совершил Зобрист.

— С ФС-2080?

— Простите, с Сиеной Брукс. ФС-2080 — ее кодовое имя для этой операции. Трансгуманистические штучки. А связаться с Сиеной шеф мог только через меня.

— Телефонный звонок в поезде, — сообразил Лэнгдон. — Ваша «прихварывающая мать».

— Говорить с шефом в вашем присутствии я, конечно, не мог и поэтому вышел. Он сообщил мне про видео, и я ужаснулся. У него была надежда, что Сиена, как и он, действовала вслепую, но, когда я сказал ему, что она разговаривала с вами про чуму и при этом не выказывала намерения выйти из игры, он понял, что она разделяет идеи Зобриста. Из союзника Сиена мгновенно превратилась в противника. Он велел мне сообщать ему о том, что будет происходить в Венеции… и сказал, что пошлет группу задержать Сиену. Агент Брюдер и его люди едва не поймали ее в базилике Сан-Марко… но ей удалось скрыться.

Лэнгдон отрешенно смотрел в пол; перед ним и сейчас стояли милые карие глаза Сиены — глаза, которыми она поглядела на него сверху перед бегством.

Простите меня, Роберт. За все простите.

— Она крепкий орешек, — сказал Феррис. — Вы, вероятно, не видели, как она ударила меня в базилике.

— Ударила вас?

— Да. Когда оперативники вошли в собор, я хотел криком дать им знать, где находится Сиена, но она, похоже, это предугадала. И саданула мне прямо в грудь косточкой ладони.

— Что?!

— Я и увидеть ничего не успел. Похоже, какой-то удар из арсенала боевых искусств. У меня имелся там уже приличный кровоподтек, поэтому боль была адская. Более-менее пришел в себя только минут через пять. Сиена увела вас на балкон раньше, чем очевидцы успели сообщить, что она сделала.

Ошарашенный, Лэнгдон вспомнил, как пожилая итальянка закричала на Сиену: L’hai colpito alpetto! — и ударила себя в грудь кулаком.

Нет! — крикнула в ответ Сиена. Искусственное дыхание его убьет! Посмотрите на его грудь!

Проигрывая эту сцену в уме, Лэнгдон понял, как быстро Сиена Брукс соображает на ходу. До чего же ловко она его одурачила с переводом слов итальянки! Пожилая женщина вовсе не предлагала сделать Феррису искусственное дыхание… она выкрикнула гневное обвинение: Ты его в грудь ударила!

В хаосе событий Лэнгдон не обратил на это внимания.

— Вы, наверно, уже поняли, что Сиене Брукс палец в рот не клади, — сказал Феррис с болезненной улыбкой.

Лэнгдон кивнул. Да, понял.

— Люди Сински доставили меня на «Мендаций» и сделали мне перевязку. Шеф попросил меня вылететь с ним в качестве, так сказать, советника: кроме вас, я был единственным, кто общался сегодня с Сиеной.

Лэнгдон снова кивнул, думая, откуда у Ферриса сыпь.

— А что у вас с лицом? — спросил он. — И кровоподтек на груди. Это не…

— Чума? — рассмеялся Феррис и покачал головой. — Не знаю, говорили вам или нет, но я сегодня дважды изображал врачей.

— Что-что, простите?

— В баптистерии вы сказали, что мое лицо вам кажется знакомым.

— Да. Слегка. Глаза, пожалуй… Вы объяснили это тем, что везли меня из Кембриджа… — Лэнгдон приумолк. — Но теперь я знаю, что не везли, так что…

— Мы действительно виделись до того. Но не в Кембридже. — Феррис пристально смотрел на Лэнгдона: догадается или нет? — Я был первым, кого вы увидели, когда очнулись в палате сегодня утром.

Лэнгдон постарался припомнить унылую маленькую палату. Его сознание тогда было затуманено, и воспринимал он все смутно, но он был более или менее уверен, что первым, кого он увидел, прийдя в сознание, был бледный немолодой врач с кустистыми бровями и неопрятной седеющей бородой, говоривший только по-итальянски.

— Нет, — сказал Лэнгдон. — Первым, кого я увидел, был доктор Маркони…

— Scusi, professore[60], — перебил его Феррис с безупречным итальянским выговором. — Ma non si ricorda di me?[61] — Он ссутулился, как пожилой человек, пригладил воображаемые мохнатые брови и провел ладонью по несуществующей сивой бороде. — Sono il dottor Marconi[62].

Лэнгдон разинул рот.

— Доктор Маркони — это были… вы?

— Вот почему вам показались знакомыми мои глаза. Я никогда раньше не носил накладную бороду и брови и, к сожалению, понятия не имел, что у меня сильнейшая аллергия на латексный клей. Кожа воспалилась, стала гореть. Наверняка вы ужаснулись, когда меня увидели… ведь у вас на уме была чума.

Лэнгдон мог только смотреть на него во все глаза; ему вспомнилось, как доктор Маркони чесал себе щеки и подбородок перед тем, как появилась Вайента и он упал с кровавой раной в груди на больничный пол.

— В довершение всех бед, — продолжал Феррис, показывая на забинтованную грудь, — когда наша операция уже шла, детонатор сдвинулся. У меня не было возможности его поправить, и, когда он сработал, пострадало незащищенное место. У меня сломано ребро и большой кровоподтек. Весь день были трудности с дыханием.

А я думал, у него чума.

Феррис глубоко вздохнул и поморщился от боли.

— Пожалуй, мне пора сесть… А вам, я вижу, скучать не дадут, — добавил он, отходя, и движением руки показал Лэнгдону за спину.

Тот обернулся и увидел, что к нему идет доктор Сински; длинные серебристые волосы ниспадали ей на плечи.

— Вот вы где, профессор!

Вид у директора ВОЗ был усталый, но Лэнгдон, к своему удивлению, заметил в ее глазах какой-то свежий проблеск надежды. Она что-то обнаружила.

— Извините, что покинула вас, — сказала Сински, подойдя к Лэнгдону. — Я координировала работу и кое-что пыталась узнать.

— А вас, я вижу, тянет к солнечному свету, — добавила она, показав на открытую дверь кабины.

Лэнгдон пожал плечами:

— В вашем самолете совсем нет иллюминаторов.

Она сочувственно улыбнулась:

— Кстати о свете. Шеф, надеюсь, пролил его на последние события?

— Да; правда, ничего приятного я не услышал.

— Я тоже, — согласилась она и оглянулась, проверяя, нет ли кого в пределах слышимости. — Можете не сомневаться, — сказала она вполголоса, — последствия для него и его организации будут серьезными. Об этом я позабочусь. Но сейчас нам всем надо сосредоточиться на том, чтобы найти вместилище инфекции до того, как пластик растворится и она выйдет наружу.