Неизвестная война - Отто Скорцени

Дворы бывшего императорского дворца были забиты разнообразной техникой. В подвале дворца какой-то офицер сказал мне, что якобы советские войска ворвались в город, но «были везде отбиты». Кем? Тайна. Я должен был сделать все, что мог, поэтому решил продолжать поездку. Когда мы выехали на окружную дорогу Мацлейндорф, было уже около полночи. Спереди возникла баррикада, и навстречу мне вышли двое венских полицейских в касках и с автоматами.

— Мы защищаем баррикаду, — объяснили они. — Если русские подойдут, мы их окружим, и они сдадутся.

В Вене никогда не теряют чувства юмора, даже он черный или юмор висельника.

По пустым улицам я вернулся в Хофбург, где буквально в течение пяти минут беседовал с подполковником Г. Курцем, адъютантом гаулейтера Бальдура фон Шираха, бывшего руководителя гитлерюгенда. Мой рапорт настроил его очень скептически.

— Получаемая нами информация, — сказал он мне, — доказывает противоположное. По докладам, фронт стабилизовался. Впрочем, идите, побеседуйте с гаулейтером.

В изданных в 1967 году воспоминаниях «Ich glaubte an Hitler»[269] Ширах утверждает, что с 6 апреля он разместил свой штаб «в подвалах Хофбурга».

Это правда, только это оказался подземный, освещаемый светильниками салон. Пол был покрыт дорогими коврами, а на стенах висели картины, изображающие батальные сцены и портреты генералов XVIII века. В прихожих ели, пили и галдели. Я сообщил гаулейтеру, что не встретил в городе ни одного солдата, а баррикады брошены, и пригласил его совершить совместное инспектирование. Он не принял предложения и, склонившись над картой, все объяснял мне, как будет спасена Вена: две дивизии СС якобы готовы к атаке. Одна перейдет в наступление с севера, а вторая неожиданно появится с запада, и враг будет вынужден капитулировать.

— Таким же маневром, — объяснял он, — герцог Штаремберг вынудил турок снять осаду Вены в 1683 году.

Любая дискуссия была бессмысленной. Когда я прощался, Ширах посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

— Скорцени, мой долг можно выразить в трех словах: победить или погибнуть!

Он наверное хотел сказать «победить или смотаться», так как комиссар обороны Вены сбежал очень быстро, всего лишь через пять часов после нашей беседы.

Дом, где жила моя мать, оказался наполовину разрушен. Вышедший из подвала сосед успокоил меня, сказав, что она выехала из Вены два дня назад вместе с моей женой и дочерью. Я поехал в свою квартиру в Деблинге; она была нетронута. Быстро собрав несколько охотничьих ружей, я в последний раз посмотрел на место, где я был счастлив, и которое вынужден был теперь оставить врагу и мародерам.

Выехав из города по Флориздорфскому мосту, я обернулся: прощай, Вена! До горной Австрии мы добирались по дороге на Вальдфертель. Чтобы удовлетворить требования генерал-полковника Йодля по поводу миссии, порученной мне, я отправил в ставку радиограмму следующего содержания: «Все указывает на то, что Вена будет сдана сегодня, 11 апреля 1945 года».

Глава пятая

Нюрнберг

Гросс-адмирал Дёниц: «Наш фюрер мертв…» — Запоздавшие откровения Черчилля — Предложения генерала Рендулица, представленные генералу Уолкеру — Невозможность обороны горного перевала в южном Тироле — Наша капитуляция — «Напейтесь, так как сегодня вечером вы будете висеть!» — Наручники — «Куда вы вывезли Гитлера?» — Полковник Андрюс — Убийства и торговля — Время судей — Тюрьма на чрезвычайном положении: опасаются путча Скорцени! — «Охранять, как кобру» — В Дахау — «Дикий Якуб» — Советское предложение — Наш процесс — Великодушное показание полковника Форреста Ео-Томаса — Оправданные — Я совершаю побег из лагеря в Дармштадте.

В понедельник 30 апреля 1945 года после обеда стало известно о смерти Гитлера в Берлине. Окруженная советскими войсками столица представляла собой море руин. В числе последних подразделений, защищавших разрушенную канцелярию рейха, особенно отличился французский батальон дивизии войск СС «Шарлемань».

Гитлер мертв! После первого шока мы не поверили этому сообщению. Разве не должен Адольф Гитлер находиться среди нас, готовых защищаться до смерти?! Нет! Это невозможно! Нас обманывали. Может быть, мы его еще увидим.

Однако известие подтвердилось, и необходимо было с ним примириться. На следующий день по радио передали седьмую симфонию Антона Брункера, и стало очевидно, что все это правда. Перед смертью Гитлер назначил Карла Дёница главой государства. Гросс-адмирал обратился к немецкому народу:

«Наш фюрер, Адольф Гитлер, мертв… Он отдал жизнь за Германию, посвятив всего себя только службе родине. Его борьба с большевизмом имела значение не только для Европы, но и для всего мира… Фюрер назначил меня своим преемником. Моя первая задача — использовать все силы, чтобы спасти наш народ от уничтожения наступающим большевизмом, и если я приказываю продолжать борьбу, то только для того, чтобы мы смогли до конца выполнить этот священный долг. И пока англичане и американцы будут нам мешать в достижении этой цели, мы вынуждены будем защищаться и воевать также и с ними… Поддерживайте порядок и дисциплину в деревнях и городах… Солдат, не выполняющий свои обязанности, является трусом и предателем, так как он, таким образом, обрекает женщин и детей своей страны на смерть и неволю».

Собрав своих офицеров и солдат около командного поезда, я не произносил речь, в ней не было необходимости. Я только сказал им: «Фюрер мертв. Да здравствует Германия!», затем мы запели гимн «Германия превыше всего». Вместе с нами присутствующие европейские добровольцы запели «Ich hatt’ einen Kameraden».[270]

Мы осознавали, что новый президент рейха прав. Необходимо было продолжать борьбу, чтобы как можно больше женщин, детей и солдат смогли убежать на Запад. Несмотря на недостаточную подготовку, альпийский редут мог и должен защитить многих из них. Я намеревался это сделать с момента присоединения ко мне Радла в Радштате с 250 солдатами. Поэтому когда министр хозяйства и председатель Рейхсбанка Вальтер Функ прислал ко мне двух своих представителей с просьбой обеспечить охрану казны Рейхсбанка, я с должной вежливостью дал им понять, что они ошиблись адресом, так как я не имею ничего общего с охранником несгораемой кассы. Я солдат и должен сражаться.

В принципе альпийский редут должен был представлять собой укрепленный участок местности, примерно 350 километров в длину и 75 километров в ширину. Он тянулся от Брегенца на западе до Бад-Аусзее на востоке, через Фюссен, Траунштейн и Зальцбрук на севере, Глоренцу, Больцано, Кортину д’Ампеццо и Линц на юге. После капитуляции немецких сил в Италии последнюю линию перенесли на высоту горного перевала Бреннер, однако через несколько дней я пришел к выводу, что эта крепость не существует и никогда не будет существовать.

Возможен ли сейчас, когда уже нет Гитлера, а национал-социалистское государство лежит в развалинах, роспуск антигерманского союза? Я сомневался в этом. Но, тем не менее, 23 ноября 1954 года Уинстон Черчилль сообщил своим избирателям в Вудфорде необычную сенсационную новость:

«Еще до окончания войны, когда сдавались в плен сотни тысяч немцев, я телеграфировал лорду Монтгомери, поручая ему старательно собирать и хранить немецкое оружие, чтобы можно было с легкостью возвратить его немецким солдатам, с которыми мы могли бы совместно сражаться против советской армии в случае ее дальнейшего похода в Европу. Я очень сильно не доверял Сталину, так как он делал все возможное для обеспечения России и коммунизму господства в мире».

У меня создавалось впечатление, что это сон! «В случае дальнейшего похода…» А кто сделал возможным этот поход? Сегодня некоторые смеются, когда читают, что «немецкий солдат не позволил, чтобы Европа стала большевистской». Однако если бы мы не сражались на Востоке, многие из тех, кто, начиная с 1945 года, нас критикует и считает войска СС преступной организацией,[271] не имели бы возможности раскрыть свои таланты. Вероятнее всего, их просто не было бы, а если бы они и жили, то низко кланялись бы всемогущим повелителям победившего большевизма под угрозой тяжелой работы в каменоломнях вблизи Верхоянска.

Ясно, что стремительный поход советских армий к сердцу Европы являлся огромной угрозой не только для народов старого континента, но также для Великобритании и Соединенных Штатов. Запоздавшие откровения британского премьер-министра являются достаточным доказательством этого. Генерал Гудериан, начальник Генерального штаба сухопутных войск, заявил мне, что в начале февраля 1945 года вермахт был еще в состоянии нанести тяжелые и чувствительные удары по советским армиям, тылы которых оказались очень растянуты, но при условии, что западные державы предоставили бы вермахту свободу действий на Востоке. Этого не произошло.