Река надежды - Соня Мармен

По щеке Тсорихиа скатилась слеза. Александер нежно смахнул ее и поцеловал молодую женщину в щеку.

– У меня есть сын, Тсорихиа. Эта женщина родила от меня сына и…

Молодая индианка стиснула зубы, чтобы сдержать крик. О ребенке она не знала, во сне его не было…

– Ты так хотел ребенка! Поэтому ты и возвращаешься к ней?

– Я… Я до сих пор люблю ее. Тсорихиа, мне очень жаль, что все так вышло.

Не в силах больше выносить то, что она слышала, и то, что читала в глазах своего мужчины, индианка со стоном отвернулась. Александер проклинал себя за то, что заставляет ее так мучиться.

– Когда я говорю тебе, что люблю, я говорю правду, Тсорихиа.

– Я знаю, – всхлипывая, произнесла молодая индианка. – Но твои глаза говорят и другое…

Глубоко взволнованный, он снова лег рядом с ней, нежно обнял.

– О, Тсорихиа! Прости меня!

Совершает ли он ошибку, покидая ее? А вдруг Изабель не захочет его больше видеть и запретит даже близко подходить к сыну? Что тогда он станет делать? Вернуться к Тсорихиа он точно не сможет. Неужели он вот так просто готов отказаться от шанса прожить свою жизнь в счастье, к которому всегда стремился? Но пути назад уже не было. Слишком поздно…

Тсорихиа хотелось кричать. Закрыв глаза, она попыталась раствориться в тепле, исходившем от любимого мужчины. Запомнить его запах, родинки у него на коже, ритм его дыхания, мягкость волос. Этот мужчина намеревался ее покинуть. Не надо было пить настой из трав! То, что случилось с ней, – наказание, ниспосланное духами за то, что она отказала своему мужчине в исполнении самого сокровенного желания.

Комната была наполнена рассеянным утренним светом. Приятно пахло кофе. Дождь прекратился, но ветер все еще трепал куст жимолости, и ветки стучали в окно так, словно просили защитить их от непогоды. Изабель подняла голову, с минуту смотрела на куст, потом ее внимание вернулось к документу, который она держала в руке:

«Кобыла-шестилетка; коза-двухлетка; восемь куриц и пара уток; один гусь; три кролика… крытый экипаж и конская упряжь к ней; экипаж-берлина с тремя запасными колесами и осью… три деревянных жбана; маслобойка; два медных кувшина; два деревянных ведра и три – кожаных; переносная печка и труба к ней; кочерга…»

Она устала читать и снова закрыла глаза. Жак Гийо составил наконец перечень имущества в концессии в Бомоне и настоял на том, чтобы она с ним ознакомилась. Отложив список вещей, хранившихся в кладовой и в конюшне, Изабель взяла второй листок. Она не могла понять, почему Пьер никогда и словом не обмолвился о приобретении концессии на это поместье. Быть может, хотел преподнести ей сюрприз? Хотел, чтобы они переехали туда жить из Монреаля? Нет, в это она поверить не могла. Он никогда бы не смог оставить свою клиентуру. Он слишком долго и усердно зарабатывал себе репутацию, чтобы отказаться от практики в угоду супруге! Оставив попытки разгадать эту загадку, Изабель стала читать новый документ:

«Участок земли, передаваемый на условиях концессии, находится на территории прихода Сен-Этьен. Длина участка – три арпана, ширина – четыре арпана. Одна из границ проходит по берегу реки Святого Лаврентия. Граничит с собственностью мсье Джозефа Форга и мсье Чарльза Терджиона. На участке имеется деревянный дом, сарай, хлев, конюшня, ангар, несколько кладовых и другие постройки…»

– Желаете ознакомиться с описью имущества концессии в Батискане, мадам? – спросил Жак Гийо, протягивая ей еще один листок.

– Нет.

Заметив мечтательное выражение на лице женщины, молодой нотариус отложил перо. Он не стал бы отрицать, что тайна, окутывающая концессию в Бомоне, вызвала его интерес. Пьер сообщил ему о приобретении концессии, но был немногословен, да и впоследствии ни разу не упоминал о ней. Одно время Жак думал, что он перепродал эту собственность. Но то, что Изабель понятия не имеет об этом участке, показалось ему очень странным. Пьер Ларю приобрел концессию три года тому назад!

– Мадам, могу я поинтересоваться, что вы намереваетесь делать с участком в Бомоне?

– Еще не знаю. Может, мне стоит оставить это поместье и поселиться там с Габриелем? Ему так хочется иметь пони! Насколько я поняла, участок достаточно большой. А еще… там я буду ближе к своей кузине Мадлен!

Нотариус невольно нахмурился. Мысль, что Изабель Ларю может уехать из Монреаля, ему совершенно не улыбалась. Он слишком долго любит эту женщину, чтобы отказаться от нее теперь, когда она вновь была свободна! Разумеется, сделать ей предложение он сможет лишь после окончания траура по мужу… И эта отсрочка сильно его огорчала.

– Вы предложили кузену Пьера приобрести собственность в Батискане перед тем, как в официальном порядке выставить ее на продажу?

– Собственность в Батискане? О да! Мсье Ларю принял все условия. Я как раз готовлю купчую. Думаю, очень скоро мы заключим эту сделку.

– Отлично! Земли в Батискане перешли к Пьеру по наследству, и я подумала, это будет правильно, если они вернутся к семье. В любом случае я не думаю, что смогла бы самостоятельно управлять всеми этими поместьями.

Жак Гийо откашлялся.

– Но я мог бы делать это для вас, мадам! Я хочу сказать… если бы вы пожелали.

– У вас и без того масса работы! Я слышала, клиенты уже жалуются на вашу чрезмерную загруженность. Вам нужно взять помощника или же отказаться от части клиентуры.

– Уверяю вас, мой дорогой друг, для меня это не было бы в тягость! Наоборот, это доставит мне огромное удовольствие…

Изабель накрыла ладонью руку нотариуса и тихонько ее пожала.

– Я знаю, мсье Гийо. Я не хотела вас обидеть и ни на минуту не позволила бы себе усомниться в вашей компетентности. Но как бы то ни было, я хочу избавиться от того, в чем не испытываю необходимости.

– Я понимаю. В таком случае на следующей неделе я выставлю концессию Бомон на продажу.

– Нет, с концессией Бомон можно и повременить.

Она убрала руку и принялась нервно теребить кружево своего воротничка. Жак Гийо проследил за ее движением. Взгляд его остановился на белом округлом локотке, и ему пришлось сделать над собою усилие, чтобы отвлечься. Черт бы побрал эти правила приличия! Он заставил себя улыбнуться и поудобнее устроился в кресле.

– Как пожелаете, мадам Ларю.

Она ответила ему улыбкой, и он вдруг осознал, что готов оставить практику в Монреале, лишь бы только быть рядом с этой женщиной. Пока же он хотел, чтобы условия их с Изабель уговора продолжались как можно дольше: он будет вести дела клиентов Пьера здесь, в доме покойного, пока не подыщет себе новую контору.

Между тем по городу о вдове и компаньоне покойного нотариуса Ларю поползли грязные слухи. Жаку Гийо совершенно не нравилось то, что он слышал. Изабель не заслуживала того, чтобы ее имя несправедливо порочили завистливые и злобные мегеры! И все же он со дня на день откладывал подписание договора аренды, который дал бы ему право обустроить свою контору в симпатичном особняке на улице Сен-Винсен. Для него было счастьем ежедневно видеться с Изабель Ларю. И он знал, что она рада его присутствию в доме.