Блог «Серп и молот» 2014–2016 - Петр Григорьевич Балаев

фельдшера — 120. Работа тяжелая. Даже физически тяжелая. Смотрите: аптечка весит порядка 10 кг. После 23 часов в СССР (после комментов — поправлюсь — во Владивостоке) в домах уже лифты не работали. И, как назло, начинались вызовы на верхние этажи. Как выглядит нагрузка — с грузом 10 кг — пёхом на 9-ый этаж? Достойно? Нам, молодым лоботрясам, после десятка таких вызовов несладко приходилось, а представьте — женщинам… И кто пойдет на такую зарплату? Только студент, конечно.

Но и это еще не всё. Фельдшеров, даже студентов, не хватало! Фельдшер на «Скорой» — это специальность достаточно сложная. Даже не каждый врач может им быть. Про то, что ты обязан сам ориентироваться в дозировках и совместимости в одном шприце разных препаратов, путях их введения (врачу часто даже некогда тебе это объяснять, ситуаций экстремальных было много и они часто встречались) я уже не говорю. Главное — на Скорой — почти все препараты вводятся внутривенно, это же Скорая! Помощь нужно экстренно оказать! Потому что больной нуждается в экстренной помощи! Пока будешь ждать, когда подействует лекарство, введенное внутримышечно — человек умрет. А вены очень часто у людей, особенно у гипертоников и диабетиков, да вообще у пожилых женщин… Попадать иглой в любую вену, даже если ее и прощупать просто нельзя — искусство. Далеко не каждый врач мог им овладеть. И такие фельдшера ценились, за них врачи дрались. Потому что, от того насколько быстро начнет в кровь попадать лекарство — зависит спасение жизни человека.

Вот из-за нехватки фельдшеров мы работали на полторы ставки все. Впрочем, мы были и не против, деньги нам лишними не были.

Но жесть начиналась… летом. Многие считают, что на Скорой самое трудное время — зима, во время эпидемии гриппа. Ерунда. Вот летом — это нечто. Студенты же на каникулах — домой разъезжаются. По стройотрядам, колхозам.

И остаются врачи в одиночестве. Уже не на 8 часов, уже они полные сутки работают за себя, фельдшера и санитара! А платят им за это… фигу им платят!

И ведь работали! И не бастовали! Так кого этот народ не устраивал? Это вот те мои коллеги зажрались и обуржуазились? Вы понимаете источник моей «любви» к карамурзятине и кургинятине?…

* * *

…За всё это счастье врач Скорой помощи получал охрененную зарплату. Доходило до 240 рублей. Для медицины тех лет — шикарная зарплата. На Скорую устроиться было крайне сложно. Но при этом, врачей на Скорой не хватало! Половина врачей работали на полторы ставки. Принцип экономии заработной платы!

Людей предпенсионного возраста на Скорой почти не было. Либо бросали даже такую хорошо оплачиваемую работу, либо умирали.

У нас только Софья Андреевна из числа 30 врачей на подстанции была на пороге ухода на пенсию. Но она — уникум. Железная женщина. Представьте Фаину Раневскую, тот же тип, те же манеры, но только очень красивую даже в пожилом возрасте. Мой любимый доктор, и я ее любимый фельдшер. Даже если ее смена выпадала в смену моего друга, с которым я был постоянно в бригаде, то Юрий Иванович меня ей уступал. Софью Андреевну любила вся подстанция.

Остальные — молодежь. Даже 40-летних почти не было. Умирали от инфарктов молодые мужики. Спивались. Люда Умрихина, педиатр, попала в жуткую аварию, их машину переехал КАМАЗ, осталась парализованной. Были случаи, когда врачей и фельдшеров при небольшой аварии вытаскивали из машин мертвыми. Если в задницу Скорой въезжала другая машина. Люди же почти постоянно по дороге на вызов в машинах спали, а кресла в «рафике» без подголовников были. Удар в задний бампер, голова спящего человека резко откидывается назад, мышцы не успевают среагировать, смещение шейных позвонков, травма продолговатого мозга, моментальная смерть.

Нападали на врачей наркоманы. Да, в 80-х годах! У врача же в нагрудном кармане коробочка с морфином! А у фельдшера в аптечке — эфедрин! Бывало — убивали. Всё было. Только это тихо-тихо всё проходило. Ни разу в новостях по ТВ не прозвучало.

Большая часть студентов, которые так же, как я совмещали работу с учебой, тоже заканчивали институт с набором болячек. На гастриты внимания мы не обращали. Это примерно как насморк зимой. Мой друг Юрий Иванович получил жуткую аритмию. С ней и живет всю жизнь. Добавил он еще себе к 40 годам и инсульт. Но выкарабкался. Я едва не повторил в точности его диагноз. Зимой на четвертом курсе, после нескольких ангин подряд, у меня началась дикая экстрасистолия. Ушел в академ. Выкарабкался. Юрий Иванович перенес болячку на ногах, поэтому до сих пор мучается, я решил так не рисковать.

Мы знали, что средняя продолжительность жизни хирургов, анестезиологов-реаниматологов — в районе 50 лет. Стрессы, испарения хлороформа-эфира…

Врач Скорой даже после дежурства, на следующий день, как маньяк, обзванивал и приемные покои больниц, куда он доставил больных, и самих пациентов, если телефоны у них были… Люди переживали. Как он сработал, всё ли правильно сделал, жив ли еще человек?

Это немного не то, что смена у токарного станка. Совсем немного не то. И нарастало раздражение от того, что ты — не гегемон. Гегемон — вот тот, в общаге «Рыбного порта». Который нажрался, как свинья, и получил ножом в брюхо от своего собутыльника. А потом еще пытается залезть своим кулаком в лицо доктору, который ему жизнь спасает. И этот пьяное чмо через год-два получит квартиру, потому что у порта есть деньги на строительство жилья. А медика на очередь ставят, которая, дай бог, через 15 лет подойдет. Мой друг, владивостокский врач, так и простоял на этой очереди с 1982 года, пока очередь не разбежалась, живет в старой квартире тёщи. Прослойка же! Чего с ней особо церемониться, тем более, что сталь на экспорт она не выплавляет, минтай для буржуев не ловит, и станки швейцарцам не делает?!

Только Софья Андреевна в нашей курилке между вызовами, затягивалась беломориной, сплевывала и материлась. Она помнила время, когда в одной бригаде были и врач, и фельдшер, и санитар, и водитель. И ни одного студента. Все работали сутки (водитель 12 через сутки). А студенты учились. А зарплата была больше, потому что цены были гораздо меньше.

И если какой-то совкодрочер наподобие моего «друга» шарпея так ссыт кипятком за рабочий класс, то… а вот мои коллеги-врачи — это кто? Это не работяги? Не рабочий класс?

Бог — не фраер, он шельму метит. У шарпея два зуба на две челюсти и костыль он с пола