Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников

к её горлу субстанции, и её в этот момент пробиваает осознанием знакомости этой огненной горечи – это была та самая горчеливая смесь, которую она выпила в стаканчике из под кофе, который ей вручила Холодная.

Ну а вслед за этим она сразу вспомнила слова Холодной: «Это только тебе решать, что есть правда, а что нет».

– Я запомнила. – Про себя проговорила Клава. И тут же сглотнув всё, что к её горлу подобралось, посмотрела на стул и юбку на нём уже совсем другим взглядом. И теперь она увидела себя не просто вырвавшуюся на свободу из своей юбки, где преградой на этом пути было клейкое вещество, обильно намазанное на стул, а она увидела себя, вырвавшуюся из своей ограниченности собой и всех этих регламентирующих каждый твой шаг правил и инструкций, как себя нужно и необходимо вести. А как только она это увидела, то в ней всей получила своё физическое воплощение мысль из пронзившей её идеи: «Мне безразлично, как они на меня все тут смотрят и что обо мне думают. Я сама есть альфа и омега. И я с этого момента не обращаю ни на кого никакого внимания».

И на этом месте такая всегда неуклюжая, одно посмешище Клава, выпрямляется во весь, как оказывается и это кажется невероятным, высокий рост, расправляет плечи, и с высоко поднятой головой бросает вызов всем взглядам людей вокруг неё стоящим и обращённым на неё теперь уже в другом ракурсе зрения – удивления, изумления и восхищения при виде такой на их глазах случившейся метаморфозы с этой убогой Клавой.

И судя по тому, что никто из этих бывших злопыхателей, а с этого момента людей и самих в себе потерявшихся от непонимания происходящего, и да как, и разве может быть такое, чтобы я оказался настолько слеп к такому изяществу, и о боже, что за стать с ногами в придачу, не смог удержать ответный взгляд на обращённый на него взгляд Клавы и отводил глаза, а Гаврила с Харитоном как-то быстро затерялись, то Клава правильно всё делает и на себя смотрит.

Но это пока что только со стороны так происходит, и она решает, что на этом достаточно. После чего она под восхищённые и онемевшие в ещё большей степени взгляды коллег по офису дорывает на себе юбку, затем из того что от неё осталось, в виде повязки обматывает свои оголённые приличия, и ни на кого больше не обращая внимание, на удивление поставленным шагом, который за ней ни разу и замечен не был, выдвигается по направлению выхода из офиса. А все вокруг и дышать перестали при виде всего того, что им сейчас в виде Клавы представилось.

И даже появление со стороны начальствующего кабинета (туда, в это межэтажье, ведёт вверх лестница) группы людей, явно важной величины, раз их сопровождает начальник их отдела, Леонелла Лисс, никем тут не замечается. Чего надо сказать, никогда небывало, и никто такую оплошность себе позволить не мог, и всегда пара тройка пар глаз сотрудников офиса наблюдала за движением со стороны этого кабинета, а другое большинство сотрудников офиса, всегда имело в виду то, что надо всегда иметь в виду то, что там происходит. А сейчас вон что тут такое получается. Все смотрят на Клаву, совершенно позабыв о том, что оттуда, со стороны начальства, тоже могут на них смотреть в самом мягком случае, а если по категоричнее, то из него могут выйти гораздо выше тебя поставленные люди и затем с тебя спросить: «А на что или на кого это ты в своё рабочее время, за которое я тебе гадёныш, начисляю зарплату, отвлекаешься?».

И тут попробуй только не ответить, мигом будешь отправлен отдаваться всей своей душой этому своему увлекательному занятию, но только уже за свой счёт. Но нынче времена не столь деспотичные, несмотря даже на то, как это говорят, как сказать.

А сегодняшнее начальство и руководство (даже самого высокого ранга) всё больше исповедует демократичные принципы. И вышедший в этой группе высокопоставленных людей вместе с Леонеллой Лисс высокий человек, только посмотрел на то, с каким внимание все тут смотрят на эту странно и несколько вызывающе одетую девушку, с такой горделивой походкой вышагивающей по офису, затем изучающе посмотрел на эту, его тоже заинтересовавшую девушку, быстро сделал аналитические заметки для себя, да и обратился с вопросом не к кому-нибудь из простых сотрудников офиса, кто обязательно бы ему ответил на заданный вопрос и заодно был бы пристыжён тем, что тратит деньги высокого человека впустую, а он спросил рядом с ним стоящую с обалдевшим лицом управляющую этим отделением, Леонеллу Лисс.

– А у вас в отделении, как я посмотрю, – с непроницаемым лицом, как это и должно быть и полагается всякому начальствующему лицу, вот так именно, через замечание спросил высокий человек Леонеллу Лисс, – имеются перспективные кадры. – И на этом всё, без дальнейших уточнений. И теперь Леонелле ломай голову над тем, что имел в виду и подразумевал под перспективностью кадров высокий человек. И понятно, что у неё зла не хватает на эту новенькую, так её и всех удивившую. Ведь ошибка в интерпретации понимания сказанного высоким человеком может фатально для неё сказаться.

Перспективный для увольнения кадр, это совсем не то, что перспективный для работы кадр. И пойми тут разберись, что имел в виду высокий человек. Правда, для первого вывода всё же есть свои предпосылки в поведении и внешнем виде Клавы, позволившей себе столько многого, сколько здесь никто и никогда не позволял, даже на самых жёстких корпоративах.

И Леонелла уже было начала склоняться к этому выводу, как в этот момент Клава покидает пределы помещения офиса, и когда дверь за ней звучно захлопывается (а может это такой показательный эффект вышел), то до Леонеллы, на миг оглушённой этим захлопыванием, доносится голос высокого человека. – Пригласите её ко мне на завтра. – И на этом всё, точка в этом вопросе.

И теперь всем нужно поспешать за высоким человеком, чьё время слишком дорого, чтобы его задерживать и тратить его более чем он это посчитает нужным, и кто уже выдвинулся дальше, в сторону спуска с лестницы вниз, чуть ли не на один уровень с рядовыми сотрудниками компании. А рядовой сотрудник компании, при всём своём внешнем приличии и почтительности к вышестоящему начальству, это всегда неизвестность и значит, головная боль для его начальства, как для Леонеллы Лисс.

Вот захоти высокий человек, – и это его полнейшее право и прерогатива,