Чужак в чужой стране - Роберт Хайнлайн

— Пусть проклятье божье падет на тебя! — Половинка кирпича ударила Майка по ребрам. Он повернулся к бросившему ее человеку.

— Но ты и сам Бог. Ты можешь проклинать лишь себя… и тебе никогда не убежать от себя. — Богохульник! — Камень попал Майку в лицо пониже левого глаза, выступила кровь.

Майк спокойно сказал:

— Бросая в меня камни, вы попадаете в себя… ибо вы есть Бог… и я есть Бог… и все, что грокает, — Бог, иное невозможно.

Новые камни полетели в него, и каждый ранил до крови.

— Слушайте Истину. Нет нужды враждовать, нет нужды драться, нет нужды бояться. Я предлагаю вам воду жизни… — В руке у него появился бокал воды, сверкнувший на солнце. — И вы можете разделить ее, когда захотите… и идти далее все вместе, мирно и счастливо.

Камень попал в бокал и разбил его. Другой камень угодил Майку по губам.

Он улыбнулся им разбитыми кровоточащими губами, глядя прямо в камеру, и на лице его была нежность, словно он встретил лучших друзей. Благодаря солнечному свету и какому-то эффекту съемки над головой его разлилось сияние.

— О братья мои, я так люблю вас! Пейте же досыта. Вечно делите воду жизни и становитесь ближе друг другу. Вы есть Бог.

Джубал прошептал вслед за ним последние слова. Снова появилась рекламная вставка: «Кагуенга — лучшая пещера! Ночной клуб с настоящим смогом Лос-Анджелеса, который обновляют ежедневно. Шесть экзотических танцовщиц».

— Линчуйте его! Этот ублюдок хуже негра! — Кто-то почти в упор выстрелил из крупнокалиберного пистолета, и правая рука Майка отлетела у локтя. Она мягко опустилась на прохладную траву. Пальцы еще хранили приветственный жест.

— Ну-ка еще разок, Шорти, да целься получше! — В толпе засмеялись и зааплодировали. Кирпич разбил Майку нос, несколько камней угодили в лоб, ссадины образовали кровавый венец.

— Истина проста, но труден Путь Человека. Вначале вы должны научиться управлять собой. Остальное придет само. Благословен тот, кто знает себя и управляет собой, ибо мир принадлежит ему, и счастье, мир и любовь приходят с ним.

Еще один выстрел, потом еще два. Пуля сорок пятого калибра угодила Майку рядом с сердцем, раздробив шестое ребро. Еще один выстрел — и пуля прошла через левую берцовую кость пятью дюймами ниже коленной чашечки. Перебитая малая берцовая кость торчала под углом, белея на фоне красной раны.

Майк слегка пошатнулся и засмеялся, продолжая говорить. Слова были отчетливы, голос спокоен.

— Вы есть Бог. Знайте это, и Врата для вас откроются.

— Проклятье! Заставьте его прекратить поминать имя Господне всуе! Кто здесь мужчины — сюда! Прикончим его! — Толпа ринулась вперед, ведомая человеком с клюшкой для гольфа. На Майка обрушились кулаки и камни, а когда он упал, его принялись топтать ногами. Он продолжал говорить, пока ему ломали ребра и терзали его золотистое тело, ломали кости и напрочь оторвали ухо. Наконец кто-то крикнул:

— Ну-ка, посторонитесь, у нас тут керосин!

Толпа слегка подалась назад, и камера наехала, показывая крупным планом голову и плечи Майка. Человек с Марса улыбнулся своим братьям и снова сказал, мягко и отчетливо:

— Я люблю вас.

Неосторожный кузнечик, трепеща крылышками, опустился на траву в нескольких дюймах от его лица. Майк повернул голову и посмотрел на кузнечика.

— Ты есть Бог, — сказал он счастливо и рассоединился.

Глава 38

Пламя и клубы дыма заполнили стереобак.

— Вот это да! — благоговейно воскликнула Патти. — Это лучшая концовка из всех, что я видела.

— Да, — рассудительно произнесла Бекки. — Сам Профессор никогда не мечтал о лучшей.

Ван-Тромп проговорил очень тихо, словно самому себе:

— Отличный стиль. Изящно и мастерски… парень знает свое дело.

Джубал обвел взглядом своих братьев. Неужели он единственный что-то чувствовал? Джил и Доун сидели, тесно прижавшись друг к другу, но они всегда так сидели, когда были вместе. Никто, казалось, не был потрясен. Даже Доркас сидела спокойно и с сухими глазами.

Адское пламя на экране сменилось смеющимся Счастливым Холидеем.

— А теперь, ребята, — зачастил он, — несколько минут для наших друзей из Райского Уголка, которые так щедро отдали… — Патти выключила стерео.

— Энн и Дюк возвращаются, — сказала она. — Я проведу их через фойе, а потом нас ждет ленч. — Она поднялась, чтобы уйти.

Джубал остановил ее:

— Патти, ты знала, что Майк собирается сделать?

Вопрос, видимо, озадачил ее.

— Я? Конечно нет, Джубал. Для полноты необходимо было ожидание. Никто из нас не знал. — Она вышла из комнаты.

— Джубал… — Он поднял голову и встретился взглядом с Джил. — Джубал, возлюбленный наш отец… пожалуйста, остановитесь и грокайте полноту. Майк не умер. Как может он умереть, если никто не может быть убит? Он не может даже уйти от нас, тех, кто грокнул его. Ты есть Бог.

— Ты есть Бог, — механически повторил он.

— Вот так-то лучше. Сядьте между мной и Доун.

— Нет. Дайте мне побыть одному. — Почти ничего не видя, он добрел до своей комнаты, вошел, запер за собой дверь и тяжело оперся обеими руками о спинку кровати. — Мой сын, о мой сын! Лучше бы я умер вместо тебя! Тебе ради столького стоило жить… а старый осел, которому ты слишком доверял, довел тебя до бесполезной мученической смерти. Если бы ты дал им что-нибудь большое… типа стерео или бинго… но ты дал им Истину. Или часть Истины. А кому она нужна?

Он горько рассмеялся сквозь слезы.

Только через какое-то время он сумел справиться и с тем, и с другим: с прожигающими сердце слезами, и с горьким смехом — и принялся рыться в своей сумке. Он всегда брал с собой все, что могло вдруг понадобиться. Еще с той поры, когда хвативший Джо Дугласа удар напомнил ему, что ничто на свете не вечно, он держал в несессере необходимые медикаменты.

Теперь удар грозил ему, и он испугался. Он достал сразу три таблетки, чтобы помогло наверняка, проглотил их, запив большим глотком воды, и быстро лег на постель. Вскоре боль ушла.

Откуда-то издали донесся голос:

— Джубал…

— Отстаньте… Я отдыхаю.

— Джубал… отец!

— Майк?.. Слушаю тебя.

— Проснись! Полнота еще не наступила. Вставай, я помогу тебе.

Джубал вздохнул:

— О'кей, Майк. — С его помощью он добрался до ванной, где его вырвало, принял поданный ему стакан воды и прополоскал рот.

— Теперь лучше?

— О'кей, сынок. Спасибо.

— Тогда я займусь своими делами. Я люблю тебя, отец. Ты есть Бог.

— И я люблю тебя, Майк. Ты есть Бог. — Он немного побродил по комнате, приходя в себя, переоделся, выпил бренди, чтобы перебить горьковатый привкус во рту, и вышел из комнаты, чтобы присоединиться к остальным.

Патти одиноко сидела перед выключенным стереобаком. Увидев Джубала, она подняла голову.

— Теперь поедите, Джубал?

— Да, спасибо.

Она встала и подошла к нему.

— Это хорошо. Я боюсь, что наши уже поели и смотались. Но каждый из них оставил для вас поцелуй. Передаю вам все за один раз. — И она передала ему всю вложенную в нее любовь вместе со своей собственной. Джубал почувствовал, что это придало ему сил. Теперь он разделил спокойствие Патти, а горечь исчезла.

— Идемте в кухню, — сказала Патти. — Тони уехал, поэтому все сидят там. Впрочем, никто и никогда не принимал всерьез его ворчанья. — Она остановилась и, выворачивая шею, попыталась разглядеть свою спину. — Та, финальная сцена, разве она не изменилась чуть-чуть? Не появился дым?

Джубал важно согласился, что и сам так думает. На его взгляд, ничего не изменилось… но он не собирался лечить манию Патти. Она кивнула.

— Я этого ожидала. Я хорошо вижу все вокруг… но только не себя. Мне по-прежнему нужно два зеркала, чтобы разглядеть спину. Майк говорит, что мой Взгляд обретет, в конечном итоге, и такую возможность.

В кухне сидело человек двенадцать — за столом и поодаль. Дюк стоял у плиты, помешивая ложкой в кастрюльке с подливкой.

— Привет, босс. Я заказал двадцатиместный автобус. Больший на нашей площадке не сядет. И нам нужен еще один примерно такой же для наших девчушек и змей Патти. О'кей?

— О'кей. Все отправляются ко мне? — Если не хватит спален, девушки могут устроить временный ночлег в других комнатах… эта толпа, кстати, по крайней мере удвоится. Если подумать, то ему могут просто не позволить спать в одиночку… Он мысленно смирился и с этим. Так приятно, когда ночью под боком есть кто-то теплый, пусть даже твои притязания не так уж велики. Господи, он уже и забывать начал, как это приятно! Становиться ближе…

— Не все. Тим отвезет нас, потом вернет автобус и отправится в Техас. Шкипер, Беатрис и Свен собираются остановиться в Нью-Джерси.