Жизнь в эпоху перемен. Книга первая - Станислав Владимирович Далецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассвет занялся, и Иван любовно разглядывал лицо девушки, отдавшей ему своё тело и душу, целуя жадно в губы и лаская её грудь. Надя полностью отдалась его страсти, изредка взглядывая на Ивана изучающим взглядом, и тотчас закрывая глаза, как только Иван пытался заглянуть в них сверху. Постепенно её глаза потемнели, потом заискрились страстью, и они закончили соитие одновременно, взрывом взаимной страсти со стонами и поцелуями в губы, лицо и грудь.
Впервые в жизни Иван владел не только телом, но и душой, как ему казалось, женщины и потому удовлетворение от взаимной близости было более сильным, чем даже когда-то от объятий служанки Арины: чувственной женщины, но не допускавшей его в свою душу.
Потом любовники снова забылись в сладкой истоме, прижавшись телами и переплетясь руками и ногами. На дворе окончательно рассвело, и, взглянув на часы-ходики, висевшие на стене, Иван с удивлением обнаружил, что идёт одиннадцатый час. Но вставать не хотелось, чувства голода тоже не было, и Иван повернулся на кровати, устраиваясь поудобнее. От этого движения Надя тоже очнулась от забытья и, прижавшись к мужчине, осторожно спросила, отводя глаза:
– Ты, наверное, теперь презираешь меня, что я так быстро отдалась тебе в первый вечер, но я тебя давно заметила, ещё когда новогодний бал был в нашей семинарии. Ты там был среди других приглашённых студентов.
Иван напряг память и вспомнил, что действительно в Новогодний бал он видел Надю, и как она смотрела на него, но он не придал этому значения, увлечённый своей компанией.
– Ты мне тоже понравилась вчера, но я думал, что ты девушка хозяина квартиры, и потому остался один, поскольку другие девушки меня не заинтересовали. И почему вдруг я должен тебя презирать за любовь – ведь у нас получилась любовь, если так хорошо, нам было и есть вместе, не так ли?
Надя смущённо покраснела, вспомнив события прошедшей ночи и сегодняшнее утреннее пробуждение в объятиях Ивана, а он благодарно поцеловал её долгим поцелуем в нежные губы.
– Надо вставать, – заторопилась вдруг Надя, позавтракаем, и тебе пора уходить, чтобы моя подружка Тоня не застала нас вместе, возвращаясь из дома. Обычно она приезжает под вечер, но бывает и в полдень попутной лошадью. Отвернись, чтобы я могла одеться и поставить самовар, – сказала Надя, набрасывая Ивану одеяло на голову и легко выпрыгивая из кровати. Иван нехотя повернулся, успев заметить округлые формы девичьего тела, которые он ласкал совсем недавно и, счастливо улыбаясь, закрыл глаза.
Надя оделась и ушла за занавеску готовить завтрак, а Иван тоже встал, оделся и потихоньку вышел во двор в поисках туалета. Поиски эти были недолгими, и он вернулся в дом, зябко поёживаясь от утреннего морозца.
Надя уже приготовила завтрак, состоящий из яичницы с салом, сыра, масла и ломтиков хлеба, аккуратно разложенных на блюдечке. На столе пыхтел самовар и из чашек вился парок от свеженалитого чая.
Иван сполоснул руки и лицо из рукомойника, висевшего здесь же у занавески, поцеловал Надю, раскрасневшуюся от хлопот, и сел вместе с ней завтракать. Надя почти не кушала, попивая чай и украдкой поглядывая на Ивана оценивающим взглядом: не промахнулась ли она, связав себя с этим мужчиной, и было видно по всему, что своим выбором она осталась довольна.
Иван с аппетитом уплетал завтрак – благо время шло к полудню, и здоровый мужской организм требовал подкрепления после бурной ночи. Он изредка тоже поглядывал на Надю и с удовлетворением замечал, что утром она выглядела ещё привлекательнее, а полученное ею женское наслаждение смягчило взгляд и окрасило нежным румянцем щёки.
– И что теперь будет с нами дальше? – осторожно спросила Надя, когда Иван перешёл к чаепитию, с удовольствием прихлёбывая горячий чай прямо из чашки, а не разливая его в блюдечко, как принято в мещанских семьях города Вильны.
– Будем знакомиться ближе, – ответил Иван. – Куда уж ближе, – засмущалась Надя.
– Ну я в том смысле, что надо нам будет притираться характерами, привычками, и если и здесь нам будет хорошо и комфортно, то будем решать, как упрочить наши отношения. Я весной кончаю институт и буду учительствовать, вероятно, в городе Орше. Ты, насколько мне известно из вчерашних разговоров, тоже заканчиваешь семинарию, и будешь учителем земских школ или начальных классов в городском училище.
Если всё будет так хорошо, как и ночью, то может, будем учительствовать вместе – общая работа сближает людей даже больше, чем общая постель. Я думаю, что всё будет у нас с тобой хорошо, даже уверен в этом, – закончил Иван, вставая из-за стола. – Побегу к себе, а потом к ученикам, которых я репетирую, чтобы подработать на жизнь. Я хоть и потомственный дворянин, но живу заработком, имения и капиталов не имею.
Иван обнял и поцеловал девушку на прощание и вышел из дома, оставив девушку в размышлениях о его дворянстве и будущем учительстве в уездном городе Орше. Ей мечталась и грезилась жизнь в столичном Петербурге, а не в захолустном городке, но выбирать уже не приходилось.
XVII
Надя тоже была бесприданницей и воспитывалась, и содержалась тёткой. Её отец, мелкий чиновник, умер от чахотки, когда Наде не было и шести лет, а мать умерла при рождении Нади.
Тетка Анна: бездетная, властная женщина – воспитывала Надю, как родную дочь, в строгости и послушании. Как и большинству властных женщин, ей требовался объект управления, который беспрекословно выполняет все её указания и наставления.
Муж Анны – мелкий, плешивый человечек, служивший бухгалтером в железнодорожных мастерских города Витебска – где и проживала эта семья, был полностью раздавлен своей властной женой, обвинявшей его в отсутствии собственных детей, и понукания мужу уже не доставляли тётке Анне никакого удовлетворения.
Поэтому всю свою нерастраченную энергию она направила на воспитание племянницы, следя за каждым её шагом и поучая постоянно, что и как должна делать благовоспитанная девочка, и, в первую очередь, она должна быть безмерно благодарна своей тёте, взявшей Надю в свой дом: иначе жить бы девочке в сиротском доме и выйти замуж за грузчика.
Впрочем, плотские отношения между мужчиной и женщиной, тётка Анна считала чем-то постыдным, если это делается не ради обзаведения детьми, а потому она давно уже прекратила супружеские отношения со своим бессловесным мужем, который и не настаивал, попрекаемый
